Прекрасные и порочные (ЛП), стр. 22
Бум, сука!
-8-
3 года
16 недель
1 день
Мне нужно забрать маму в центре после её сеанса у психолога. Пока жду в машине снаружи кирпичного здания, наблюдаю за поздним вечерним солнечным танцем, как небесное светило пробегается своими золотистыми пальчиками по тротуарам и сквозь деревья. Носплейнс, может быть, очень тихий и скучный город, но осенью здесь невероятно красиво. Оранжевые и красные листья застилают землю, туманные облака дыма и копоти валят из труб, а небо холодное и ярко-голубое как охлажденная фарфоровая тарелка. Я натягиваю шарф на нос. Здесь холоднее, чем во Флориде, но, по крайней мере, если я замерзну до смерти, то умру далеко-далеко от того места, где Безымянный сможет это увидеть. Задумавшись, ударяюсь головой о подголовник. Безымянный. Давненько я о нем не вспоминала. Но он всегда находится у меня в голове как огромная куча дерьма в моем мозгу, но из-за войны с Джеком и мамиными проблемами я не думала о нем неделями.
Конечно же, это ложь. Я всегда думаю о нем, когда сморю в зеркало или на свое запястье. От него не убежать. Он причина того, как я сейчас выгляжу. Может, когда-нибудь я избавлюсь от него. По крайней мере, надеюсь. Однако невероятно сложно цепляться за надежду без нанесения себе увечий, поэтому я просто пытаюсь не так сильно за нее держаться.
Мама задерживается дольше, чем обычно, поэтому я хватаю кофе и захожу в здание. Опрятные офисы располагаются по всему коридору, меня приветствует вестибюль с искусственными растениями и такими же поддельными девушками с обложек журналов. За стойкой администратора находится женщина с седыми волосами и унылой улыбкой. Она помогает кому-то рыжеволосому у стойки.
Эти волосы не могут принадлежать ни кому другому кроме Эйвери.
– Привет, Эйвери! – машу я.
Девушка замирает, её плечи напрягаются, пока она медленно-медленно поворачивается. Это точно Эйвери. Ярко-зеленые глаза смотрят прямо на меня, а веснушчатый нос подергивается. Она что-то говорит администратору и направляется ко мне.
– Какого черта ты здесь делаешь? – спрашивает она. Абсолютно не грозно.
– Эм, моя мама ходит сюда. По делам. Что насчет тебя? Почему ты здесь? Ох, эм, дерьмо, наверно, нетактично так спрашивать?
– Немного, – медленно произносит Эйвери.
– Ты здесь тоже за кем-то, да? Еще бы! Эйвери Брайтон не ходит к психиатру.
– Конечно, – быстро произносит Эйвери. – Эм, я здесь, чтобы забрать свою... кузину.
– Мисс Брайтон? – зовет администратор. – Вот ваш рецепт. Хотите назначить еще один прием на следующую неделю?
Эйвери вздрагивает, затем берет себя в руки, поворачивается к администратору и забирает рецепт. Девушка возвращается ко мне с суперзлым выражением лица.
– Только попробуй что-нибудь сказать.
– Ух, окей. Это круто.
– Это не круто! – голос Эйвери повышается. – Ты что, не понимаешь? То, что я здесь делаю просто охренительно противоположно понятию «круто», поэтому держи рот на замке!
– Послушай, всё в порядке, я не собираюсь сплетничать. Мне нужен Джек, не ты.
– Так ты не знаешь про Кайлу и Рена?
Я хмурюсь.
– Прости? Что насчет них?
Лицо Эйвери заметно расслабляется.
– Не важно.
– Подожди секундочку, может, ты мне не интересна, но я забочусь о Кайле. Что, черт побери, ты имела в виду, говоря: «Кайла и Рен»?
Эйвери перекидывает свои огненные волосы через плечо.
– Помнишь, я говорила, что больше никогда тебя к себе не приглашу?
– Отчетливо.
– Ну, теперь приглашаю. И, надеюсь, ты сделаешь мне ответное одолжение и никому не расскажешь о том, что здесь видела.
– Конееееечно, – произношу я очень медленно. Эйвери сужает глаза.
– Боулинг Гранд 9, в центре Колумбуса. В полдень субботы. Будь там.
– А что насчет Кайлы и Рена?
Эйвери усмехается.
– Ты всё узнаешь, когда придешь туда. Так что, просто приходи.
– Да? Хорошо? Думаю, я смогу.
