Анна и французский поцелуй (ЛП), стр. 58

Решаюсь достать свою домашку. Пролистываю страницы и открываю последнее задание по литературе. Наша последняя тема, поэзия. Сборник Неруды. Он лежит на книжной полке над столом с самого Дня благодарения. Это ведь учебное пособие, так? Ещё один подарок?

Ошибаешься. Очень, очень сильно ошибаешься.

То есть, да, это учебное пособие, а ещё это сборник лирики о любви. Весьма такой эротичненькой лирики о любви. Зачем ему дарить такую книгу, как не с особым намёком? Он мог подарить мне рассказы Банана Ёмамото. Или один из учебников по переводу.

Но он купил мне сборник стихов.

Я открываю форзац и пялюсь на штамп. ШЕКСПИР И КОМПАНИЯ, КИЛОМЕТР НОЛЬ ПАРИЖ. И возвращаюсь мыслями к звезде, к нашей первой ночи. Влюбляюсь в него. И я возвращаюсь к звезде, после Дня благодарения. Влюбляюсь в него. И я снова в своей комнате, смотрю на эту выпавшую из времени книгу — почему он просто не сказал мне? Почему я не открыла её, когда он попросил меня об этом на Рождество? — и я понимаю, что мне просто необходимо вернуться к точке ноль.

Мне осталось всего несколько недель в Париже, а я так и не посетила Нотр-Дам. Что я делаю субботу в общежитии? Надеваю туфли на ходу, выскакиваю из дома и бегу по улицам со скоростью звука. Я не успеваю. Я должна быть там. Сейчас же. Не могу это объяснить.

Виды города сливаются в один, пока я бегу вдоль Сены на остров Сите, но в этот раз меня это не волнует. От собора, как всегда, захватывает дух. Толпа туристов собралась у точки ноль, и я восхищаюсь звездой на бегу, но я не буду ждать своей очереди. Я продолжаю бежать, бежать и бежать, пока не оказываюсь внутри.

И снова Париж лишает меня дара речи.

Высокий сводчатый потолок, витражи, скульптуры из золота и мрамора, роспись по дереву… Нотр-Дам невозможно забыть. Органная музыка и говор множества языков окружают меня. Тёплый аромат горящих свечей наполняет воздух. И я никогда не видела ничего прекраснее, чем переливающийся всеми цветами драгоценностей свет, льющийся из окон в форме роз.

Восторженный гид проходит мимо меня, размахивая руками.

— Просто представьте! В начале девятнадцатого века собор был в таком плачевном состоянии, что город подумывал снести его. К счастью для нас, Виктор Гюго узнал про планы о сносе строения и написал «Горбуна из Нотр-Дама [48]», чтобы повысить интерес к его славной истории. И, ей-богу, это сработало! Парижане выступили с кампанией по сохранению собора, его отреставрировали и отполировали до прекраснейшего состояния, в котором он пребывает и по сей день.

Я с улыбкой покидаю их, представляя какое бы здание попытался бы спасти мой отец своей писаниной. Возможно, бейсбольный стадион. Или «Бургер Кинг». Рассматриваю алтарь и статуи Девы Марии. От них веет умиротворением, но я не нахожу покоя. Изучаю путеводитель, и моё внимание цепляют слова Галери де Химэрас.

Химера. Горгульи. Конечно!

Нужно подняться, нужно увидеть панораму города, раз я здесь. Вход в башню — вершину Нотр-Дам — слева от главных дверей. Пока плачу за вход, клянусь, я слышу, как кто-то зовёт меня по имени. Оглядываюсь, но не вижу никого знакомого.

Взбираюсь по ступеням.

Первая площадка ведёт к магазину сувениров, так что я продолжаю подъём. Выше. Ещё выше. Уф. Здесь, конечно, уйма ступенек. Срань господня, эта лестница когда-нибудь кончится?

Вы серьёзно?

ЕЩЁ СТУПЕНИ?

Это нелепо. Никогда не куплю себе дом со ступенями. У меня в Атланте даже нет ступенек к входной двери, так, небольшой наклон. С каждый шагом я всё больше и больше не хочу видеть горгулий, но когда я добираюсь до выхода и…

Какая высота!

Я перехожу по забитой туристами галереи из Северной башни в Южную. Вот мой район! И Пантеон! Его огромный купол впечатляет даже отсюда, но туристы вокруг меня фотографируют горгулий.

Нет. Не горгулий. Химер.

