Капкан на наследника, стр. 70

— Жди здесь, — произнес я, хоть и понимал бессмысленность фразы.

Я пошел на кухню, разжег газовую плиту и поставил чайник на горелку. Тем временем я разобрал свой сорок пятый, прикрутил новый ствол, а старый закопал в песок вместе с гильзой, которую обнаружил на приборной доске автомобиля. Когда я закончил данную процедуру, вода в чайнике уже бурлила вовсю, и я сделал нам по чашке кофе.

Шейла сидела в той же самой позе, в которой я оставил ее. Мне это совсем не понравилось. Я протянул ей кофе, и она секунд десять тупо смотрела на него, пока в глазах не мелькнуло сознание. Она взяла у меня из рук чашку, чуть заметно кивнула и поднесла ее к губам.

Достучаться до красотки не было никакой возможности, поэтому я на время оставил ее в покое, просто сидел и играл с чашкой, наблюдая за выражением ее лица.

Наверное, тела уже обнаружили, подумал я. Хотя, может, и нет. Вряд ли кто заглянет на эту объездную дорогу, пока не приедет машина с продуктами, а это случится не раньше завтрашнего утра. Стрелял я из закрытой машины на заднем дворе гостиницы и, прежде чем уехать, выждал какое-то время, в пределах разумного конечно. Никакой паники не наблюдалось, никто не выбежал на улицу с криками и воплями, так что, вероятнее всего, выстрел вообще не привлек внимания постояльцев. Из парней же никто даже пискнуть не успел. Ребята быстро и бесшумно превратились в кровавое месиво, заснули вечным сном, испытав напоследок предсмертный ужас.

Завтра мне придется сменить стекло и шины на арендованном автомобиле, и я от всей души надеялся, что это позволит мне выиграть время. Оставалась одна проблема — живой свидетель, сидящий прямо напротив меня в полном ступоре. Может, она и скажет что, а может, и не скажет, но выводить ее на люди в подобном состоянии означало накликать на себя беду. В данный момент мозг Шейлы Макмиллан представлял собой хаотичную массу, пытающуюся уйти от ужасной действительности, спрятаться в темном уголке, и чем глубже, тем лучше. Любое неверное действие могло привести к несчастному случаю. Вдруг ее замкнет надолго и она начнет вести себя совершенно неадекватно?

Она допила кофе, и я забрал у нее чашку.

— Пошли, Шейла, — мягко позвал я. Я провел пальцами по ее руке, и она откликнулась на прикосновение, медленно поднялась, крепко прижимая к груди свою сумочку.

Я взял лампу и повел ее наверх в единственную находящуюся в подобающем состоянии спальню. Шейла остановилась посреди комнаты и, пока я задергивал шторы, стояла не шелохнувшись, упершись невидящим взглядом в стену. Когда я очутился в поле ее зрения, она невольно проследовала за мной взглядом, на лице все та же таинственная улыбка.

Раздеть ее не представляло никакого труда. Я просто расстегнул «молнию» на платье, и оно свалилось на пол.

Теперь, кроме туфель, на ней ничего не было. Я снял и их, выпутывая ее ноги из платья, окутавшего ее икры, обнял за талию и усадил на краешек кровати. Осталось немного ее подтолкнуть, приподнять ноги и уложить их на постель и убрать волосы с лица.

Да, она и в самом деле оказалась красавицей, кожа нежная, гладкая, загар ровный, на груди и вокруг бедер — белые полоски. Тело зрелой чувственной женщины, в розовых сосочках идеальных грудей и маленьком треугольничке волос таился скрытый призыв.

Впервые за все это время глаза ее сдвинулись с мертвой точки, губы расслабились, наконец идиотская улыбка исчезла, и на лице появилось умиротворение. Я медленно провел кончиками пальцев по ее стройному телу, по полушариям грудей, плоскому животику, мягким кудряшкам и вниз, вдоль чудесного изгиба ног. Легонько сжав ее пальчики ног, я накрыл Шейлу одеялом и потрепал по щеке.

— Бедняжка ты моя! — выдохнул я.

Нездоровый блеск в ее взоре пропал, глаза подернулись дымкой, веки тяжело опустились, линия рта стала мягче, и дыхание выровнялось, Шейла провалилась в сон.

