Колодец Единорога, стр. 22
— Я, Вардомил с Вагея, клянусь…
— Я, Ове с Вагея…
— Я, Нени из Баска… — И так далее, один за другим, между тем как шепот придворных постепенно делался громче, кое-где зазвучал смех, а потом и разговоры в полный голос. Герцог молча наблюдал за церемонией, лишь изредка наклоняясь сказать что-то своей даме. Что до самого Эйрара — он видел происходившее как бы со стороны и слегка изумлялся, с ним ли все это на самом деле происходило. Он едва замечал сменявшиеся лица, как вдруг — которым по счету был этот рыбак? сороковым?.. — ему померещилось нечто знакомое в движениях опустившего голову светловолосого паренька, и голос, девичье контральто, выговорил:
— Я, Эйтор с Вагея…
Жар и холод одновременно охватили тело, Эйрар вздрогнул, невольно дернув к себе коленопреклоненного… и в самом деле глянул в глаза Гитоне, дочери Рудра.
И не было времени расспросить ее: как?.. каким образом?.. почему?.. — и звенели слова клятвы, и, наконец, она тихонько выпростала из его ладоней маленькие холодные руки и вернулась, одетая в грубую рыбацкую робу, на свое место, и герцог Роджер проводил ее глазами, потом пристально глянул на Ове Губошлепа, стоявшего подле нее, и Эйрара внезапно охватила беспричинная ярость… однако новый рыбак уже преклонил перед ним колена, произнося клятву.
В это время еще один распорядитель приблизился к герцогу и хотел что-то сказать, но Бастард лишь отмахнулся:
— Я занят! Пусть подождут!
И вот последний из полусотни принес клятву на верность; церемониймейстер подвел Эйрара к подножию трона, и он склонился точно так же, как только что — рыбаки, и успел произнести присягу до половины, когда его постигло новое неожиданное потрясение — второе по счету за столь краткое время. На одной из унизанных перстнями рук, меж которых он вложил свои ладони… недоставало двух пальцев.
Его голос сорвался, а перед глазами вмиг встала та ночь в хижине Мелибоэ и слова колдуна об удаче и неудаче трехпалого государя. Сердце сжалось в предчувствии неминуемой опасности… однако Эйрар справился с собой и договорил до конца, и герцог Роджер позволил ему поцеловать свою руку и с довольной улыбкой откинулся к спинке трона:
— Итак, ради такого случая ты сегодня с нами обедаешь. — И небрежным мановением отпустил рыбаков. — Да, это напоминает мне… а впрочем, постой! Тебе полезно будет послушать. Зовите герольда!
Принц Урданецца тронул Эйрара за локоть, отводя его на приличествующее место в зале, и какая-то темноглазая девушка с готовностью потеснилась, не забыв многообещающе ему улыбнуться. Герольд уже шел к трону по ковровой дорожке, меж двумя шеренгами придворных. Он был одет в белое, но даже и без Алого Пика Бриеллы, горевшего на белом камзоле, всякий мог без труда признать в нем валькинга по широкому плоскому лицу и ястребиному носу. Остановившись у подножия трона, он отдал поклон и, не глядя ни влево, ни вправо, громко и отчетливо проговорил:
— Властелин Салмонессы! Меня прислал мой повелитель, граф Вальк Бриельский, владыка Ос Эригу и, с санкции Совета, представитель Империи во всех провинциях Дейларны. Мне поручено передать тебе следующее. Ввиду своего положения в Империи мой повелитель граф не считает возможным, чтобы некто, к ней отнюдь не принадлежащий, присваивал себе сюзеренитет и право творить суд во вверенных ему странах, объясняя эти права единственно так называемой Привилегией Мариолы или другими документами, давно утратившими силу. Мой повелитель поступает и впредь собирается поступать с Мариаполем так, как сам сочтет нужным. Тебе же следует немедленно отозвать и войска, и всех своих разбойников из Марскхауна и иных мест в пределах Дейларны, а также возместить причиненный убыток, размеры которого предстоит установить Верховному Суду в Стассии и, в завершение, выдать предателя и изменника Рогея из Мариолы, а также прочих, ныне в твоем городе пребывающих.
Губы герцога скривились в усмешке:
— А не надлежит мне явиться в Бриеллу с кольцом в носу и лично засвидетельствовать мое почтение графу?