Как-то Сент-Клер рассказал мне, что большинство людей под словом «горгулья» на самом деле представляют химер. Горгульи — это тощие твари, которые крепились горизонтально к стене дома и использовались в качестве водостока. А вот зачем нужны химеры я не помню. Защищать собор? Отпугивать демонов? Будь Сент-Клер здесь, он бы всё мне рассказал. Я подумываю позвонить ему, но, наверное, он всё ещё занят со своим отцом. Ему не нужно, чтобы я терзала его энциклопедическими вопросами.

Галери де Химэрас действительно классная. Скульптуры полулюдей-полузверей, гротескные фантастические создания с клювом, крыльями и хвостами. Мой любимец зажал голову между ладонями и высунул язык, созерцая город. А, может, он просто подавлен. Или опечален. Заглядываю в колокольню, и там… большой колокол.

Что я здесь делаю?

У ещё одной лестницы стоит охрана. Делаю глубокий вдох. «Бон суаре», — здороваюсь я. Охранник улыбается и пропускает меня. Шмыгаю внутрь. Впереди спиральная крутая лестница, которая становится всё уже и уже с подъёмом. Каменные стены холодны. Впервые я боюсь слететь. Хорошо, что я здесь одна. Если кто-нибудь начнёт спускаться, кто-нибудь хоть ненамного больше меня, я не представляю, как мы разминёмся. Сердце бьётся быстрее, в ушах отдаётся стук шагов, и я начинаю спрашивать себя, а не было ли ошибкой, как…

Я на месте. Я на вершине Парижа.

Как и в галерее химер здесь установлена защитная сетка, чтобы удержать людей от падения или прыжка. И я на такой высоте, что рада этому. Я здесь одна, так что сажусь в тихий каменный угол и смотрю на город.

Скоро я уеду. Интересно, что сказал бы отец, если бы он увидел, что я не хочу прощаться с этим местом, когда всеми правдами и неправдами хотела остаться в Атланте. Он желал мне добра. Созерцая, как лодочки скользят по Сене, а гордая Эйфелева башня возвышается над Марсовым полем, теперь я это осознаю. Меня застаёт врасплох шум на лестнице — визг и быстрый топот ног. Кто-то бежит по лестнице. А я одна.

Расслабься, Анна. Это всего лишь турист.

Бегущий турист?

Я готовлюсь к вторжению, оно не заставит себя ждать. На смотровую площадку врывается мужчина. На нём подростковые крохотные шорты и кроссовки для бега. Он что, поднялся по лестнице забавы ради? Он меня не замечает, потягивается, бежит на месте тридцать секунду и стрелой убегает вниз.

Странно.

Сажусь и откидываюсь спиной на пропет, как снова раздаётся крик. Подскакиваю. Зачем бегун кричит? Здесь человек, который напуган этим бегуном и боится упасть. Как бы то ни было, всё прекратилось. Думаю о Сент-Клере, о его страхе высоты. Вдруг, этот человек попал в ловушку. С растущим страхом я осознаю, что кто-то мог упасть.

Бросаюсь вниз по лестнице. «Хэллоу?

Бонсуа? Са ва?

» Нет ответа. Спускаюсь ещё на несколько спиралей, удивляюсь, почему этим занимаюсь я, а не охрана.

— Здесь кто-нибудь есть? Вам нужна помощь?

Какой-то странный шорох, и я продолжаю осторожно спускаться.

— Хэллоу? — Должно быть, они не говорят по-английски. Слышу учащённое дыхание. Они прямо подо мной, нужно только завернуть за угол…

Я кричу. Он кричит. 

Глава 46

— Какого чёрта ты здесь делаешь? Боже, Сент-Клер! Ты напугал меня до чёртиков.

Он приседает на корточки, хватаясь за перила, выглядя более взбудораженным, чем когда-либо.

— Зачем ты пошла вниз? — резко спрашивает он.

— Я пыталась помочь. Услышала крик. Подумала, что возможно, кто-то ранен.

Его бледная кожа густо краснеет.

— Нет. Я не ранен.

—Что ты здесь делаешь? — снова спрашиваю я, но он молчит. — По крайней мере позволь мне помочь.

Он встаёт, и его ноги дрожат как у ягнёнка.

— Всё хорошо.

— Нет. С тобой определённо что-то не в порядке. Дай мне руку.

Сент-Клер сопротивляется, но я хватаю его и начинаю вести вниз.

— Постой. — Он смотрит вверх и сглатывает. — Я хочу увидеть вершину.

Я одариваю ему взглядом, который, надеюсь, выражает весь скепсис.

— Конечно.