Романтика для циников, стр. 11
Ей то и дело приходилось напоминать себе, что увлечение фальшивым бойфрендом может плохо для нее кончиться. Точнее, только так и кончится. Особенно когда после окончания этой Валентиновой истории она проведет месяц или два в его особняке, переделывая сад.
С едва заметным сожалением она выскользнула из его объятий.
– Нарушение границ только усложнит нам задачу.
– Точно, но вдруг это будет весело?
Люси едва не выбросила белый флаг, так подкупало мальчишеское выражение, появившееся на его лице.
Но она не могла так легко расстаться с внутренними сомнениями.
Может, Кэш ухлестывает за ней только потому, что она сейчас хорошо выглядит? Может, макияж, прическа и наряд так его поразили, что теперь он видит в ней еще одно приятное дополнение к своей красивой жизни?
В глубине души она так не считала. Но за годы в ней выработался мощный инстинкт самосохранения, и она не могла позволить уничтожить его какому-то сладкоречивому умнику, который говорит такие правильные вещи и от которого у нее так сладко кружится голова.
– Спасибо за розу. – Она открыла дверь в машине, пока он не успел произнести еще что-нибудь, что могло поколебать ее уверенность.
– Пожалуйста. – Он хотел еще что-то добавить, но потом передумал и тихо покачал головой. – Хорошего вечера.
– И тебе.
Люси лишь после второй попытки вставила ключ и повернула его, заводя машину. Да, ее железная решимость держать Кэша на расстоянии вытянутой руки терпит крах.
Он помахал рукой, когда она отъезжала, стараясь не смотреть на одинокую фигуру в зеркале заднего вида и борясь с желанием развернуться.
Глава 7
Люси нерешительно топталась в дверях ресторана первоклассного мельбурнского отеля, жалея, что не согласилась на предложение Кэша поехать сюда вместе.
Она сто лет никуда не выбиралась, и теперь эта дискотека имела все шансы вывести ее из равновесия. Люси сказала Кэшу, что им лучше встретиться уже здесь, но, увидев толпищу внутри, поняла свою ошибку.
Каждый был со своей парой. Большую часть посетителей составляли конкуренты Люси и Кэша, но были и другие, они отплясывали на танцполе, извиваясь и выделывая движения руками в такт музыке.
Все они – как и Люси – были одеты соответственно событию. Чем дольше она стояла на пороге, разглядывая нескольких Бой Джорджей и Принцев – каждый выдавал в танце собственную версию образа, который изображал, – тем спокойнее ей становилось.
Ей нравилась музыка восьмидесятых. Она частенько включала ее на полную катушку, пока возилась в саду.
Ее фаворитами значились Wham, Tears for Fears и Blondie. Когда она была подростком, бабушка частенько просила ее «приглушить шарманку».
Может, она только родилась в восьмидесятых, но музыка этого десятилетия словно сама записалась на подкорку ее мозга.
– Так-так. Не Мадонна ли это? – Теплое дыхание Кэша коснулось ее уха, а по обнаженной коже рук пробежала странная дрожь.
Она медленно обернулась, умоляя свое дурацкое сердце колотиться не так сильно. Дома ей казалось, что с нарядом все о’кей, но сейчас, под взглядом Кэша, она чувствовала себя голой в своем топе с открытым животом, джинсовой мини-юбке и ажурных чулках.
Но тут она разглядела Кэша, и ее волнение улеглось. Она рассмеялась.
– Эй, я не собирался быть смешным, – он сделал вид, что приглаживает уложенные гелем волосы, – я крутой!
– Это Джон Траволта был крутым в «Бриолине». А вот ты…
Она изучила черные кожаные штаны, обтягивающие ноги как вторая кожа, черную же футболку, подчеркивавшую каждый мускул тренированного тела, и решила, что он горяч.
– Что я? – Он расправил плечи, и она залюбовалась его широкой грудью.
– Опоздал, вот что.
Резкий тон Люси не обманул его. Она с трудом оторвала взгляд от его торса и посмотрела в лицо.
– Всего-то на пять минут. – Он оглядел ее одежду. – Наверное, ухлопала кучу времени, чтобы выглядеть так хорошо.
