Удивительное путешествие Полисены Пороселло, стр. 16

Тут все пираты столпились возле него, толкая друг друга локтями и срывая с него очки. «Подлогнус», – шептали они, словно боясь произносить вслух это имя.

– Становитесь в очередь! Ждите каждый своей очереди! – закричала Лукреция таким же тоном, какой использовала для непослушных зверей.

Полисена в смятении крепко сжимала поросенка. Подлогнус! Не имя, а проклятье… А корабль? «Кровопийца»! Она от всей души желала, чтобы Номер Один ошибся.

Но и остальные двенадцать пиратов, которые выстроились в очередь перед шкатулкой и передавали друг другу очки, подтвердили:

– Мы ничего не знаем об остальных предметах. Но этот красный чулок точно с «Кровопийцы».

– Кстати, он утонул как раз десять лет назад, – задумчиво добавил Номер Два, – то есть когда рыбак подобрал эту барышню среди останков корабля.

– Номер Тринадцать, так как ты моложе всех, расскажи нам все, что знаешь об этом судне и его капитане, – приказала Лукреция. Она привлекла Полисену к себе и сжала ее руку. – Ничто и никто не может быть хуже, чем жена рыбака, – шепнула она.

Полисена не была в этом так уж уверена и, как мы увидим позже, не ошибалась.

Глава третья

Коварство и свирепость пирата по имени Подлогнус были известны в кругу его собратьев почти так же, как и его любовь к моде.

Он всегда заказывал себе одежду у одного лондонского портного и нападал на голландские судна только затем, чтобы заполучить фламандское кружево для своих манжеток и воротничков. У него имелись шелковые плащи с меховой подкладкой и целая коллекция из двадцати семи париков, которые под угрозой смертной казни должен был содержать в порядке и хорошенько припудривать лакей-француз. На теле он не выносил никакого другого белья, кроме тончайшего батистового. Но его главной страстью были чулки, непременно шелковые и кроваво-красного цвета.

Сейчас даже самый невежественный и неопытный юнга знает, что красные чулки в море приносят несчастье и что их надо избегать, как чумы. Но Подлогнус издевательски хохотал:

– Конечно, приносят несчастье – моим врагам!

Поэтому он был единственным на всех морях, кто носил чулки такого цвета.

Встретить «Кровопийцу» было на самом деле самым ужасным несчастьем, какое могло произойти не только с обычными кораблями, но и с пиратскими. Подлогнус не делал никаких различий и не щадил своих собратьев. Для него любое судно было жертвой, которую нужно обобрать, сжечь, утопить. Любой моряк из чужого экипажа считался врагом, которого положено обворовать, избить, содрать с него шкуру, повесить, утопить в мешке, наполненном камнями.

Да и со своими моряками он был невероятно жесток. Но им было ни к чему бунтовать, потому что Подлогнус, вооруженный жуткой плетью, называемой «Девятихвостым котом», умел поставить всех на место, а его кара была страшной. Разумеется, на свете не нашлось никого, кто любил бы его. Все его ненавидели, боялись и не желали ему ничего, кроме смерти. Но он этим гордился. А как же дружба, симпатия, любовь? «Тьфу! Все это нужно только моллюскам!» – обычно говорил он. Единственное чувство, которое ему нравилось внушать, – ужас. Поэтому в последние годы своей карьеры он был известен также под прозвищем «Ужас морей в красных чулках».

– Он был женат? У него были дети? – наконец спросила Лукреция, прерывая рассказ Номера Тринадцать.

– Да что ты! У него – и дети? Он бы зажарил их и сожрал на полдник, если бы у него были сопляки! – прокомментировал Номер Шесть.

«А ведь тот, кто доверил меня морю, должен был очень меня любить, – подумала Полисена, в растерянности от услышанного. – Он одел меня в красный шелковый чулок и завернул в шарф, чтобы я не простудилась. И закрепил его драгоценной булавкой. А также сделал непромокаемым дно ящика, пропитал воском флаг… Этот человек не может быть таким жестоким! Где же он сейчас? Обрадуется он мне или нет?»

– Куда же он делся, когда «Кровопийца» утонул? – как раз спросила Лукреция.

