Осень сердца, стр. 59
— Нет, Йенс, забери меня с собой, — взмолилась Лорна.
Лавиния снова попыталась утащить ее.
— Девочка, не перечь отцу!
Лорна повернулась и толкнула мать.
— Оставь меня, я не обязана…
Лавиния споткнулась о ножку кресла и чуть не упала. Прическа у нее рассыпалась, волосы сбились набок.
Гидеон рванулся вперед и ударил Лорну. От удара голова у нее откинулась в сторону, щека покраснела, глаза широко раскрылись и застыли.
— Ты сейчас же пойдешь с матерью! — крикнул Гидеон.
Лорна смотрела на него сквозь слезы, прижимая ладонь к щеке.
— Ты, негодяй! — Йенс рванулся вперед и схватил Гидеона за грудки. — Ты ударил собственную дочь! — Он с силой стукнул Гидеона о кресло, так, что оно отлетело назад. Но Гидеон тут же в ярости бросился на Йенса с кулаками.
— Грязный нищий! Ты обесчестил мою дочь.
— Я убью тебя, если ты еще хоть раз дотронешься до нее!
Они оба были готовы к смертельной схватке, но в этот момент голос Лавинии призвал к здравому, смыслу.
— Прекратите! Прекратите, вы все! Послушай меня, Лорна… — Она вплотную подошла к дочери — Видишь, к чему это уже привело? Драка, вражда, оскорбления. И это твоя вина! А ведь тебя с самого детства учили, что хорошо, а что плохо. И видишь теперь, что ты натворила. Ты думаешь, что можешь уйти отсюда с ним и все будет хорошо! Нет, не будет! У тебя две прекрасные, неиспорченные младшие сестры, но, как только ты покинешь этот дом, твой поступок сразу же отразится на них. Он ляжет позором на всех нас. Никто не будет ухаживать за твоими сестрами, их никто не станет приглашать в гости. Наши друзья отвернутся от нас, обвинив в том, что ты сделала. Нас будут поливать грязью из-за тебя, потому что добропорядочные девушки не совершают таких греховных поступков и не оказываются в таком положении. Похоже, ты этого не понимаешь. Ведь это же грех! Позор! Только низкие люди могут опускаться так, как опустилась ты.
Лорна склонила голову и уставилась сквозь слезы на ковер. Лавиния развивала успех и дожимала Лорну.
— А что я скажу твоим друзьям? Тейлору, Фебе, Сисси и Майклу? Скажу им, что Лорна сбежала, чтобы выйти замуж за кухонного лакея, от которого забеременела? И не обманывай себя, думая, что это не шокирует их. Еще как шокирует, а их родители запретят им общаться с тобой. Я и сама поступила бы точно так же, если бы такое произошло с кем-нибудь из твоих друзей. — Холодным, спокойным тоном Лавиния продолжила: — Ты вынашиваешь ублюдка, Лорна. Ублюдка. Подумай об этом. Подумай обо всех последствиях, и, если ты сохранишь этого ребенка, на нем всю жизнь будет лежать печать греха.
В комнате наступила тишина. Йенс подошел к Лорне и прикоснулся к ее руке.
— Лорна… — тихо вымолвил он, не зная, что делать.
Снова заговорила Лавиния:
— Я взываю к твоему разуму. Иди к себе наверх и дай нам с твоим отцом время обсудить эту ситуацию и найти устраивающий всех выход.
Лорна подняла заплаканный взгляд на любимого мужчину.
— Йенс, — прошептала она растерянно, — мо… может быть…
Он взял ее одной рукой за запястье, другой за локоть. Так они стояли с закрытыми глазами, опечаленные, подавленные тишиной.
— Может быть, нам всем нужно… обо всем подумать как следует, — выговорила Лорна. — В предстоящие месяцы мне понадобится их помощь, точно так же, как твоя. Возможно… мне сейчас следует пойти с мамой.
Йенс сглотнул подступивший к горлу комок, его кадык медленно двигался вверх и вниз.
— Хорошо. Если ты так хочешь.
— Нет, не хочу, но так будет разумнее.
Он кивнул и опустил глаза, потому что почувствовал, как на них наворачиваются слезы.
— Мы скоро увидимся. Я найду тебя, — сказала Лорна.
Йенс снова кивнул, двумя руками обнял ее и поцеловал в щеку.
— Я люблю тебя, Лорна, — прошептал он. — Извини, что так получилось.
— Все будет хорошо, — успокоила его Лорна. — Я тоже люблю тебя.
Они стояли, замкнутые в своем маленьком мире, а Гидеон тем временем привел в порядок свою одежду, подошел к двери и молча распахнул ее.
Он так и стоял, повернувшись ко всем спиной, а Лорна позволила матери взять себя за руку и вывести из комнаты. Уже у самых дверей Лавиния тихонько приказала:
— Никаких слез.
