Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая, стр. 96

— Можете называть меня мистер Джон, — мужчина спешился. "Давайте прогуляемся, мистер Бенджамин-Вулф, у меня есть к вам деловое предложение. Я представляю интересы его Величества в колониях. Негласно, конечно".

— Разумеется, — Мэтью сглотнул: "Ну и глаза. С этим господином точно — шутить нельзя".

— Я прочитал ваше эссе о Юлии Цезаре, — сказал Джон, когда они медленно пошли по тропинке вдоль берега. "Очень изящный слог, латынь у вас отменная. Впрочем, ваш старший брат — тоже хорошо пишет".

— На другие темы, — ореховые глаза заблестели смехом.

— Верно, — согласился Джон. "Вы сколько языков знаете, мистер Бенджамин-Вулф?"

— Просто Мэтью, — запротестовал юноша. Он обаятельно улыбнулся: "Немного. Французский — он у меня как родной, у меня был наставник-креол, из Нового Орлеана, немецкий, испанский, итальянский. Ничего, — Мэтью развел руками, — экзотического".

— Да, — задумчиво проговорил Джон, — китайский нынче только иезуиты и учат. Впрочем, как и русский. Вот что, Мэтью, — он приостановился, — я не буду ходить вокруг да около. Вы из семьи лоялистов, — он поднял ладонь, увидев, что юноша открыл рот. "Ваш старший брат, — усмехнулся Джон, — меня в данный момент не интересует, и вообще, — мужчина поморщился, — я не хочу вас использовать для таких мелких дел, для этого есть военные. Вы, кажется, женаты? — Джон поднял бровь.

— Да, — Мэтью кивнул, — мы с Мартой знакомы с детства. Она очень милая, домашняя девушка. Я ее, разумеется, ни во что не посвящать не собираюсь.

— Очень правильно, — Джон потер подбородок. "Вы мне потом понадобитесь в Европе, Мэтью. А сейчас спокойно учитесь, получайте диплом".

— Я даже не сказал, что согласен, — промелькнуло в голове у юноши. Он наклонился, и поднял золотой лист дуба: "Мне, наверное, надо что-то подписать, мистер Джон?"

Мужчина махнул рукой. "Дорогой мой Мэтью, в нашем деле — чем меньше оставляешь за собой следов, тем лучше. Особенно бумажных. Вас найдут, когда придет время". Джон помолчал: "Уверяю, у вас будет такая увлекательная жизнь, что лауданум вам больше не понадобится".

Юноша покраснел: "Откуда вы…"

— Не мог же я не проверить ваши комнаты, — пожал плечами Джон. "Ну, — он подал руку юноше, — всего хорошего, вам пора на лекции. Рад был познакомиться".

— Я тоже, мистер Джон, — тихо ответил Мэтью.

Джон пришпорил коня. Уже подъезжая к воротам университета, он подумал: "Лауданум. В конце, концов, его в Лондоне налево и направо прописывают. Ее Величество от бессонницы его принимает. Безобидное средство".

Он в последний раз оглянулся на белокаменный шпиль церкви. Вдохнув свежий ветер с реки, Джон пробормотал: "А теперь к Делаверу. Мы там проиграем, несомненно, несмотря на все усилия Кинтейла и остальных. Надо уходить, пока еще есть возможность — с честью, а не то нас, вышвырнут отсюда. Да только лондонские упрямцы меня как три года назад не слушали, так и сейчас — не послушают".

Джон посмотрел на ясное, чистое небо — от вчерашних туч не осталось и следа. Он повернул коня на северную дорогу.

Река Делавер

Тяжелые, серые льдины ворочались под сильным ветром с запада. Уже темнело. Высокий, с заметной сединой человек, в голубом, потрепанном мундире Континентальной Армии, присев, потрогал снежную кашу, что летела на низкий берег реки.

— Ваше превосходительство, — раздался молодой голос сзади, — давайте отойдем, гессенцы могут вас увидеть и начать стрелять.

— Тут восемьсот футов до противоположного берега, — сварливо сказал Джордж Вашингтон своему адъютанту, — ни одна пуля не долетит. Что там у нас с переправой?

— Пригнали сорок даремских лодок, плоскодонки с усиленными бортами, — отрапортовал Дэниел, — мы их уже спрятали в камышах, около дома паромщика.