– О, это поучительная история, которая говорит, что нельзя испытывать судьбу, – сказал Номер Восемь. – В конце-то концов, красные чулки и вправду принесли ему несчастье.

Полисена вся трепетала в ожидании завершения рассказа.

– Итак, когда Подлогнус понял, что идет ко дну, – продолжил Номер Тринадцать, – ему было совершенно наплевать на экипаж. Он не дождался, пока все его люди окажутся в шлюпках. Точнее, в единственной шлюпке: шторм унес или разломал все остальные. В эту единственную шлюпку вскочил он сам, вместе со всей провизией и водой, которую ему удалось захватить с собой, и с юнгой, чтоб было кому грести, – самому не хотелось надрываться. Шлюпка была достаточно большой, она могла вместить всех остальных моряков. Но Подлогнус ни с кем не пожелал ее делить. Ударом шпаги обрубил швартовы, потом застрелил тех, кто пытался догнать его вплавь. Все погибли в этом кораблекрушении, а судно камнем пошло ко дну.

– Но ведь Подлогнус с юнгой спаслись… – вмешалась Лукреция.

– Кто знает, что произошло с бедным юнгой. Подлогнус был один в шлюпке, когда его вытащили из воды. Провизия закончилась, поэтому можно предположить, что он съел мальчика. Или столкнул его в воду, чтобы не делить с ним воду и снедь. На допросе он хвастался и первым, и вторым преступлением, но так как он был великим лжецом, то судьба паренька навсегда осталась тайной. Да и какая разница – погибнуть в брюхе у какой-нибудь рыбы или в брюхе у этой человекообразной акулы…

Полисену передернуло от ужаса. И ей придется называть отцом такое чудовище! Людоеда! Но может быть, ей с ее дочерней любовью удастся направить его на путь истинный? Хотя бы немножко. Капельку… А потом они поплывут на поиски пропавших сокровищ с «Кровопийцы»…

– Тринадцатый, ты упомянул о каком-то допросе, – перебила его Лукреция. – Кто его допрашивал?

– Судья. Его спасло военное судно, и адмирал был просто вне себя от радости – еще бы, он поймал самого Ужаса морей в красных чулках. И знаете, на Подлогнусе был только один чулок. Другая нога была голой. Это тоже тайна, которую никто никогда не раскроет…

– Боюсь, что мы как раз сейчас ее раскрываем, – сказала Лукреция и достала из шкатулки красный шелковый чулок, которым потрясла перед носом у тринадцати пиратов. – Он служил платьем для Полисены.

Пираты сокрушенно покачали головами.

– Кто бы мог предположить, – пробормотал Номер Два, – что такой злодей позаботится о новорожденной!

– А что было после того, как его схватили? – осторожно поинтересовалась Полисена, впервые подав голос.

– Его посадили в тюрьму, и начался процесс. На его совести были тысячи убийств, пыток, краж, измен и прочих неслыханных злодеяний. Разграбленные и подожженные города, разрушенные крепости, потопленные корабли – и все это только из жажды обогатиться. Ну и просто ради удовольствия, которое он испытывал при виде чужих страданий, из-за беспричинной злобы, жестокости, не преследовавшей никакой цели. Он ничего не отрицал. Наоборот, хвалился и добавлял такие жуткие подробности, о которых никто кроме него не мог знать и которые просто не укладывались в голове. Он попытался сбежать, перерезав горло трем охранникам, но его снова поймали. В конце концов прозвучал единодушный приговор: виселица, причем в тот же день – боялись, как бы не придумал какое-нибудь новое преступление. Тело висело у всех на виду десять дней, чтобы родные жертв чудовища могли вдоволь проклинать его, а затем сожгли его и развеяли пепел по ветру.

– И теперь нет даже могилы, над которой я могу помолиться, – всхлипнула Полисена, бледная, как пастила. Лукреция молча пожала ей руку: теперь обе они равны, обе сироты.

Глава четвертая

В ту ночь Полисене приснился сон: она попала в плен на какой-то корабль, ее крепко привязали к главной мачте. Она была еще со своими длинными волосами и одета в праздничное платье, в котором убежала из Камнелуна.