Двери между мирами (Извлечение троих) (др. перевод), стр. 17

– Я не могу больше резать. Я ни черта не вижу. Мне подбородок мешает, мать его, – сказал Эдди. – Я себя точно проткну, если ты мне не поможешь.

Стрелок взял нож в левую руку. Рука дрожала. Наблюдая за трясущимся лезвием, наточенным до самоубийственной остроты, Эдди занервничал.

– Может, я все-таки лучше сам…

– Погоди.

Стрелок уставился на свою левую руку. Эдди не то чтобы совсем уж не верил в телепатию, но и не то чтобы верил в нее. И все же сейчас он почувствовал что-то столь же реальное и ощутимое, как, скажем, жар, идущий от печи. А уже через пару секунд он понял, что это: таинственный незнакомец собирал свою волю в кулак.

Как же он, черт возьми, умирает, если даже я чувствую его силу?

Дрожь в руке потихоньку прекращалась. Вскоре она превратилась в слабенькое подрагивание. А еще через десять секунд рука стала твердой как камень.

– Ну вот. – Стрелок шагнул вперед, поднимая нож, и Эдди почувствовал вдруг, что, кроме силы, от него действительно исходит жар – обжигающее затхлое дыхание лихорадки.

– Ты левша? – спросил Эдди.

– Нет, – ответил стрелок.

– Боже мой. – Эдди решил, что ему лучше закрыть глаза. Так он и сделал и только услышал, как шелестит разрезаемая лента.

– Готово, – сказал стрелок, отступая. – Теперь давай стягивай, сколько сможешь. Я помогу тебе сзади.

Вежливый стук в дверь сменился ударами кулака. Пассажиры все вышли, подумал Эдди. Никакого тебе больше мистера Славный Парень. Вот паскудство.

– Выходите, приятель! Последний раз прошу вас по-хорошему!

– Дергай! – прорычал стрелок.

Обеими руками Эдди схватился за края разрезанной ленты и дернул ее изо всей силы. Больно, еще как больно! «Хватит скулить, – сказал он себе. – Могло быть и хуже. Хорошо, что у тебя не такая волосатая грудь, как у Генри».

Он посмотрел на себя и увидел поперек груди красную полоску раздраженной кожи шириной дюймов в семь. Он порезался как раз над солнечным сплетением: кровь сочилась из ранки и алой струйкой стекала к пупку. Пакеты с товаром болтались теперь под мышками, как закрепленные сикось-накось седельные сумки.

– О'кей, – раздался за дверью уборной приглушенный голос. – При…

Эдди пропустил окончание фразы из-за внезапного взрыва боли у него на спине: это стрелок бесцеремонно сорвал остатки ленты.

Эдди закусил губу, чтобы не вскрикнуть.

– Надевай рубаху, – сказал стрелок. Лицо его – Эдди думал, что бледнее у живого человека уже не бывает, – теперь стало серым, как старый пепел. В левой руке он держал сорванную ленту (она слиплась в спутанный клубок, и пакетики с белой дрянью смотрелись на ней точно два белых кокона). Потом стрелок бросил ее на песок. Эдди заметил свежую кровь, проступившую сквозь грубую повязку на правой руке стрелка. – Быстрее.

Послышался громкий удар. Теперь в дверь не просто стучали с вежливой просьбой освободить помещение. Эдди заглянул в туалет и увидел, что дверь дрожит. Свет внутри замигал. Они пытаются выломать дверь.

Он подхватил рубашку. Пальцы его стали внезапно какими-то слишком большими и неуклюжими. Левый рукав вывернулся наизнанку. Эдди стал выдергивать его обратно, рука на мгновение застряла, потом он дернул изо всей силы, но без толку.

Ба-бах! Дверь в туалет задрожала опять.

– Боги всевышние, ну почему ты такой неуклюжий?! – простонал стрелок, просунув левую руку в рукав рубашки.

Эдди схватил манжету, а стрелок вытащил рукав. Стрелок подал ему рубаху, как дворецкий подает пальто своему хозяину. Эдди влез в рукава и взялся за нижнюю пуговицу.

– Погоди, – рявкнул стрелок и оторвал еще полосу от своей разодранной рубашки. – Вытри живот!

Эдди, как мог, вытерся. В том месте, где он порезался, так и сочилась кровь. Да, нож был острый. Еще какой острый!

Он швырнул окровавленную тряпку на песок и застегнул рубашку.

Ба-бах! На этот раз дверь не просто задрожала, ее полотно прогнулось. Глядя с берега, Эдди увидел, как бутылочка с жидким мылом свалилась с подставки возле зеркала и упала прямо на его сумку.

