Город небесного огня. Часть I, стр. 12

– Конклав настаивает на немедленной эвакуации, – сухо обронила Мариза, и все притихли, даже Джейс. – Каждого Института, без исключения. Все члены Конклава должны вернуться в Аликанте. Не позднее чем послезавтра защитные обереги вокруг Идриса должны быть усилены вдвое. Чтобы никто не проскочил ни внутрь, ни наружу.

Изабель проглотила ком в горле:

– И когда мы покидаем Нью-Йорк?…

Мариза выпрямилась. К ней начинала возвращаться былая надменность, рот превратился в узкую линию, нижняя челюсть воинственно выдалась вперед.

– Можете паковать вещи, – сказала она. – Эвакуация начнется этим вечером.

2

На щите или под щитом

Пробуждение напоминало падение в ледяную купель. Грубо вырванная из объятий сна, Эмма резко села и не смогла сдержать крик:

– Джулс! Джулс!

В темноте почудилось движение, на плечо легла рука, и глаза вдруг обжег свет. Эмма издала всхлип и, силясь отползти назад, закопошилась среди подушек. «А ведь и правда, я в кровати», – наконец сообразила она. Подушки за спиной, простыня сбилась во влажный от пота жгут. Девочка заморгала, избавляясь от пелены перед глазами.

Над ней склонилась Хелен Блэкторн, в аквамариновых глазах беспокойство, в руке – ночник из ведьминого огня. Они в какой-то избушке с остроконечной крышей, словно сошедшей со страниц книги сказок. По центру комнаты стоит громадная кровать на четырех мощных ножках, а в тенях за спиной Хелен смутно угадываются очертания мебели: внушительный старинный гардероб, длинная кушетка, колченогий столик.

– Г-где я? – прошептала Эмма.

– В Идрисе, – сказала Хелен, сочувственно гладя ей руку. – У тебя получилось выбраться. Это мансарда семейства Пенхоллоу.

– Мои р-родители, – стуча зубами от внутренней дрожи, спросила Эмма. – Ч-что с ними?

– Ты прыгнула через Портал вместе с Джулианом, – продолжила Хелен, обходя молчанием прямой вопрос. – Уж не знаю как, но вам всем удалось телепортироваться. Настоящее чудо, иного слова не подберешь. Конклав открыл тоннель, но ты и сама знаешь, насколько сложно в нем перемещаться. Дрю выскочила с Тэйви на руках, а тут и близняшки вслед за ней. Неразлучная парочка… И все, больше никого. Мы уж думали отчаяться, как тут появляетесь вы двое. Ты, кстати, вообще была без сознания… – Она смахнула упавшую прядь со лба девочки. – Мы себе места не могли найти от беспокойства. Видела б ты Джулиана, он…

– Что случилось? – потребовала Эмма, отстраняясь от прикосновения. Не потому, что недолюбливала Хелен, а потому, что сердце не позволяло вот так просто сидеть. – Что с Марком? Что с мистером Блэкторном?

Хелен помолчала. Затем вздохнула:

– За прошедшие пару суток Себастьян Моргенштерн нанес удары по шести Институтам. Сотрудников либо убивали, либо обращали в Помраченных.

Его Чаша ада на это способна… делать из Сумеречных охотников чудовища…

– Да, я видела, – прошептала Эмма. – Это случилось с Кейт. И с твоим отцом. Они вот-вот собирались заняться и Марком, но Себастьян сказал, что передумал, потому что у Марка фейрийская кровь.

Хелен передернула плечами.

– У нас есть основания верить, что Марк до сих пор жив, – сказала она. – Его удалось отследить до определенного момента, но затем он как бы исчез, хотя, если верить рунам, до сих пор не числится среди мертвых. Не исключено, что Себастьян держит его в заложниках.

– А родители? Мои родители? – напомнила Эмма, чувствуя, до чего пересохло горло от тревоги. Потому как она подозревала, что стоит за нежеланием Хелен отвечать на этот вопрос. – Где же они? Ведь их не было в Институте, значит, Себастьян не мог причинить им зла!

– Эмма… – Хелен вздохнула. Она вдруг показалась гораздо моложе, едва ли не ровесница Джулсу. – Себастьян не просто атакует Институты, он также убивает или похищает сотрудников прямо из их домов. Твои родители… Понимаешь, Конклав пытался их разыскать, но ничего не вышло. А сегодняшним утром в районе Марина-дель-Рэй на берег выбросило их тела. Еще точно неясно, в чем причина смерти, но…

Ее голос превратился в торопливую вереницу невнятных объяснений, где громоздились официозные слова вроде «позитивной идентификации», «характерных признаков» и «отсутствия каких-либо вещественных доказательств». С ними соседствовали «длительное пребывание в морской воде», «невозможность транспортировки тел» и «сожжение на ритуальном костре непосредственно на месте обнаружения согласно их завещанию, как ты понимаешь…».

Эмма завизжала. Поначалу это был просто бессловесный крик, который поднимался все выше и выше; крик, от которого начинало саднить в горле и на языке появился привкус металла. Крик о потере настолько колоссальной, что для таких вещей человеческой речи мало. Словно легкие навечно лишали воздуха и отнимали небо над головой. Девочка кричала и кричала, кричала и рвала матрас, пока под ногтями не застряли перемазанные кровью перья, и все это время Хелен плакала и пыталась ее обнять, причитая:

– Эмма, Эмма, пожалуйста, перестань…

Свет усилился, разлился кругом. Кто-то зажег люстру, и Эмма услышала свое имя, произнесенное знакомым, некогда мягким, а сейчас настойчивым, требовательным тоном; Хелен исчезла из поля зрения, на ее месте возник Джулс. Он сидел в изножье и что-то ей протягивал, что-то ярко-золотистое, сверкающее в резком свете.

Кортана. Ее меч. Извлеченный из ножен, лежащий у него в руках, словно подношение. Кажется, она еще кричала, но клинок все же приняла, и в глаза бросились выгравированные слова, выжигая след на сетчатке: «Я – Кортана, той же стали и закалки, что Жуаёз и Дюрандаль».

Она услышала голос отца:

«Мы, Карстейрзы, носили этот меч многие поколения, и эта надпись напоминает нам, что Сумеречные охотники суть оружие Ангела. Закаляйте нас в огне, от этого мы лишь прибавляем в силе. Страдания нас не сломят, мы всегда выживем».

Эмма раскашлялась, давясь плачем, беря его под контроль, загоняя внутрь. Вот что имел в виду отец: как и Кортана, она тоже сделана из особой стали и должна крепиться. Даже если этого никогда уже не увидят ее родители. Она будет сильной ради них.

Девочка прижала меч к груди. Откуда-то издалека донеслись восклицания Хелен; старшая подруга попыталась было вновь ее обнять, но Джулиан, лучше всех понимавший, в чем сейчас нуждается Эмма, придержал сестру. Кулак Эммы сжимал обнаженное лезвие, между пальцами струилась кровь, стекая по рукам и груди, где острая кромка поранила кожу. Но Эмма этого не чувствовала. Покачиваясь взад-вперед, она стискивала Кортану, словно ничего на свете не было ей дороже, и кровь текла по ней, как слезы.

Саймон не мог отделаться от ощущения дежавю.

Ему уже доводилось бывать здесь, стоять возле институтских стен, наблюдая за исчезновением Лайтвудов в мерцающем мареве Портала. Впрочем, в ту пору он еще не носил на себе Каинову печать, и Портал тогда создал Магнус, а на сей раз вход в тоннель пребывал под контролем синекожей женщины-колдуньи по имени Катарина Лосс. Саймона вызвали, потому что Джейс хотел что-то обсудить насчет Клэри, пока у него было время перед исчезновением.

Клэри уходила вместе с ними.

Саймон чувствовал ее руку, ее пальцы, плотно сжимавшие ему запястье. Весь Анклав – чуть ли не полный списочный состав Сумеречных охотников Нью-Йорка – прошел в институтские ворота и скрылся в переливчатой дымке Портала. Лайтвуды, являясь местными хранителями, уйдут последними. Саймон терпеливо стоял здесь с раннего вечера, когда красные полосы в небе еще спускались за небоскребы Манхэттена, ну а сейчас сцену перед глазами освещали лишь ведьмины огни, выдергивая из тьмы поблескивающие детали: то кнут Изабель, то огненную искру, которая при жестикуляции выпрыгнула из семейного перстня Алека, то блестки-снежинки в белесой шевелюре Джейса.

– Выглядит по-другому, – сказал Саймон.

Клэри скосила на него взгляд. Как и на всех прочих, на ней была своеобразная накидка, которую, как знал Саймон, Сумеречные охотники носили холодными зимами: широкий черный плащ из плотной, бархатистой материи, собранной складками на груди. Интересно, откуда они их берут? Получают с интендантского склада как униформу под расписку?