Противостояние. Том II, стр. 69
Только она собралась сделать это, как дощечка резко дернулась под ее пальцами. Карандаш оставил черный косой штрих на чистой странице.
— Эй! Ну-ка без дураков, духи! — слегка запинаясь, сказала Рейчел. — Это ты сделала, Надин?
— Нет.
— Джейн?
— He-а. Честное слово.
Дощечка снова дернулась, чуть не вырвавшись у них из-под пальцев, и потащилась к левому верхнему углу страницы.
— Ух ты, — сказала Надин. — Вы почувствовали…
Они почувствовали, обе, хотя потом ни Рейчел, ни Джейн Фаргуд не говорили с ней об этом. И после того вечера она никогда больше не ощущала себя желанной гостьей в их комнатах, словно они обе слегка трусили близко общаться с ней после этого случая.
Дощечка неожиданно стала сильно дрожать под их пальцами; это походило на прикосновение к кузову машины с плавно тарахтящим двигателем. Вибрация была нескончаемой и пугающей. Никто не смог бы вызвать такое движение и остаться при этом незамеченным.
Девушки затихли. На их лицах застыло особенное выражение, характерное для людей, оказавшихся на сеансе, где произошло что-то из ряда вон выходящее: столы начали вращаться, невидимые руки застучали по стенам или медиум стал выпускать дымчато-серую телеплазму из ноздрей. Это были бледные лица, оцепеневшие в ожидании, на которых одновременно отражалось желание, чтобы то, что сейчас происходит, закончилось, и противоположное ему желание, чтобы это продолжалось.
Когда человеческое лицо принимает это выражение жуткого, болезненного возбуждения, оно становится больше похоже на череп, который всегда находится под кожей на глубине всего лишь в полдюйма.
— Прекратите! — вдруг крикнула девушка с лошадиной физиономией. — Прекратите сейчас же, а то пожалеете!
И тут же Джейн Фаргуд голосом, полным страха, вскричала:
— Я не могу оторвать от нее пальцы!
Кто-то издал слабый сдавленный вопль. И в то же мгновение Надин ощутила, что ее собственные пальцы тоже словно приклеились к дощечке. Мышцы рук напряглись в попытке оторвать кончики пальцев от нее, но те остались на месте.
— Ладно, шутки кончились, — сдавленным, испуганным голосом произнесла Рейчел. — Кто…
И вдруг дощечка начала писать.
Она двигалась с быстротой молнии, таща за собой их пальцы, двигая их руками взад-вперед и по кругу так, что это было бы смешно, если бы не беспомощные, затравленные выражения лиц у всех трех девушек. Позже Надин подумала, что это выглядело так, будто ее руки очутились во власти какого-то взбесившегося спортивного тренажера. До этого карандаш выводил неровные, корявые буквы, словно послания писал семилетний ребенок. Эта запись была ровной и четкой… Крупные заглавные буквы с наклоном одна за другой появлялись на белом листе. Было в этом что-то неумолимое и зловещее одновременно.
НАДИН, НАДИН, НАДИН, — писала вертящаяся дощечка, — КАК Я МЕЧТАЮ, ЧТОБЫ НАДИН СТАЛА МОЕЙ… СТАЛА МОЕЙ КОРОЛЕВОЙ, МЕЧТАЮ ЛЮБИТЬ МОЮ НАДИН, ЕСЛИ ТЫ… ЕСЛИ ТЫ… ЕСЛИ ТЫ НЕПОРОЧНА ДЛЯ МЕНЯ… ЕСЛИ ТЫ ЧИСТА ДЛЯ МЕНЯ… ЕСЛИ ТЫ… ЕСЛИ ТЫ… ЕСЛИ ТЫ МЕРТВА ДЛЯ МЕНЯ… МЕРТВА ТЫ.
Дощечка дрогнула, крутанулась и начала снова, уже ниже:
ТЫ МЕРТВА С ОСТАЛЬНЫМИ… ТЫ ВПИСАНА В КНИГУ МЕРТВЫХ С ОСТАЛЬНЫМИ… НАДИН МЕРТВА С НИМИ… НАДИН СГНИЕТ С НИМИ… ЕСЛИ ТОЛЬКО… ЕСЛИ ТОЛЬКО…
Дощечка остановилась. Задрожала. Надин подумала с надеждой — как же она надеялась на это, — что все закончилось, но дощечка ринулась обратно к краю страницы и опять начала писать. Джейн отчаянно вскрикнула. Лица остальных девушек превратились в бледные маски удивления и страха.