Он уже собирался заправить рубаху (которую, как ни странно, он застегнул на все пуговицы и правильно) в джинсы, но тут его осенило: вместо того чтобы заправить рубашку, он расстегнул ремень.

– На это нет времени! – Стрелок понял, что пытается закричать, но вместо крика вышел хрип. – Дверь больше не выдержит!

– Я знаю, что делаю, – уверил его Эдди, очень надеясь, что это так, и шагнул обратно через порог между двумя мирами, расстегивая на ходу «молнию» и приспуская джинсы.

Через мгновение – отчаянное, безнадежное – стрелок шагнул за ним следом. Только что он пребывал в своем теле, исполненном жаркой физической боли, и вот он уже лишь холодное ка в сознании Эдди.

18

– Еще разок, – угрюмо буркнул Макдоналд, и Дир кивнул. Теперь, когда все пассажиры вышли из самолета и спустились с трапа, офицеры таможни вытащили оружие.

– Давай!

Двое мужчин вышибли плечами дверь. Она распахнулась, мгновение покачалась на петлях и рухнула на пол.

На унитазе восседал мистер За со спущенными штанами. Полы рубашки едва прикрывали его мужские причиндалы. Да, похоже, что мы поймали его с поличным. За делом, как говорится, устало подумал капитан Макдоналд. Только проблема в том, что дело это, насколько я знаю, не является противозаконным. Лишь теперь он почувствовал боль в плече, которым бился в дверь – сколько раз? три? четыре?

Но вслух он рявкнул:

– Чем вы, черт возьми, тут занимаетесь, мистер?

– Вообще-то я сру, – ответил ему За. – Но если вам всем, мужики, невтерпеж, я, так и быть, подотрусь в аэропорту…

– И ты, умник, не слышал, как мы тут кричали?

– Я не мог дотянуться до двери. – За протянул руку к двери, чтобы продемонстрировать им, и хотя та стояла теперь у стены слева, Макдоналд понял, что он имеет в виду. – Мне, наверное, нужно было подняться, но я, знаете, был в отчаянном положении. Мне нужно было, как говорится, держать ситуацию в руках. То есть, конечно, не в руках, если вы понимаете, что я хочу сказать. Да и не хотелось мне, чтобы в руках. – За, улыбнувшись, подмигнул, и капитан Макдоналд подумал, что эта улыбка кажется такой же идиотской, какой показалась бы банкнота достоинством в девять долларов. Его послушать, так можно подумать, что элементарно наклониться вперед – вещь для него неведомая.

– Вставайте, – сказал Макдоналд.

– Я бы с радостью. Только пусть девушки отвернутся. – За очаровательно улыбнулся. – Я знаю, что в наши дни это уже пережиток, но я ничего не могу поделать. Я от природы скромный. Сказать по правде, у меня такой комплекс. – Он поднял левую руку, раздвинув на полдюйма указательный и большой пальцы, и подмигнул Джейн Дорнинг, которая залилась краской и тут же исчезла за дверью вместе с Сюзи.

Ты, скромняга, выглядишь вовсе не скромным, подумал про себя Макдоналд. Как кот, объевшийся сливок, вот как ты выглядишь.

Когда стюардессы исчезли из виду, За поднялся и надел трусы и джинсы. Он потянулся было к кнопке слива, но капитан Макдоналд быстро отбил его руку, схватил за плечо и развернул к проходу. Дир вцепился ему в ремень, не давая сдвинуться с места.

– Не будем переходить на личности, – сказал Эдди весело и невозмутимо, по крайней мере так ему показалось, но внутри у него все оборвалось. Он чувствовал присутствие того, другого. Явственно чувствовал. Внутри своего разума. Тот наблюдал за ним, сохраняя спокойствие, готовый в любой момент проявить себя, если Эдди сорвется. Боже мой, это все сон. Наяву так не бывает. Правда?

– Стой смирно, – сказал Дир.

Капитан Макдоналд нагнулся над унитазом.

– Дерьма не видно, – сообщил он, а когда штурман невольно хохотнул, сурово взглянул на него.

– Ну вы же знаете, как это бывает, – пояснил Эдди. – Бывает приспичит, всего тебя скрутит, а потом выясняется, что тревога ложная. Но кое-что у меня все-таки получилось. Я имею в виду, пару раз я как следует пернул. Если б минуту назад здесь зажгли спичку, то можно бы было запечь индейку к Дню Благодарения. Наверное, я что-то такое съел перед полетом, и…