Глава 20

На следующий день местная газета посвятила специальный выпуск трагическим событиям, разыгравшимся в городке накануне вечером. Тройное убийство — дело нешуточное, и на первой полосе красовались фотографии с места происшествия, а также предоставленные полицией прижизненные снимки покойных. Установить личности убиенных не составило ни малейшего труда. Все трое состояли в банде, возглавляемой братьями Гвидо, однако мотивы столь жестокой расправы так и остались тайной за семью печатями. На данный момент полиция выдвинула единственную правдоподобную версию: сколь вооруженные до зубов ребятки братьев Гвидо были втянуты в нелегальную тактическую войну на побережье, они вполне могли прибыть в Линтон для того, чтобы нарушить планы противника, связанные с возрождением предприятия «Баррин». Местная полиция работала в одной связке с отделениями Нью-Йорка и другими госучреждениями, поэтому результат ожидался немедленный.

Черт бы их всех побрал!

Полосы внутри газеты были посвящены деятельности команды С.С. Кейбла по организации предстоящих съемок «Плодов труда», светская хроника отдала безраздельное внимание проведенному накануне рауту с участием всех мало-мальски значимых горожан и съемочной группы. Мировые новости отрывочно освещались на самой последней странице.

Пресса Нью-Йорка тоже не обошла это событие стороной, более того, оно даже стало темой дня, и если саму книжонку «Плоды труда» причислить к шедеврам мировой литературы можно было лишь с большой натяжкой, то вся эта чехарда вокруг начала съемок фильма по ее мотивам компенсирует все недостатки и, несомненно, пойдет на пользу и послужит идеальной рекламной акцией. Мона Мерриман напичкала свой репортаж подробностями, предоставленными Ли и отделом по связям с общественностью. Другой голливудский репортер посвятил фильму целых две колонки, а Дик Лаген не упустил случая намекнуть на зловещий аспект и безапелляционно утверждал, что это только цветочки, ягодки же будут впереди.

Может, он и владел какой-либо существенной информацией, но то ли она не подкреплялась доказательствами, то ли он просто не был готов представить их на суд общественности.

Чет Линден внимательно выслушал мой рассказ о происшествии и сказал, чтобы я убирался к черту.

— Послушай меня, приятель, — спокойно продолжил я, — не надо выводить меня из себя. Вы и так уже меня разозлили, так что хватит размахивать перед моим носом красной тряпкой. Я же предупреждал вас о том, что произойдет, но вы предпочли заткнуть ушки, и, если вы решили поставить меня в затруднительное положение, клянусь, я натравлю на вашу шарашку кого надо, и тогда всем не сносить головы.

Ответивший на мою тираду голос был ледяным и бесстрастным:

— Мы не собираемся потакать тебе, Дог.

Но я тоже мог, если надо, добавить в свои речи смертоносных льдинок. Четыре убийства служили тому доказательством, и, надо отметить, весьма весомым. Чет же всегда имел по математике пятерку и был в состоянии посчитать потери.

— У тебя нет никакого выбора, Чет. Просто сделай, как я тебя прошу. По-хорошему.

Я услышал, как тот зашипел от возмущения:

— Ладно, где тачка?

Я дал ему координаты и добавил:

— Полиция сняла отпечатки протекторов на месте происшествия, так что просто переобуйте колеса, поставьте шины с тем же рисунком, и бюро проката ничего не заметит. Смените стекло, помойте все хорошенько снаружи и изнутри, да погоняйте по окрестностям, чтобы налипла грязь и пыль, а потом бросьте ее там, где найдете.

— Думаешь, их лаборатории не смогут ничего нарыть, если тебя все же прищучат?

— У них не будет времени. Меня в их списках нет.

— Зато теперь ты в наших списках.

— Ну что ж, валяйте, попробуйте меня достать. И вот еще что, Чет...

— Да?

— Не пытайтесь установить на машину какие-нибудь штучки-дрючки. Я прекрасно знаком со всеми уловками... а то опять пострадают невинные.

Чет предпочел молча бросить трубку. Я удовлетворенно хрюкнул, потому что последнее слово было за мной. Но начиная с настоящего момента мне придется смотреть в оба глаза.