МИР… МИР… СКОРО МИР БУДЕТ МЕРТВ, И МЫ… МЫ… МЫ, НАДИН… НАДИН… Я… Я… Я… МЫ… МЫ… МЫ… БУДЕМ МЫ… БУДЕМ МЫ…
Теперь буквы, казалось, кричали с листа:
МЫ БУДЕМ В ДОМЕ МЕРТВЕЦОВ НАДИН.
Последнее слово, выведенное заглавными буквами высотой в дюйм каждая, растянулось на всю ширину страницы, а потом дощечка крутанулась и соскочила со стола, оставляя за собой длинную черту графита, похожую на вопль. Она упала на пол и раскололась надвое.
Секунду стояла мертвая тишина, а потом Джейн Фаргуд разразилась истерическими рыданиями. Дело кончилось тем, вспомнила Надин, что наверх поднялась директриса посмотреть, что случилось, и уже хотела было вызвать врача для Джейн, но девушке удалось взять себя в руки.
Все это время Рейчел Тиммз сидела на своей кровати, бледная и спокойная. Когда директриса и большинство девчонок ушли (включая и девушку с лошадиной физиономией, которая, вне всяких сомнений, ощутила на собственном опыте, что пророчиц не очень-то жалуют в их родном отечестве), она спросила Надин странным, ровным голосом:
— Кто это был, Надин?
— Я не знаю, — искренно ответила Надин. Она понятия не имела. Тогда.
— Ты не узнала почерк?
— Тогда, быть может, тебе лучше взять это… это послание из запредельного, или что бы это там ни было, и… пойти к себе в комнату.
— Ты сама просила меня остаться с вами! — вспыхнула Надин. — Откуда мне было знать, что такое… такое может случиться? Ради Бога, я ведь сделала это просто из вежливости!
Рейчел хватило такта и воспитанности, чтобы смутиться; она даже вяло извинилась. Но после этого Надин редко виделась с ней, а ведь Рейчел Тиммз была одной из немногих, с кем Надин довольно близко сошлась в течение первых трех семестров в колледже.
С тех пор она ни разу не дотрагивалась до этих треугольных пауков, сделанных из прессованной фанеры.
Но время… время наконец пришло, не так ли?
Да, пришло.
С гулко бьющимся сердцем Надин уселась на скамеечку возле стола и легонько прижала пальцы к двум из трех сторон дощечки. Она почувствовала, как та почти сразу же начала двигаться под подушечками ее пальцев, и подумала о машине с запущенным двигателем. Но кто был водителем? Кто на самом деле? Кто влезет в тачку, захлопнет дверцу и положит почерневшие от загара руки на руль? Чья нога, тяжелая и грубая, в старом пыльном ковбойском сапоге, надавит на газ и повезет ее… куда?
«Шофер, куда ты нас везешь?»
Надин без малейшей надежды на чью-либо помощь, с широко распахнутыми глазами, очень прямо сидела на скамейке на уступе горы Флагстафф в эти черные предрассветные часы, и ощущение, что она находится на границе, охватывало ее с небывалой доселе силой. Она смотрела на восток, но сзади ощущала его присутствие, тяжело давящее на нее, тянувшее ее вниз, как груз, привязанный к ногам утопленницы, — темное присутствие Флагга, накатывавшее на нее мощными, неумолимыми волнами.
Где-то в ночи скрывался темный человек, и она произнесла два слова как заклинание, обращенное ко всем когда-либо существовавшим силам зла, заклинание и приглашение:
— Скажи мне.
И под ее пальцами дощечка начала писать.
Глава 54
Это собранно состоялось на квартире Стю Редмана и Фрэн Голдсмит. Присутствовали все члены комитета Свободной Зоны.
Стю Редман поздравил нас всех, включая и себя, с избранием в постоянный комитет. Он высказал предложение составить письмо с благодарностью Гарольду Лодеру, подписанное всеми членами комитета. Его приняли единогласно.
Стю: «Как только мы покончим со старыми делами, Глен Бейтман поставит несколько новых вопросов. Что это за вопросы, я знаю не больше вашего, по полагаю, одни из них связан со следующим общим собранием. Верно, Глен?»
Глен: «Я дождусь своей очереди».
Стю: «Очень любезно с твоей стороны. Вся разница между старым пьянчужкой и старым лысым профессором из колледжа состоит в том, что профессор ждет своей очереди, прежде чем начинает вешать тебе лапшу на уши».
Глен: «Благодарю за перлы мудрости, Восточный Техас».
Фрэн сказала, что видит, как чудесно развлекаются Стю и Глен, но хотела бы знать, когда они займутся делом, поскольку все ее любимые телепередачи начинаются в девять. Это замечание было встречено таким громким смехом, какого оно, быть может, не заслуживало.