Черная аллея, стр. 32

Глава 8

Во время всей этой операции не прозвучало ни единого выстрела, но нервные перегрузки, которые я испытал, столкнувшись с Уго и Хоуви Драго, вымотали совершенно, и в боку снова заныло. Казалось, что в тело впиваются сотни крохотных иголочек, и я знал, что скоро эти иголочки превратятся в пики из раскаленного железа и будут жечь, точно огнем. И если не остановить их вовремя, меня это просто убьет. А потому я принял две пилюли, прописанные доктором Морганом, прилег на диван и вытянулся. Еще минут десять боль разрасталась, затем постепенно начала стихать. После чего локализовалась — угнездилась в боку, в том месте, где был шрам. Я задрал рубашку и оглядел повязку. На ней проступили бледные кровяные пятна.

Я осторожно подтянул к дивану телефон и набрал номер гостиницы, где жил Морган. Он оказался на месте, и я вкратце поведал ему о случившемся. Надо сказать, что манеры его за последнее время сильно улучшились. Ругать он меня не стал. Я позвонил вниз Билли Раабу и предупредил, что ко мне должен прийти врач. Нет, нет, ничего, со мной все в порядке, просто неохота вставать и ехать самому. Предполагая, что Морган наверняка напичкает меня снотворным, я позвонил Пату и рассказал о конфискованном мной арсенале. Он сказал, что заедет и заберет попозже. Я сказал, что он может забрать пушки внизу, у дежурного Билли, поскольку очень устал и паршиво себя чувствую.

Морган приехал минут через тридцать. Взглянул на меня, покачал головой и принялся стаскивать с меня рубашку. Потом велел Вилли Раабу принести горячей воды и полотенца, сделал укол в руку. Что он там всадил, не знаю, но, когда начал сдирать бинты, особой боли я не чувствовал. Потом он промыл и обработал рану и велел Биллу выбросить грязные бинты. Взглянув на физиономию сторожа, я увидел: парень начал понимать, каким именно бизнесом я занимаюсь. Он отер пот со лба, забрал оружие, которое я завернул в газеты, и отправился вниз, в свою клетушку. Доктор Морган сказал:

— Ты больше не можешь проделывать такие штуки, ясно тебе или нет?

Я моргнул один раз. Он усмехнулся.

— Сколько это будет продолжаться, Майк?

На сей раз я не моргал. Просто пожал плечами.

— Конец этому виден?

Я моргнул дважды. Нет.

— И это... опасно?

Я кивнул.

Он в ответ тоже кивнул.

— Можешь звонить в любое время. Я особенно никуда не выхожу. — Он умолк, осторожно натянул на меня рубашку, прикрыл свежие бинты. — Тебе известно, что у кошки девять жизней, а, Майк?

Я моргнул один раз. Да.

— Так вот, будь ты кошкой, я бы сказал, что семь из них ты уже прожил, — глаза его расширились и смотрели прямо в мои. — Улавливаешь?

Я моргнул один раз, и на этот раз веки так и остались закрытыми. Что он мне там вколол — не знаю, но штука подействовала. Я слышал, как он встал, потом услышал, как защелкнулся дверной замок.

Что-то холодное на лбу, что-то странно теплое рядом, сбоку. Я медленно приоткрыл глаза. В окно просачивался сероватый свет. В боку покалывало, и это заставило меня вспомнить куда более страшную боль, что я испытал накануне. И меня захлестнуло чувство облегчения, и только тут я уже окончательно проснулся.

Поднял руку и ощупал лоб, снял с него влажное полотенце. Теплое, что лежало рядом со мной, шевельнулось и произнесло:

— Пора бы уже проснуться.

Вельда была прикрыта одеялом, но, когда скинула его, оказалась полностью одетой. Грим слегка смазан, волосы встрепаны, и все равно она была хороша как ангел.

— Надо же, все-таки пробралась ко мне в койку, — заметил я.

— Даже замуж за тебя готова выйти, чтоб это случалось почаще.

— Куда теперь денешься... Мне уже не отвертеться. Я храпел?

— Нет, но все время разговаривал во сне. Ничего не разобрала, кроме того, что надо ехать куда-то на север. Эта идея у тебя с пятницы на уме.

— С пятницы? А сегодня у нас что?