Огромный зал так и взорвался издевательским хохотом, но лицо герольда осталось бесстрастным. Его голос перекрыл шум:
— Властелин Салмонессы, каков будет твой ответ?
— А вот каков! — герцог Роджер наклонился с трона вперед, приподнялся и плюнул. Плевок оставил мокрое пятно на белом плаще. Вновь послышалось улюлюкание и смех, герольд же переломил свой белый жезл и швырнул обломки под ноги герцогу, крикнув:
— Это война!.. — И лишь Эйрар, да, может, еще некоторые подле него, слышали, как, стиснув обеими руками край испоганенного плаща, посланник добавил: — Мой плащ посерел, но он станет алым, когда его выполощут в твоей крови, Салм!..
11. Салмонесса. Герцог строит планы
Разбуженный среди ночи, Эйрар по старой охотничьей привычке остался лежать неподвижно, пытаясь понять, что же его разбудило. Потом вновь ощутил прикосновение чьего-то пальца к шее под ухом.
— Что случилось? — спросил он шепотом. Спустил ноги с постели и сел, натягивая на плечи одеяло, ибо в комнате было зябко. В мерцании звезд и пепельном отблеске луны, светившей мимо окна, возник острый профиль мариоланца. Эйрар повторил тихо: — Что случилось, Рогей?
Охотник хмыкнул вполголоса:
— Нет, как тебе все это нравится?.. — И взмахом руки изобразил пародию на придворный поклон. — Его вельможная светлость… надушенные придворные… ты заметил, с каким презрением смотрят они на карренских Воевод? А ведь по всей справедливости это им бы вести нас в бой, не ему. Ох, сомневаюсь я что-то, чтобы его светлость умел хоть как следует расставить войска, я не говорю уж — сражаться…
— Я всегда считал, что их пятеро, — задумался Эйрар, вспоминая день, когда прибыли карренские корабли и наемники проскакали по улицам в нарядных сверкающих латах, со шлемами, позвякивающими у поясов, а позади двигались конные латники, и народ приветствовал Воевод громкими криками, радуясь их воинственному виду и изумляясь врожденным седым прядям на черноволосых макушках, по которым их и называли Звездными Воеводами.
Рогей снова хмыкнул из темноты.
— Ты что, вправду не знал? Их матушка дважды рожала тройню, и младшенькой была девочка — Эвадне. Она называет себя Эвандером и всюду следует за братьями, разве что в бой они ее все-таки с собой не берут. Должен тебе сообщить, кстати, что твой Эрб обо всем пронюхал прежде тебя и уже ходит за ней хвостом… издали, понимаешь ли, обожает. С другой стороны, не тебе выяснять, кто там еще прячет девчонку, у тебя ведь у самого рыльце в пуху.
— Кто тебе рассказал?!..
— Тс-с! Не так громко. Незачем, чтобы об этом болтали. А насчет того, кто мне рассказал — пожалуйста: Альсид-карренец и еще барон Базали из… не помню, откуда. Да, дружище, весь двор потешается, глядя, какие влюбленные взгляды ты бросаешь на стрельбище на этого якобы рыбака. Между прочим, если тебе интересно — не думаю я, чтобы тебе удалось сделать стоящих лучников из этих парней. Руку они, может, и набьют, но, поверь мне, дойдет дело до боя — мигом все позабудут.
— Я… — пробормотал Эйрар растерянно. — Я не думал…
— Брось, милый мой. И послушай совета — избавляйся-ка ты поскорее от этой своей вастманстедской девической скромности. Не то они здесь перестанут верить в твое благородное происхождение. Здесь все балуются любовью, один ты помираешь от застенчивости. Посмотри на Урданеццу и даму Ирену, на карренца Альсандера и Далмонею… а хоть и на меня, я ведь тоже лелею кое-какие планы на случай, если его светлости вдруг опостылеет госпожа Мелина… я слыхал, он уже поглядывает в сторону, да. Ты же у нас прямо в священника превратился. Пойми наконец: нам осталась всего неделя на ахи, вздохи и прочее угождение дамам, а потом мы уйдем драться и, вполне может быть, назад не вернемся. Но вообще-то я к тебе не за этим пришел.
Эйрар предостерегающе положил руку ему на колено, заслышав шорох в углу. Но нет, это была всего лишь крыса. И Рогей продолжал — впрочем, понизив голос до шепота: