Проклятие памяти, стр. 39

Торрес пожал плечами.

– Пока он не предложит мне более не... опекать Алекса, не вижу, чтобы кому-то из нас стоило предпринимать что-либо. Но если такое произойдет – будь уверена, с твоим мужем буду говорить я.

С твоим мужем – повторила Эллен про себя. И попыталась вспомнить – называл ли Раймонд хоть раз в разговоре Марша по имени. Насколько она помнила – нет. Была ли какая-то причина для этого? Или это его обычная манера общения?

Внезапно она поняла, как мало, в сущности, знает о Раймонде Торресе. Практически ничего. Мелькнула мысль: не испытывает ли он неловкости от того, что Мария, его мать, – прислуга в их доме?

– Раймонд, можно задать тебе один вопрос? Только к Алексу он не имеет никакого отношения.

Слегка поморщившись, Торрес снова пожал плечами.

– Можешь спрашивать что угодно, но я, извини, оставляю за собой право не отвечать.

Эллен почувствовала, как лицо заливает краска.

– Да, конечно, – торопливо кивнула она. – Это... это насчет твоей матери. Ты ведь знаешь, она сейчас работает у меня и...

– У тебя? – неожиданно перебил ее Торрес. Отложив в сторону трубку, он наклонился к Эллен, в глазах зажглось нечто похожее на интерес. – И давно?

Эллен выдохнула.

– Бог мой, что я наделала? Я-то была уверена, что ты знаешь...

– Нет, – Торрес покачал головой. Проверил, горит ли трубка, и глубоко затянулся. – И перестань беспокоиться. О своей матери я не знаю почти ничего. Откровенно говоря, мы с ней редко видимся и еще реже находим общий язык. В частности, кстати, по поводу ее работы.

– О, Боже, – простонала Эллен, – разумеется, мне не нужно было ее нанимать... Я и не хотела, собственно, но Синтия просто настаивала на этом. И я... понимаешь, я... – Она замолчала, поняв, что оправдывается.

– Синтия, – повторил Торрес, лицо его помрачнело. – Что ж, Синтия всегда умела настоять на своем. И всегда получала то, что хотела. На то, что ей не было нужно, она просто не обращала никакого внимания...

Эллен поняла – он говорит о себе. Раймонд всегда мечтал встречаться с Синтией, а она его действительно не замечала. Неужели это вдруг ожило – через столько лет? Не может же быть такого. Но Торрес уже улыбался, Эллен почувствовала, как невесть откуда возникшая неловкость уходит.

– А что касается матери – я действительно не знал, что она работает у тебя, но это совершенно неважно. Я вполне способен просто содержать ее, но она ни за что не согласится на это. Боюсь, – добавил он, слегка подняв брови, – моя мать в принципе не одобряет то, что я делаю. Она... как бы это сказать... еще с тех времен; она родилась здесь, так же как несколько поколений ее предков. Возможно, она не может простить мне мой успех. Так что она в своем роде самоутверждается, делая то, что делала всегда, а в чьем доме она этим занимается – не мое дело. И уж если ей это необходимо, я бы предпочел, чтобы она работала у тебя, чем у кого-то еще. По крайней мере, я могу рассчитывать на достойное к ней отношение.

– Но я не думаю, чтобы кто-то другой... – начала было Эллен, но Торрес жестом остановил ее.

– Я уверен, что к ней все прекрасно относятся. Но она склонна к преувеличению и находит... какие-то шероховатости там, где их нет и в помине. Не поговорить ли нам об Алексе?

Эллен хотела продолжить разговор о Марии Торрес, но прямой взгляд темных глаз не позволил ей сделать этого. Минуту спустя они уже живо обсуждали возможные причины того, что случилось с Алексом в Сан-Франциско.

Алекс открыл глаза и с минуту вглядывался в окружавшие его мерцающие полотна экранов. Тесты были закончены, но сегодня, по мере того как проходило действие наркоза, его не преследовали, как обычно, странные звуки и образы. Он шевельнулся, затем вспомнил, что пристегнут ремнями к столу – для того, чтобы, случайно двинувшись, не нарушить тончайшую паутину опутывавших его электродов.

Он услышал, как отворилась дверь, секунду спустя глаза его встретились с глазами Торреса.

– Ну, как дела?