– Ты тоже, так что мы оба успели выйти из моды. Кстати, разве «Бриолин» сняли в конце восьмидесятых?
– В восемьдесят седьмом, если быть точным. – Он показал на кожаные брюки. – Но разве они не заслуживают быть выгулянными?
Она с трудом сдержала смех.
– Пошли, съемка начнется через десять минут.
– Можешь не напоминать, – поморщился он.
– Нам ведь не обязательно выигрывать, – напомнила Люси, – давай сбацаем пару танцев и потом уберемся отсюда.
– Согласен. – Он положил руку на обнаженную часть ее спины. По телу прошла горячая волна. – Как насчет выпивки?
Люси не была любительницей алкоголя, к тому же мысль о том, что он может ударить ей в голову, совершенно не грела.
– Нет, спасибо.
– Значит, пошли танцевать?
Не дав ей времени на раздумья, он схватил ее за руку и увлек на танцпол.
Люси ни за что бы не призналась, но ей нравилось держаться за руки и чувствовать себя парой, пусть и поддельной.
Эдриан был эгоистичной задницей, но как хорошо им было в пору их первых свиданий, когда она и не подозревала о его любовных похождениях. Она наслаждалась чувством единения и безопасностью, которых никогда не испытывала ранее.
Ба и Дедуля заливали ее любовью, души в ней не чаяли – а она задавалась вопросом: быть может, положение единственного ребенка в семье и отсутствие родителей взяли свое? Может, поэтому у нее снесло крышу от первого «настоящего» бойфренда, поэтому она вышла за него и через два года развелась?
Впервые она задала себе этот вопрос, когда только начала отдаляться от Эдриана, но позже ответила на него отрицательно. Истинной причиной ее скоропалительного замужества стала любовь. Она любила его. Втрескалась по уши. И тосковала по той близости, что была у них когда-то.
Ей не хватало и взаимных подколок, подшучиваний и обмена ехидными репликами.
А в этой-то науке Кэшу не было равных, и Люси понимала, что симпатизирует ему сильнее, чем следовало бы. Чувство юмора. Преданность своему делу. И его тело…
Вот это тело.
Она украдкой взглянула на Кэша. Блики разноцветного света, отбрасываемые серебристым дискотечным шаром, плясали на его коже, словно калейдоскоп. Они не отвлекали внимание от его внешности, а лишь подчеркивали ее. В этом освещении на краю танцпола, во вспышках золотистого света, обрисовывающего широкие плечи, Кэш был похож на античного бога.
Затем он сделал к ней шаг, обнял за талию, притянул к себе – и она пропала.
Парень умел двигаться.
С первыми звуками песни Робби Невила «Се ля ви» он начал танцевать так, будто был рожден для этого.
Ей ничего не оставалось, кроме как обвить его шею руками и подчиниться ритму. Следовать каждому его движению. Их тела покачивались, плыли в едином ритме, слегка соприкасаясь, и это, казалось, обнажило каждый нерв в теле Люси, привело его в полную готовность.
Когда его рука скользнула ниже и ладонь легла на попку, она почти застонала. А когда Кэш притянул Люси еще ближе, показывая, как влияет на него тот жар, что исходит от них обоих, она прижалась к нему всем телом.
И тут началось интересное.
Пусть «Грязные танцы» и сняли в девяностых, но сиквел Кэша и Люси потянул бы не на один «Оскар».
Она извивалась, терлась об него – бесстыдно, самозабвенно, страстно. Очень страстно.
Желание, разгоравшееся между ними, было ощутимо физически. Ее кожа горела. Когда музыка набрала обороты, когда басы и ударные словно прошли сквозь ее тело, Люси полностью отдалась охватившему ее ощущению, что они – в одежде и стоя – занимаются сексом.
Потому что именно это они и делали.
Непристойные, полные покорности и наглости телодвижения, когда она то цеплялась за него, то сползала к его ногам.
Ее тело зудело от желания раздеться, до того сильного и необычайного, что она едва не остановилась. Но, словно прикованная к Кэшу и к ритму, пульсирующему в ней, она бы не остановилась, даже если бы захотела.
Люси не заметила, когда песня кончилась и началась следующая, – еще ни разу она не была так созвучна другому человеку.