Анна и французский поцелуй (ЛП), стр. 5

— Но я скучала по тебе. Ты не получал мои письма?

— Эм, нет. Должно быть, у тебя неправильный адрес. Эй! — Он подталкивает меня. — Вот и наша очередь.

Он поворачивается спиной к Аманде, и они с подругой обмениваются недовольными взглядами.

— Время для твоего первого урока французского. Завтрак здесь простой и состоит, прежде всего, из булочек — круассанов, которые, конечно, известны на весь мир. Никаких колбасок и яичниц.

— Бекон? — с надеждой спрашиваю я.

— Конечно, нет. — Он смеётся. — Второй урок, слова на доске. Слушай внимательно и повторяй за мной. Гранола. — Я сужаю глаза, а он смотрит на меня, точно сама невинность. — Как видишь, означает «гранолу» [8]. А это? Яурт?

— Ну и дела, я поняла. Йогурт?

— Естественное! А говоришь, что никогда прежде не жила во Франции?

— Ха-ха. Очень смешно.

Он улыбается.

— О, понятно. Знаешь меня меньше дня и уже передразниваешь мой акцент. Что следующее? Хочешь обсудить состояние моих волос? Рост? Брюки?

Брюки. Чес слово.

Француз за прилавком тактично кашляет. Прошу прощения, повар Пьер. Я немного отвлеклась на этого англо-французско-американского восхитительного парня, который тут же спрашивает:

— Йогурт с гранолой и мёдом, яйцо всмятку или грушевая бриошь?

Я понятия не имею что такое бриошь.

— Йогурт, — отвечаю я.

Он делает заказ на прекрасном французском. По крайней мере, он кажется безупречным моим девственным ушам и расслабляет повара Пьера. Он больше не хмурится и размешивает гранолу с мёдом в моем йогурте. Добавляет чернику на вершинку и передаёт угощение мне.

— Мерси, месье Бутен.

Я хватаю поднос.

— Никаких хлебцев? Шоколадных шариков? Я…оскорблена в лучших чувствах.

— Хлебцы по вторникам, вафли по средам, а вот шоколадные шарики под запретом. По пятницам обычные хлопья с молоком.

— Для британца ты слишком много знаешь об американской нездоровой пище.

— Апельсиновый сок? Грейпфрут? Клюква? — Я указываю на апельсиновый, и мой спутник берет две банки.

— Я не британец, а американец.

Улыбаюсь.

— Ну, конечно.

— Я американец. Я должен им быть, чтобы посещать США, забыла?

— США?

— Старшая школа для американцев, — объясняет он. — США.

Прекрасно. Хотите сказать, отец не отправлял меня в чужую страну.

Мы занимаем очередь, чтобы заплатить, и я удивлена как эффективно она двигается. В прежней школе все толкались и бесили обслуживающий персонал, но здесь студенты терпеливо ждут. Оборачиваюсь и замечаю, что Красавчик внимательно меня рассматривает. Дыхание замирает в груди. Неужели он оценивает меня. Он даже не замечает, что я застукала его на месте преступления.

— Моя мама — американка, — спокойно продолжает он. — А отец — француз. Я родился в Сан-Франциско, но вырос в Лондоне.

Чудесно, я обретаю дар речи.

— Истинный гражданин мира.

Он смеётся.

— Точно. И я не позёр в отличие от остальных.

Я уже готова подколоть его в ответ и тут вспоминаю: у Него есть подруга. Нечто злое пронзает розовые изгибы моего мозга, вынуждая вспомнить вчерашнюю беседу с Мередит. Пора менять тему.

— А как тебя зовут на самом деле? Вчера вечером ты представился как…

— Сент-Клер — фамилия. Этьен — имя.

— Этьен Сент-Клер. — Я пытаюсь произнести имя как он, на чужой манер и аристократично.

— Ужасно?

Теперь я смеюсь.

— Этьен — хорошее имя. Почему тебя не зовут по имени?

— О, «Этьен — хорошее имя»! Как великодушно с твоей стороны.

За нами встаёт ещё один ученик — низенький мальчик с коричневой кожей, прыщами и густой копной тёмных волос. Мальчик взволнован видеть Этьена, и тот улыбается в ответ.

— Эй, Никхил. Как каникулы?

Тот же самый вопрос он задал Аманде, но на сей раз искренне.

