Невеста каторжника, или Тайны Бастилии, стр. 58
Рошель привстал в засаде. Он не верил в привидения и тотчас решил, что кто?то нарочно обрядился таким образом, чтобы пройти мимо часовых и проникнуть к каторжнику Марселю.
Рошель взвел курок и поднял свое ружье.
— Кто идет? — окликнул он Женщину в белом.
Ответа не последовало. Фигура в белом безмолвно продвигалась вдоль стены.
— Отвечай или буду стрелять! — крикнул Рошель, выступая из кустов.
Но и это предупреждение осталось без ответа.
В то мгновение, когда Женщина в белом поворачивала за угол здания, Рошель прицелился и выстрелил из своего старого тяжелого ружья.
Этот выстрел встревожил стражу. Караульные сбегались со всех сторон.
Выглянув из?за угла здания, Рошель убедился, что Женщина в белом осталась невредимой.
— Сюда! — закричал солдатам Рошель. — Сюда!
— Что это за привидение? — спрашивали караульные.
— Я окликал ее! — ответил Рошель. — Она не отвечала! Тогда я выстрелил в нее!
Капрал, начальник караула, прицелился. Опять грянул выстрел. Однако Женщина в белом была неуязвима. Она исчезла за деревьями и кустами.
— Догнать ее! — скомандовал капрал.
Но солдаты не испытывали особой охоты гоняться за привидениями. Для виду они вроде бы и побежали вслед за женщиной в белом, но особого рвения не проявили.
Обыскав тенистые заросли, Рошель и капрал тоже не нашли никаких следов привидения.
X. В БУРНУЮ НОЧЬ
Утром, когда комендант тюрьмы генерал Миренон завтракал в своем рабочем кабинете, слуга доложил ему о приходе надсмотрщика Рошеля.
Комендант тюрьмы понимал различие между каторжниками. Мысленно он отделял закоренелых преступников от осужденных на галеры за политические и им подобные проступки. В своих многочисленных подчиненных он очень ценил рвение на службе, однако грубость в отношении к каторжникам была ему противна.
Надсмотрщик Рошель, хоть и был ревностным служакой, в глазах коменданта не пользовался особой симпатией. Генерал Миренон не раз убеждался, что Рошель мог преследовать каторжника, которого почему?либо невзлюбил. Так креол Диего, считал комендант, стал жертвой именно такой ненависти Рошеля.
Рошель вошел в кабинет. Его мясистое лицо раскраснелось, на шее и подбородке еще был наложен пластырь, покрывавший глубокие раны, нанесенные меднокожим ягуаром.
Рошель вытянулся в струнку перед сидевшим за письменным столом комендантом.
— Подойдите ближе, — приказал Миренон. — В чем дело?
— Нечто весьма необычайное, господин комендант! — с готовностью ответил Рошель.
— Доложил ты об этом дежурному офицеру?
— Так точно, господин комендант!
— Так что же случилось?
— Я находился ночью близ лазарета, господин комендант.
— Ночью? — спросил генерал.
— Я караулил, господин комендант!
— Разве ты был на дежурстве?
— Имею честь всепокорнейше доложить господину коменданту — я дежурил по собственной охоте.
— Что это значит? — спросил Миренон, строго глядя на надзирателя.
— Каторжник номер пятьдесят семь за неповиновение сидит в штрафной камере лазарета, господин комендант!
— Это я знаю!
— Так вот, опасаясь побега этого каторжника, я ночью засел со своим ружьем в саду…
— Кто тебе поручил это, надсмотрщик?
Тут Рошель немного струхнул, так как комендант говорил очень строго.
— Осмелюсь всепокорнейше доложить господину коменданту, что я сторожил только по своей охоте, — пробормотал Рошель.
— Оставь?ка ты это своеволие, надсмотрщик! — сказал генерал Миренон, посуровев еще больше. — Когда я найду нужным, то сам позабочусь выставить часовых.
— Я не хотел возбудить недовольство господина коменданта. Я думал, что поступаю правильно. Есть доказательства, господин комендант, что номер пятьдесят седьмой замышляет побег!
— Доказательства? Какие же?
— Осмелюсь нижайше донести господину коменданту, что я не напрасно сторожил прошлой ночью, — подобострастно ответил Рошель.