— Надо еще две баржи, а лучше — три, — велел генерал, поворачивая к низкому, каменному зданию таверны Мак-Конки. "Восемнадцать пушек, — посчитал Вашингтон, стряхивая снег с мундира, — и лошади. Вода такая, что если кто-то в нее упадет — тут же и замерзнет. Плавать у нас почти никто не умеет. Но другого пути нет, — он обернулся. Взглянув на тусклые огоньки лагеря британцев, еле видные в поднявшейся метели, генерал спросил:

— А что скауты, подтверждают те сведения, которые доставили из Виргинии? Индейцы там?

— Там, — тихо сказал Дэниел. "И лорд Кинтейл с ними. Ваше превосходительство, а что это за разведчик, в Виргинии? Кто-то знакомый?"

— Даже если бы я знал, — хохотнул Вашингтон, — я бы тебе не сказал. Это донесение сюда через десяток рук пришло, капитан Вулф. Кстати, твой дружок, капитан Горовиц — отлично работает в Чарльстоне. Это была прекрасная идея — отправить его свататься, никто ничего не заподозрил".

— Он и вправду — усмехнулся Дэниел, — сватается. Там же больше евреев, чем на севере. У них рано женятся, ваше превосходительство, да и война скоро закончится.

— Твоими бы устами, — пробормотал Вашингтон. Открывая тяжелую дверь таверны, генерал приказал: "Иди, проверь, как там у нас идет выдача мушкетов. Потом поспи хоть немного, мы тут пока, — он кивнул на плавающий слоями сизый табачный дым, — перекусим, и начнем военный совет. Два часа у тебя есть".

— Ваше превосходительство, — Дэниел, тяжело, глубоко вздохнул, — а что там с моим рапортом?

— Ты сначала руку вылечи, — буркнул Вашингтон, — хоть и левая, а все равно — пуля в локте, это не шутки.

— Но капитан Горовиц…, - Дэниел посмотрел в серые, внимательные глаза генерала, — он, же написал…

Вашингтон помолчал, разглядывая адъютанта. "Может, и отпустит, — успокоил себя Дэниел, — два месяца я у него служу, с тех пор, как из госпиталя вышел. Хватит, с рукой все в порядке, пора в строй".

— Капитан Горовиц, — ехидно заметил Вашингтон, — даже если тебе голову оторвет, — чего, я надеюсь, не случится, — напишет в рапорте, что ты годен к службе. Ладно, — генерал усмехнулся, — бери свой массачусетский батальон, воюй.

— Спасибо, ваше превосходительство! — облегченно сказал Дэниел. Вашингтон вдруг спросил: "А что это ты там сидишь при свече, по ночам? Дневник, что ли, ведешь?"

Юноша покраснел. "Я же юрист, ваше превосходительство, когда-нибудь нам понадобятся законы, конституция…"

— Сначала нам понадобятся деньги, — Вашингтон прислушался к голосам из таверны. "Впрочем, Ягненок неплохо справляется. Да и Франклин пишет из Парижа, что там будут нам помогать. Посмотрим, — коротко заключил генерал. "Ну, иди. Вернулся Фримен из Массачусетса, нашел свою мать?"

— Пока нет, — помрачнел Дэниел. "Я уже и сам не рад, что его отпустил, все-таки он беглый…"

— Он не беглый, а сержант Континентальной Армии Натаниэль Фримен, — оборвал его генерал. "Ничего, все с ним будет хорошо, он парень лихой".

Дэниел приложил руку к треуголке: "Разрешите идти, ваше превосходительство, обратно в батальон".

— Беги, — Вашингтон развернул его за плечи и подтолкнул. "Завтра вечером чтобы все были готовы".

Дэниел заглянул в палатку: "Тепло-то как! Уходил — угли еле тлели". В переносной чугунной печурке горел огонь, пахло жареным беконом и свежим хлебом.

Юноша взглянул на сидящего с поджатыми ногами на койке изящного, чернокожего парня: "Сержант Фримен, разве так положено встречать начальство?"

Натаниэль перекусил зубами нитку. Отложив мундир Дэниела, он весело ответил: "А я еще час в отпуске, мистер Вулф. Я вам тут прибрал немного, и поесть приготовил".

Дэниел уселся рядом с ним. Блаженно протянув ноги к огню, он проворчал: "Ты же не денщик мне, Натаниэль. Иди в свое отделение".

— Вот сейчас мундир в порядок приведу и пойду, — парень встряхнул кудрявой головой. "Не сердитесь, капитан Вулф, старые привычки, я все-таки неплохой слуга. Как отвоюем — он улыбнулся, — и Салли сюда привезу — постоялый двор хочу открыть".