– Хорошо, – ответил Алекс. Когда Торрес, подойдя, начал отсоединять электроды, Алекс спросил: – А вам... что-нибудь удалось выяснить, доктор?

– Пока нет, – Торрес сматывал провода. – Анализ полученных данных займет еще некоторое время. Но тебя я хочу попросить кое о чем. Погуляй по городу. Просто посмотри на него.

– Это я уже делал, – ответил Алекс. Торрес отстегнул ремни, и Алекс сел на столе, потягиваясь. – Мы с Лайзой Кокрэн много гуляли по городу.

Торрес покачал головой.

– Я хочу, чтобы ты теперь побродил один. По центру, по окрестностям, главное – смотри и запоминай как можно больше. Не какие-то конкретные здания, места – просто, как говорится, разуй глаза, а твой мозг сам среагирует на то, что ты видишь. Как ты думаешь – справишься?

– Да, конечно. Но для чего?

– Можешь считать это экспериментом, – ответил Торрес. – Дело в том, что любой уголок Ла-Паломы может снова пробудить твою память, а дальше все пойдет по цепочке.

Сидя рядом с матерью на переднем сиденье машины, мчавшей его домой, Алекс гадал, о какой такой цепочке говорил доктор Торрес. Ладно, он сделает так, как просит его доктор, а там посмотрим, что из этого получится.

После того как Эллен с Алексом покинули кабинет, Раймонд Торрес еще долго сидел за столом, изучая данные сегодняшних тестов. Да, сегодня это были уже просто тесты – ничего более.

Никакой новой информации мозг Алекса сегодня не получил. Никаких попыток пополнить его память тоже сделано не было.

Вместо этого электрические импульсы блуждали по самым отдаленным уголкам его мозга, словно кладоискатели в поисках спрятанного сокровища.

Торрес знал – он ищет его не напрасно.

Сокровищем, правда, это трудно было назвать – где-то в глубинах мозга Алекса была нарушена связь неких элементов.

По мнению Торреса, только этим можно было объяснить то, что случилось с юношей в Сан-Франциско. Каким-то образом в работу компьютера во время операции вкралась ошибка, результатом которой стала возможность эмоциональной реакции.

Ведь он плакал.

Доктор Раймонд Торрес должен был сделать все, чтобы устранить малейшую возможность подобного.

Чувства и эмоции не входили в его планы.

Глава 13

– А я говорю – мне наплевать, что там говорят эти... Эллен Лонсдейл, Кэрол Кокрэн или кто там еще... Кэйт будет две недели сидеть дома! – Алан Льюис рухнул в кресло, попытавшись подняться на ноги, из стакана в его руке выплеснулась золотистая жидкость.

– Тебе не хватит? – Марти Льюис кивнула на стакан, стараясь, чтобы тон ее по возможности оставался нейтральным. – Еще только полдень.

– "Еще только полдень", – передразнил жену Алан скрипучим голосом. Поднявшись-таки на ноги, он, шатаясь, направился к буфету, где хранились запасы виски. – Ради Христа, Март, сегодня же воскресенье... выходной день! Даже ты... сегодня тоже выходная!..

– Потому что всю неделю я, как лошадь, работала, – тем же ровным тоном заметила Марти, уже к концу фразы поняв, что пожалеет о сказанном.

– Ага, опять начинаешь? – Алан обратил на жену налитые кровью глаза. – К твоему сведению, рабочие места для специалистов моего уровня не растут, чтоб их, на деревьях. Я не собираюсь, как ты, обивать пороги в поисках абы какой работы. Разумеется, когда я ее получу, платить мне будут раз в десять больше, но это, как я понимаю, у нас не считается.

Набрав в легкие воздуха, Марти медленно выдохнула.

– Прости, Алан, я не хотела этого говорить. Я понимаю, это несправедливо. И ведь мы же говорили вовсе не о работе – о Кэйт.

– Во... вот об этом я и говорю, – язык Алана уже заплетался. – Эт-то ты пе... ременила тему. – Он пьяно ухмыльнулся, нетвердой рукой наливая почти полный стакан бурбона, затем заковылял, шатаясь, обратно к креслу. – Хотя мне по х-х... рену... про что мы говорим. Т-тема об нашей д... чери закрыта. Она будет сидеть дома, и чтоб я...