Невеста каторжника, или Тайны Бастилии, стр. 56
Охранник с усмешкой поддержал товарища.
— С этими головорезами только так и надо. Поубавь строгости — и все пропало!
— Держи наготове клетку… — все с той же злобной ухмылкой продолжал Рошель. — Скоро я доставлю тебе пополнение…
— Их надо гнуть в бараний рог, — добавил охранник клеток. — Ты совершенно прав, Рошель.
Рошель возвращался в лазарет взбешенным до предела. Каторжник осмелился дерзить ему, надзирателю Рошелю!
«Я не успокоюсь до тех пор, — думал Рошель в гневе, — пока не увижу тебя в руках палача Лоренцо».
VIII. КАЗНЬ
Когда Марсель вошел в клетку, истощенный креол Диего с трудом привстал ему навстречу.
— Хорошо, что ты пришел, — сказал он, протягивая Марселю руку, отягощенную кандалами. — Это для меня большое утешение. С тобой мне хотелось проститься… Теперь я умру спокойно. Знаешь, смерть для меня — только желанное освобождение.
— Я понимаю тебя, Диего, — отозвался Марсель. — Здесь ужасно…
— Диего желает смерти не только из?за здешних условий, — продолжал креол, качая головой. — Какую радость имел Диего в своей жизни? Да никакой! Белые люди топтали и попирали его ногами, мучили и били плетью, привязывали его к мачте и секли. И только одного человека, который был с ним добр, нашел Диего. Этот человек — ты, Марсель!
— Я хотел бы что?нибудь сделать для тебя…
— Ничего уже не надо… Диего рад близости последнего часа… Диего родился на Кубе, далеко–далеко отсюда. Диего не знал ни матери, ни отца. Он вырос как дикий тростник. Вся жизнь прошла в работе на плантации богатого господина… А года три назад господин плантатор подарил Диего капитану Брианкуру. Диего взяли на корабль и заставили прислуживать. Капитан Брианкур был таким же дьяволом, как надзиратель Рошель. Когда Диего заболел, капитан поднимал его с постели плеткой, пинал его, привязывал к мачте. Диего все переносил, но вот здесь… — Диего ударил кулаком себя в грудь, — здесь у него кипело. Наконец в порту Марселя, когда капитан опять принялся бить меня плетью и пинать, я бросился на него и растерзал… Так я попал сюда. Сперва я думал о побеге. А тут как раз умер караульный офицер, и его похоронили вон там, на другой стороне тюрьмы, на кладбище. Но до его погребения мне удалось снять с него мундир, чтобы воспользоваться им при бегстве. Я закопал мундир в землю, но неглубоко, потому что там сыро, и я боялся, что мундир заплесневеет. Мундир и до сих пор лежит там, в сухом песке…
— Тише! Не говори так громко! Охранник может нас подслушать! — предостерег креола Марсель.
— Тебе мундир этот может пригодиться… — тихо продолжал Диего.
— Никто не знает, что ты его спрятал?
— Никто. Ты найдешь его возле рощи, под каменной скамьей. Там же спрятан и пистолет покойного офицера… Но — тс–с… Сюда кто?то идет…
Дверь приоткрылась, и в камеру вошел тюремный духовник, чтобы помолиться с несчастным и выслушать его предсмертную исповедь.
— Я просил тебя прийти, Марсель, чтобы проститься с тобой, — продолжал Диего, пока священник ставил на пол небольшой фонарь. — Я ненавижу и презираю людей, а тебя люблю…
— Ты грешишь, сын мой, — заметил священник. — Откажись от ненависти и презрения!
— А если люди ничего не сделали мне, кроме зла, почтенный отец? — ответил Диего.
— Ты должен любить своих врагов и прощать им, сын мой, — назидательно сказал священник.
— Мне пора идти в спальную камеру, Диего, — сказал Марсель. — Ты знаешь, что я вынужден избегать всего, что может дать надсмотрщику карты в руки.
— Да, я знаю. Иди! Прошу тебя! — согласился креол.
— Мы больше не увидимся, Диего, — с горечью сказал Марсель. — Прощай навеки!
— Для брата моего, Марселя, жизнь будет еще прекрасна! — воскликнул креол. — Жизнь тебе еще улыбнется! Диего тоже будет там счастливее, чем здесь… Берегись Рошеля! Рошель — дьявол! Диего хотел всех избавить от него, но…
Марсель с чувством пожал руку креола.