— Сегодня воскресенье. Утро. Мы с доктором Морганом обхаживали тебя, как младенца, полтора дня. Если щеки и подбородок болят, знай, это потому, что я брила тебя.

Я провел рукой по щекам — ничего не болело. И выбрила она меня просто отлично.

— Ну а как насчет прочих... естественных нужд?

— Извини. Я выходила из комнаты, и доктор Морган проделывал все сам. Я бы и рада была помочь, но поняла: следует знать свое место... — Помолчав, она добавила: — Пока.

— А доктор Морган оставил какие-нибудь распоряжения?

— Ты вряд ли захочешь их выслушать, к тому же он сказал, что ты и без того все знаешь. И что выбор теперь за тобой. — Она придвинулась поближе и легонько куснула меня за мочку уха. — Пойду принесу тебе кофе, пилюли, потом приму душ и переоденусь.

— Ты что же, и одежду свою сюда приволокла?

— Да. Съездила кое за чем, пока Морган дежурил у твоей койки.

Через полчаса я уже почти окончательно пришел в норму — не без помощи тоста из ржаного хлеба и чашки крепкого кофе. После второй чашки спустил ноги с постели и встал. В теле возникло такое ощущение, точно я принимал участие в драке где-нибудь в баре или на улице, чего на самом деле не было. Черт, просто в меня тогда стреляли, все от этого... Рана открылась, и я провалялся без чувств почти двое суток. Надеюсь, это время потрачено не зря и заживление шло своим чередом. Во всяком случае, никаких вроде бы осложнений не наблюдалось. Я дотронулся до старых чуть выпуклых шрамов. Тогда, давно, пули попали в мышечную ткань и не задели жизненно важных органов.

Тогда я вышел на улицу через пять дней, а еще через две недели уже бегал трусцой, двое каких-то панков приняли меня за пьяного и пытались обчистить. Я уложил их обоих — сразу после того, как первый попробовал дать мне по морде. И здорово изметелил, прежде чем оба успели вскочить на ноги и удрать. Тогда никаких осложнений не было.

Теперь же мне приходилось вставать медленно и ходить неспешно. Теперь я буду делать все по-другому. Вельда вышла из ванной и, казалось, прочла мои мысли.

— Это лишь временное явление, Майк. Доктор сказал, что через месяц ты будешь как огурчик.

Я буркнул нечто нечленораздельное.

— Принимать душ будешь? — спросила она.

Я кивнул.

— Доктор Морган велел залепить повязку липкой лентой, чтоб не намокла. Хочешь сделаю?

Руки у нее были быстрые и ловкие, и, закончив, она подтолкнула меня к ванной.

— Думаю, с остальным справишься сам.

— Большое спасибо, — сказал я.

— Благодарить по-настоящему будешь позже, — ответила она.

Я сидел за кухонным столом вымытый и выбритый, в чистых отглаженных брюках и светлой сорочке, и чувствовал себя заново родившимся. Нет, я вполне презентабелен внешне, вот только для активных действий не готов. Вельда сварила еще кофе и, разлив его по чашкам, уселась напротив меня и открыла свою записную книжку на пружинке.

— Следует отметить, нанятые нами исследователи проделали неплохую работу, Майк. Хочешь, почитаю тебе, какие там фигурируют цифры?

— Нет, назови только окончательную цифру. И обрисуй обстановку в целом.

— О'кей. Это за те годы, о которых ты говорил. Наркотики: общая стоимость дури, конфискованной американскими агентами, составила двести миллионов. Они считают, что раз в пятьдесят больше попало па улицу. А может, и того больше... Эти цифры не менялись вот уже лет девять. А стало быть, напрашивается вывод: тут пахнет миллиардами.

— Сколько именно?

— От десяти до тридцати. Точно подсчитать невозможно. Так... теперь незаконные финансовые операции, тут набегает еще миллиардов десять. Бизнес с профсоюзами, рэкет и вымогательство у разных коммерческих структур — и вот тебе, еще набежало. Хочешь послушать дальше?

— Мне интересно твое мнение, котенок.

— Короче, названная тобой сумма в восемьдесят девять миллиардов баксов похожа на истину. Тут только одна загвоздка, Майк...

— Да, знаю. Где спрятать такую кучу выведенных из оборота наличных.

— А это знал твой друг Дули.