Этих слов достаточно, чтобы подтолкнуть мальчика рассказать о поездке в Дели, рынках, храмах и муссонах. Он ездил к Тадж-Махалу, я же — в Панаму-Сити-Бич [9], как и все остальные жители штата Джорджия. Подбегает ещё один мальчик, тощенький и бледный, с торчащими волосами. Никхил забывает про нас и приветствует друга с тем же самым восторженным лепетом.

Сент-Клер — я полна решимости называть его по фамилии и не смущаться — поворачивается ко мне.

— Никхил — брат Рашми. Девятиклассник. У неё ещё есть младшая сестра, Санджита, одиннадцатиклассница, и старшая, Лила. Она окончила вышку два года назад.

— У тебя есть братья или сестры?

— Нет. А у тебя?

— Брат, но он остался дома. В Атланте. Это в Джорджии, на Юге.

Он поднимает бровь.

— Я знаю, где находится Атланта.

— Ой, и верно.

Я протягиваю столовую карточку мужчине за стойкой. Как и месье Бутен, он одет в отутюженную белую униформу и накрахмаленный колпак. А ещё у него длинные подкрученные вверх усы. Да. Не знала, что здесь такое в моде. Повар Длинноус проводит картой по аппарату и возвращает мне с быстрым мерси.

Спасибо. Ещё одно выученное слово. Отлично.

На обратном пути Аманда со своей компанией красавцев-мажоров наблюдает за Сент-Клером. Не удивлена, что парень со злыми глазками и причёской аля серфингист сидит рядом с нею. Сент-Клер рассказывает о школе: о сегодняшних уроках и учителях — но я не слушаю. Все моё внимание поглощено его особой улыбкой и уверенной стильной походкой.

Я такая же дура, как и все остальные.

Глава 4

Колонна с обладателями фамилий с Ж-до-П продвигается очень медленно. Стоящий передо мной парень о чем-то яростно спорит с консультантом. Я смотрю на колонну А-Е и вижу, что Мередит (Шевалье) [10] и Рашми (Деви) уже получили личное расписание учебных занятий и обменялись листками.

— Но я просил информатику, а не драматическое искусство.

Приземистый и коренастый консультант была самим воплощением терпения.

— Я знаю, но информатика никак не вписывалась в ваш график, и мы произвели замену. Возможно, вы сможете взять данный предмет в следующем…

— Но на замене у меня стояло программирование.

Чего?! Разговор сразу же привлекает моё внимание. Они могут так сделать?! Поставить предмет, о котором мы не просили? Я умру — УМРУ — если мне снова придётся вернуться в спортзал.

— Вообще-то, Дэвид. — Консультант проверяет бумаги. — Вы забыли заполнить дополнительную анкету, поэтому нам пришлось выбирать предмет за вас. Но думаю, вы найдёте…

Разъярённый парень выхватывает расписание и уходит. Черт! Кажется, эта женщина ни в чем не виновата. Выхожу вперёд и называю своё имя самым любезным тоном, чтобы исправить впечатление от предыдущего придурка. Консультант так мило улыбается в ответ, что у неё выступают ямочки на щёках.

— Я помню тебя, милая. Желаю приятного дня.

И вручает мне жёлтую половинку листа.

Я не дышу, пока просматриваю его до конца. Фух! Никаких сюрпризов. Углублённый английский, математика, основы французского, физика, история Европы и какой-то предмет с сомнительным названием «Ла Ви».

При приёме консультант описал «Жизнь» как предмет только для выпускников, схожий с самостоятельными занятиями, но иногда с участием приглашённых ораторов. Они прочтут нам лекции о том, как держать чековые книжки, арендовать жилье и готовить пироги с заварным кремом. Как-то так. Я уговорила маму разрешить его взять. Одна из самых классных особенностей в этой школе состоит в том, что математика, естественные науки и история необязательны для выпускников. К сожалению, мама — пурист и не разрешит мне окончить школу без этих трех предметов.

— С уроками керамики в приличный колледж не поступишь, — предупредила она, не одобряя мои наклонности в выборе предметов.

Спасибо, мам. Отправила меня повышать культурный уровень в город, прославившийся своим искусством, и заперла на занятиях по математике. Я подхожу к Мередит и Рашми, ощущая себя третей лишней, но молюсь, чтобы у нас оказались хоть какие-то общие предметы. Мне везёт.