— Прощай! — сказал Диего. — Последняя мысль Диего будет о добром Марселе. А теперь ступай…
Креол обнял своего товарища, и они расстались.
Священник принес в клетку скамейку, уселся на нее и усадил рядом Диего. Потом он выслушал исповедь осужденного. Диего без утайки рассказал все, что было с ним в жизни. Потом оба они молились, пока не перевалило далеко за полночь.
— Я хотел бы еще попытаться спасти твою жизнь, сын мой, так как ты совершенно предан воле Божьей, — задумчиво сказал священник, которому стало жаль несчастного креола.
— Нет, благочестивый отец! Я хочу умереть. Ничего не надо. Только останься со мной еще немного.
— Но ты же можешь еще совершить в жизни какое?нибудь доброе дело и загладить им прошлое, сын мой!
— Здесь, в тюрьме, это невозможно. Здесь я все равно человек погибший. Здесь меня ждут сплошные страдания и преследования. А там я буду свободен и избавлюсь от всего, что гнетет меня. Нет, почтенный и благочестивый отец, молись со мной до утра, дай мне послушать твои добрые слова. Более у меня нет никаких желаний! Я охотно умру!
Духовник остался с Диего до рассвета и рассказывал ему о небесном блаженстве и милосердии Божьем.
А на рассвете раздался глухой барабанный бой.
— Приближается последняя минута, сын мой, — сказал духовник и подал креолу святое причастие.
Зловещий барабанный бой гулко разносился в утреннем воздухе. Дверь в клетку распахнулась. Вошли солдаты. Затем вошли офицеры и надзиратели, а за ними появился палач со своими помощниками. Все они увидели, что Диего ведет себя мужественно и готов идти на смерть.
Один из офицеров еще раз прочитал приговор и передал креола палачу. Лоренцо подошел к Диего и подал ему руку.
— Теперь ты принадлежишь мне, — громким голосом сказал он. — Я обязан исполнить приговор, и ты не должен стать моим врагом.
— Диего приветствует тебя, — ответил осужденный и пожал протянутую руку. — Диего не боится смерти. Он не чувствует ненависти к тебе. Он умирает охотно. Только хорошо исполни свое дело, Лоренцо.
— Одним ударом. Обещаю тебе!
— Тогда ты будешь моим другом, — отозвался креол.
Когда он выходил из клетки, издали донесся похоронный звон церковных колоколов — вперемежку со зловещим барабанным боем.
Солдаты окружили осужденного со всех сторон. Позади креола шагал палач с помощниками. Этот мрачный кортеж двигался по направлению к тюремному плацу. Здесь уже была приготовлена плаха с кожаными ремнями, врытая в песок. Вокруг неподвижными рядами стояли каторжники, которых заставили быть свидетелями казни. Надзиратели стояли каждый возле своего отделения. Комендант наблюдал за исполнением приговора из окна своего кабинета. Явился на казнь и радостно возбужденный Рошель.
Барабанный бой умолк. Конвой окружил лобное место, куда привели креола. Затем Диего в сопровождении духовника подошел к плахе, возле которой уже занял свое место палач. Один из помощников подал ему большой топор. Первые лучи восходящего солнца сверкнули на его лезвии.
Духовник в последний раз обратился к креолу.
— Пора прощаться, сын мой, — сказал он. — Настала минута искупления твоего преступного прошлого. Твое раскаяние и твои молитвы приготовили тебя к загробной жизни. Встань на колени и соверши свою последнюю молитву.
Диего немедленно повиновался. Духовник преклонил колени рядом с ним и громким голосом стал читать отходную.
Палач, его помощники, офицеры, надсмотрщики и каторжники — все обнажили головы.
Рошель протолкался сквозь строй солдат, чтобы получше разглядеть все подробности казни. Но он также хотел увидеть и каторжника номер пятьдесят семь, товарища креола по цепи. Рошель искал глазами и не находил Марселя. Где же он?.. Надо бы выяснить… Но Рошель не мог заняться поисками номера пятьдесят седьмого, так как тогда он лишил бы себя зрелища, доставлявшего столько удовольствия его бесчеловечной душе.
Между тем креол поднялся на ноги, обнял духовника и обернулся к каторжникам.
— Прощай, Марсель! — выкрикнул он. И тихо сказал палачу: — Лоренцо, я в твоей власти.