Она проталкивается мимо меня и уходит, пока я не задала еще больше вопросов.
– Айсис! – Мама подходит ко мне сзади, обнимая и поворачивая к себе лицом. – Прости, что опоздала, дорогая, сеанс затянулся.
Её глаза немного красные, а в руках она сжимает пачку бумажных платочков. Должно быть, этот прием был тяжелым. Тяжелым и печальным.
– Все хорошо, – улыбаюсь я. – Пойдем. У меня в духовке поднимается тесто для пиццы.
– Домашняя пицца! – она смеется, смотря на администратора, затем обнимает меня и прижимает к себе. – Клянусь, у меня самая лучшая в мире дочь.
Когда мы возвращаемся домой, я раскатываю тесто, намазываю на него соус и украшаю всё это великолепие грибами, оливками и несколькими ломтиками лука. Сверху посыпаю чесночной солью и моцареллой, после чего ставлю противень в духовку. Вскоре дом пропитывается дерзким ароматом сыра и соуса. Мама дремлет наверху, когда звонит телефон.
– Алло?
– Айсис! Как у тебя дела, дорогая?
– Привет, пап! Ничего себе, прости, что не звонила? Здесь какое-то сумасшествие.
– Твоя мама рассказывала мне! Очевидно, ты завела друзей и теперь ходишь на вечеринки! Я бы гордился тобой, если бы так безумно не переживал.
– Я в порядке, пап, – смеюсь я. – Всё хорошо, правда. Я умная и осторожная.
– Парня еще не нашла?
– Никаких парней.
– Хорошо. Держись пока подальше от них, тебе не нужно отвлекаться, когда так близко выпускной и поступление в колледж.
Немедленно в моей голове всплывает опасное красивое лицо Джека, и я ухмыляюсь.
– Не беспокойся. Здесь абсолютно не на что отвлекаться.
***
Во время выпускного года в старшей школе тебя спрашивают только о двух вещах: в какие колледжи ты подаешь заявления и есть ли у тебя парень. Всё остальное не имеет ни малейшего значения. Никто не поинтересуется твоим психическим состоянием (постоянно ухудшается благодаря домашней работе и эссе), как ты развлекаешься (пялюсь в потолок спальни и сдираю лак с ногтей), или хочешь ли ты вообще поступать в колледж (нет, не хочу, я и так устала от школы, но пойду, потому что все постоянно твердят мне это, да, и вариант переворачивать гамбургеры в Макдональдсе за семь баксов в час звучит просто отвратительно). Я уже подала заявления в пару колледжей, но действительно я хочу поступить в университет штата Огайо. Он находится недалеко от мамы, поэтому я смогу позаботиться о ней, если случится еще один срыв или если она будет нуждаться во мне. Конечно, я не могу уехать слишком далеко, не с её ночными кошмарами и возникшими галлюцинациями. Уверена, без меня мама будет забывать поесть. Я не могу позволить ей зачахнуть.
Что я действительно хочу сделать, так это взять все деньги, которые получила за время летних подработок и поехать в Европу, попробовать традиционную еду разных стран, посмотреть на людей, покататься на велосипеде по деревням. Вот что было бы потрясающе. Правда, также невероятно страшно проделывать всё это самостоятельно. Но я справлюсь. С трудом пробиваться через годы юности во взрослую жизнь – лишь половина веселья, ну, по крайней мере, мне так сказали.
Но мы ведь знаем, что всё это просто бред собачий. Нет здесь ничего веселого.
Это очень больно, и сейчас я хочу уехать куда-нибудь, где меня никто не знает, чтобы начать жизнь с чистого листа. Но не могу. У меня есть мама, которую я люблю больше собственной свободы. Я должна защитить её и помочь поправиться.
Поэтому я делаю все эти вещи, связанные с колледжем, которые ожидают от меня папа с мамой. Я получу степень в Экскрементологии или какую-нибудь еще типа этой. Я просто буду дочерью, которой они хотят меня видеть, пока не выясню, кем хочу стать.
Боулинг Гранд 9 в центре Колумбуса выглядит потрясающе. На входе меня встречает огромная неоновая вывеска с номером 9, к которой прислоняется танцующий электронный медведь. Выглядит дешево и так, словно здесь есть адски жирная еда, так что я уже влюбилась в это место. Паркуюсь и прохожу внутрь, меня сразу же приветствует специфический запах кегельбана: воска, потных ботинок и сырой картошки фри. Грузный мужчина указывает большим пальцем на последнюю дорожку и протягивает мне обувь седьмого размера.