Повинуясь какому-то внутреннему чувству, Лорна подчинилась. Она пошмыгала носом и вытерла лицо ладонями. Выйдя в холл, Лорна увидела сестер и брата, они стояли возле лестницы и широко раскрытыми глазами смотрели на нее. Тетушка Генриетта выглядывала из дверей комнаты для занятий музыкой, где тетя Агнес наконец перестала пытаться заглушать шум ссоры своей ужасной музыкой.
Лавиния, желая скрыть истинную причину происшедшего, заявила во всеуслышание:
— Ты просто не представляешь себе, как опасно плавать на этих яхтах. И, честно говоря, разве кто-нибудь слышал, чтобы женщина принимала участие в регате?
Лорна молча, не встречаясь взглядом с братом и сестрами, прошла мимо них, но от внимания Дженни не ускользнули ее мокрые ресницы и темные крапинки от слез на тафте платья. Лорна услышала позади невнятные слова прощания и поняла, что это уходит Йенс. А потом до нее донесся стук входной двери, и она утешила себя молчаливым обещанием, что ничто не сможет разлучить их, потому что они любят друг друга.
В своей спальне Лорна сразу направилась к кровати и села, уставившись на цветок на обоях. Лавиния закрыла дверь, но не стала зажигать лампу, стоявшую рядом с кроватью.
Она заговорила самым решительным тоном:
— Я не собираюсь запирать тебя. Но тебе придется находиться здесь, пока мы не переговорим с твоим отцом. Никому ни слова, поняла?
— Да, мама, — угрюмо отозвалась Лорна.
— И даже не думай убежать с этим… с этим нищим, неотесанным иммигрантом!
— Да, мама.
После небольшой паузы Лавиния бросила с пренебрежением:
— Ты, наверное, довольна собой. Показала хороший пример своим сестрам, да? — Лорна промолчала. Она размышляла о слове «ублюдок» и о том, действительно ли все молодые люди отвернутся от ее сестер. — И если просочится хоть малейший слух, ни один порядочный мужчина не станет разговаривать с тобой, не говоря уж о женитьбе на тебе. Женщина, вступившая во внебрачную связь, теряет всякие шансы на замужество. Бог тебе судья, но я не понимаю, как ты могла совершить такой грех. Мы с твоим отцом теперь не сможем гордо держать голову в уважаемом обществе. Ты втоптала в грязь имя всей нашей семьи, и должна сказать, что я могу и не пережить такой удар. Но я постараюсь, клянусь тебе, постараюсь, пока мы не придумаем, что делать с этой постыдной связью. А теперь оставайся здесь, как приказал отец. Поняла?
— Да, мама.
Дверь за Лавинией закрылась, и шаги ее стихли в коридоре. Лорна неподвижно сидела в темноте, обхватив обеими руками своего неродившегося ребенка, думая о том, куда пошел его отец, что он будет делать и когда она снова увидит его.
Глава 13
Йенс страдал, сидя в поезде, увозившем его от Лорны. Но что он мог сделать? Нельзя было ожидать от всемогущего Гидеона Барнетта, что он с пониманием отнесется к их мольбам. Надо было жениться на Лорне, а уж потом сообщить об этом ее родителям!
Но он не сделал этого, а поступил как положено, благородно. И вот какой ужасный результат.
Что теперь делать? Ворваться в дом? Похитить свою любимую? Убежать вместе с ней? Поругаться с Барнеттом и избить его? (С каким удовольствием он бы сделал это.)
На самом деле Йенс Харкен не знал, что делать, поэтому вернулся в гостиницу «Лейл» и лежал на кровати без сна почти до пяти утра, скрипя от злости зубами.
Утром он принял два решения: убрать форму из сарая Гидеона Барнетта и попросить Тима Иверсена приютить ее у себя. Йенс умылся, оделся и спустился вниз позавтракать. Там его ожидала новость, что теперь он должен сам платить за еду. Гидеон Барнетт уже прекратил всякое дальнейшее финансирование.
Йенс поел, заплатил за завтрак и поехал на поезде в Сент-Пол. С вокзала он пешком направился в фотостудию Иверсена на Западной Третьей улице. И хотя он там никогда не был, но нашел студию без труда, обнаружив, что она больше похожа на оранжерею. Цветы были повсюду: в витрине, в горшках на полу и на специальных стойках. Цвела герань, пышно распустились фиалки, благоухали карликовые деревца в кадках, раскинулся папоротник. Среди этой буйной растительности в стеклянной витрине были выставлены на продажу патентованные фотоаппараты «Кодак» Джорджа Истмена, а у дальней стены, прикрытой экраном, стояли стулья и кресла для клиентов. Возле центральной витрины Иверсен забавлялся со старым фотоаппаратом, у которого были две линзы с расстоянием между ними в три дюйма.