Передел, стр. 8

– Думаю, она хотела, чтобы ты помог ей выжить того жильца.

– Избавляется от старого любовника?

– Нет, вряд ли. Он предпочитает мальчиков.

– Думаю, от женщины он тоже не откажется.

– Все-таки я не думаю, что их отношения доходили до постели. – Нэнси лежала, прячась под белой простыней от ночной прохлады.

– Кто в это поверит? Я – никогда.

Нэнси откинула простыню и сладко потянулась. Ее почти мальчишеская худоба была не недостатком, а изюминкой. С точки зрения Эмилио, сняв одежду, она превращалась из никого в нечто.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– Любуюсь твоей отсутствующей фигурой, – ответил он. – Достаточно одного взгляда, чтобы захотеть тебя как следует накормить.

– За ужином я поела как следует, – возразила Нэнси. – Может, я выгляжу не очень привлекательно, но мне наплевать.

– Как редко мы влюбляемся в привлекательных! Почти никогда.

– А как ты узнаёшь, что влюбился? – спросила она.

– На дорогах загадочным образом исчезают пробки, и падают цены на жилье.

ГЛАВА 5

– Обычный бизнесмен сорока с небольшим, слишком тщеславный на мой вкус, – пожала плечами Мэгги. – Сынок – жиголо, дочь – чокнутая националистка, кошмарное создание. Еще там были забитая английская гувернантка и приятель девчонки – омерзительного вида коротышка. Хорош только дом, да и тот мой.

– Но я знакома с Пьетро, и Майклу он нравится, – возразила Мэри.

– Готова признать, что сын – лучший из всей компании, но это ничего не меняет. Истинные буржуа – испугались и пальцем пошевелить, чтобы помочь выставить Хьюберта.

– Я сделаю все, что в моих силах, – с готовностью отозвалась Мэри. Она страстно желала преуспеть в браке. И причин тому было множество. Во-первых, преуспевало дело ее отца. Преуспевала и мать на своей работе, хотя в каком-либо занятии у нее не было нужды. И главное – не так давно ее старшая сестра посвятила себя собственному браку. Мэри успешно вырастили, потакая ей ровно столько, сколько было необходимо. Таким образом, еще не отойдя от наркоза прежней жизни, Мэри относилась к Мэгги не так критично, как могла бы, не будь Мэгги ее свекровью.

– Можешь не сомневаться, Мэгги, – еще раз повторила невестка, – я приложу все мои силы.

– Знаю, я не должна была этого допускать, – вздохнула Мэгги. – Просто в то время я была замужем за Ральфом Редклифом, и мне было так скучно, что я иногда подбирала этих интеллектуалов и художников… Ну Хьюберт, конечно, не простой проходимец, в каком-то смысле он личность. Хотя это я помогла ему стать тем, кем он стал. В Париже он, конечно, лучше известен. Вернее, он был там известен несколько лет назад. Помнишь его «Ce soir, mon frere» [2]? Пьеса изрядно нашумела.

– Да, да! Он был продюсером?

– Нет, он ее написал. Я тогда…

– Пьеса преуспела? – перебила Мэри.

– Да, в Париже. В общем, я за ним присматривала, а он писал эту пьесу. Через пару лет Хьюберт принялся за другую. Я помогала ему деньгами, с рентой и так далее. Кроме того, он великолепно разбирается в старинной мебели и картинах и не раз давал прекрасные советы. Но вкус и знания – это еще не все. Не знаю как, но он поглотил всю мою жизнь. Я оказалась в ловушке, в зависимости от него. А на папочку Майкла совсем нельзя было положиться. Ральфу Редклифу на все было наплевать! Наши отношения с Хьюбертом, разумеется, были исключительно платоническими.

– Что же тогда они тебе давали?

– Вот именно. Именно этим вопросом я в конце концов и задалась. Но кто бы мне поверил в случае скандала? К тому же вложить деньги в недвижимость в Неми – идея Хьюберта. Он нашел для меня два дома и, разумеется, захотел построить один и для себя. О домах я не жалею, они своих денег стоили. Я просто хочу, чтобы Хьюберт убирался прочь, прочь из моей жизни. Выйдя замуж, я рассказала Берто, что Хьюберт до сих пор живет в доме с лучшим видом и лучшей мебелью, а он ответил: «Мэгги, ты просто с ума сошла. Он же простой дармоед. Выстави его, пусть проваливает».

– Ну Хьюберт и наглец! – возмутилась Мэри. – Какое нахальство! Мне говорили, что прошлым летом дом был полон голубых.

– Да, вот я и перестала финансировать Хьюберта. Когда я вышла за Берто, он так и сказал: «Не давай ему денег. Ничего не случится, если ты прекратишь переводы». Я тогда совсем не знала, что делать. Когда попадаешь к кому-нибудь в цепкие лапы, то все перестаешь понимать. А Берто сказал: «Что ты сомневаешься? Чего ты боишься? Сядь и напиши, что больше не переводишь ему деньги». Он даже предложил сам написать. А я ответила: «Но, Берто, он же знает, что мы с тобой не нуждаемся в деньгах, а я даю ему так немного». Тогда…

– Дело-то не в этом, – встряла Мэри.

– Разумеется. Это и Берто сказал. Дело не в этом. Однако теперь Хьюберт уперся, а я не хочу скандала. Ведь вы с Майклом тоже живете здесь, и вам тут нравится. Вот проблема.

– Это очень большая проблема, – согласилась Мэри, готовая во всем поддержать свекровь. – Просто огромная проблема.

– А теперь еще его секретарша-лесбиянка…

– Она лесбиянка?

– Думаю, да. А кто же еще?

– Да-да, наверное, ты права.

– Разве с ним станет жить нормальная женщина?

– Ну может быть, это платоническая дружба, как когда-то у тебя с ним, – поразмыслив, сказала Мэри. – Но наверное, это не так.

– Точно лесбиянка, – повторила Мэгги и, будто это и было самое важное, добавила: – Лесбиянка без гроша в кармане.

Выговорившись, она внезапно вспомнила, что у Хьюберта есть и положительные качества, чем вынудила Мэри, у которой тоже оставалось несколько приятных воспоминаний о соседе, прибегнуть к осторожному двуличию.

– Он заботится о мебели, – сообщила Мэгги. – Великолепно в ней разбирается и знает, как за ней ухаживать. Честно говоря, он сам помогал ее выбрать. А недавно до меня дошел слух, что он до сих пор отправляет стулья времен Людовика XIV в Рим. В мастерскую, чтобы держать их в идеальном состоянии. В чем-то он до сих пор остался мне верен.

– Реставрация антиквариата – это недешево, – согласилась Мэри. – Мой папа однажды…

– Да, знаю. Ведь он не мог остаться совсем без гроша, нет?

– Я попробую выяснить, – пообещала Мэри.

– Мне в общем-то все равно. К тому же раз он смотрит за моей мебелью, все не так уж плохо, да?

– Конечно.

– Когда пришел мой адвокат с извещением о выселении, он не открыл дверь, притворился, что его нет дома.

– Но тебя-то он обязан впустить. Пойди туда и разберись с ним, – предложила Мэри. – Лобовое нападение – всегда лучший способ выяснить отношения.

– Ты так думаешь?

– Наверное. По-моему, если отношения совсем разладились, конфронтация – лучший выход.

– Ничего с отношениями не случилось, – возразила Мэгги. – С моей стороны все осталось по-прежнему. Просто я больше не хочу его содержать. Разве для этого должна быть причина? Не хочу, и все.

– Мне говорили, что он врезал новые замки.

– Кто сказал?

– Пьетро Бернардини. Говорит, что их учительница слышала это от секретарши Хьюберта. Они сменили все замки, так что свой ключ можешь выкинуть.

– Я и не думала вламываться туда без его разрешения, – разъярилась Мэгги. – Кем он меня возомнил? И он вовсе не так плох…

– Конечно, у Хьюберта есть несколько хороших черт. Даже очень хороших.

– Я бы не хотела думать, – успокоилась Мэгги, – что ему не хватает еды. Надеюсь, он не голодает.

– Если бы он голодал, то не смог бы позволить себе секретаршу, – напомнила Мэри.

– Ну, я точно не знаю, – протянула Мэгги, – поэтому и волнуюсь. Еще не перевелись молодые дурочки, которые будут работать на человека бесплатно только потому, что в него верят. Видела я раз его секретаршу. Правда, только мельком, но знаешь… Она может строить на него планы.

– Она же лесбиянка!

– Как знать? Лесбиянки тоже цепляются за мужчин. Ведь секс не главное в жизни. Может, ей нужно прикрытие. Возможно, и ему тоже.