— Возможно… Но все?таки это не твое дело! Расскажи о своих наблюдениях, и я сам приму необходимые меры предосторожности.
— Ночью вблизи лазарета, со стороны сада, появилась женщина, господин комендант!
— Женщина! И ты ее арестовал?
— Нет, она скрылась! Я ее окликал, я в нее стрелял, потом в нее стрелял капрал, но тут произошло нечто сверхъестественное, господин комендант… Ночное видение исчезло.
— Об этом привидении говорится в рапорте капрала, — задумчиво произнес генерал Миренон. — Мне кажется, что вы поступили бы лучше, если бы схватили это привидение. Но, похоже, вы все испугались его.
— С позволения господина коменданта осмелюсь доложить, что я из людей того сорта, которые не ведают страха. И уж менее всего я могу испугаться привидений, — хвастливым тоном заявил Рошель.
— Почему же вы не задержали эту женщину?
— Осмелюсь всепокорнейше доложить господину коменданту, что привидение удалялось слишком быстро и потому мы предпочли стрелять!
— И при лунном освещении вы не попали в цель? Какие искусные стрелки!.. Что еще хотите донести, надсмотрщик?
— Эта женщина, без сомнения, намеревалась проникнуть к каторжнику номер пятьдесят семь и, вероятно…
— Без предположений, надсмотрщик! — прервал Рошеля комендант. — Мне нужны только факты!
— Следует опасаться побега, господин комендант!
— Хорошо, хорошо, надсмотрщик. К ночи будут приняты меры…
— Но смею почтительнейше напомнить господин комендант, что ночное привидение…
— На ваше заявление будет обращено внимание, — оборвал Рошеля комендант, теряя терпение и в то же время уступая назойливости ревностного служаки. — Не заставляйте меня думать, что вы из личной ненависти увлекаетесь жалобами и подозрениями, которые делают жизнь каторжников невыносимой. Я не отвергаю строгости в отношениях с преступниками, напротив, суровость с ними уместна, но злоба приводит только к таким происшествиям, следы которых до сих пор видны на вашей шее…
Рошель хотел было возразить.
— Идите, надсмотрщик! — приказал комендант сурово.
Рошель повернулся и вышел. Он привык к военной дисциплине и знал, что генерал Миренон требовал безусловного повиновения.
«Этот человек мне удивительно противен! — невольно сказал себе комендант после ухода Рошеля. — Боюсь, что он портит и других надсмотрщиков. Я все более убеждаюсь, что его бдительность направлена лишь на тех каторжников, которых он ненавидит. За ним нужен особый контроль…»
Тем не менее генерал Миренон отдал тайный приказ, чтобы в ночь с воскресенья на понедельник караул был удвоен.
Воскресный вечер быстро опускался на землю. Мрачные свинцовые тучи со всех сторон обложили небосклон. В воздухе пахло надвигавшейся грозой.
Адриенна и мушкетер вышли из гостиницы на окраине города. Хозяин гостиницы стоял на пороге и смотрел на небо.
— Вы куда?то хотите идти, господин мушкетер? — обеспокоенно спросил он. — Не советую. Ночью будет большая гроза.
Виктор ответил, что до наступления грозы они вполне успеют совершить прогулку.
— Погода благоприятствует нам, — шепнул Виктор своей спутнице. — Скоро начнется буря. Она поможет нашему делу…
— Я вся в сомнении… У меня какое?то нехорошее предчувствие… — со вздохом призналась Адриенна.
— Не сомневайтесь! Я знаю, где следует искать Марселя. Лошади у меня наготове. Вы поедете в почтовом дилижансе… Слышите, как бушует морской прибой? Как будто пушечные выстрелы доносятся из гавани. А вот и первый раскат грома. Если бегство будет замечено и последует выстрел из пушки, его не отличат от ударов грома.
В это время они дошли до решетчатых тюремных ворот. Буря уже вовсю хлестала дождем и ветром — и по ним, и по крепостным стенам, и по земле. Молнии то и дело прорезали черное ночное небо.
— За работу… — шепотом произнес Виктор и, вынув из кармана плаща пилку, принялся перепиливать железную полосу, запирающую решетки ворот.
Время близилось к полуночи, когда буря несколько поутихла, но дождь по–прежнему лил потоками. Вскоре и он стал затихать. Тучи на небе поредели, и сквозь них начал пробиваться лунный свет.