Столкновение миров, стр. 112

— Это было бы просто замечательно, — произнес Ричард с разбивающей сердце печалью.

— Ладно, ты готов?

— Наверное, — сказал Ричард.

— Беги к Депо. Замри у стены с той стороны. Пригнись, чтобы те кусты закрывали тебя. Видишь их?

— Да.

— Отлично… беги туда.

Не успели они добежать и до половины, увязая ногами в грязной земле, как с часовни сорвался страшный дробный гам колоколов. Им ответил завывающий хор собак. Они вернулись, все эти оборотни-старшие ученики. Джек на ощупь искал Ричарда и обнаружил, что тот тоже нащупывает его. Их руки сплелись.

Ричард вскрикнул и судорожно вцепился в Джека. Его рука сжимала руку Джека все крепче и крепче, пока пальцы не сомкнулись в мертвой хватке. Из-за Депо выбежал тощий, белый волк и направился к ним навстречу.

«Это тот самый пожилой мужчина из лимузина», — подумал Джек. За ним бежали другие волки и собаки… И тогда Джек понял, он был до боли уверен, что некоторые из них не были собаками, некоторые из них были наполовину обращенные новички-мальчики и взрослые мужчины-учителя. Вместо морд у собак и волков были человеческие головы, заросшие шерстью.

— Мистер Дафри! — пронзительно закричал Ричард, указывая свободной рукой. («Вот так-так! Ты видишь очень неплохо для парня, потерявшего очки, Риччи-малыш», — в голове Джека промелькнула сумасшедшая мысль). — Мистер Дафри! О Господи, это ведь мистер Дафри! Мистер Дафри!

Так Джек в первый и последний раз увидел директора Тейерской школы — худощавого пожилого человека с седыми волосами, большим изогнутым носом и иссохшимся морщинистым, покрытым растительностью, как обезьянки бродячих шарманщиков, телом. Он быстро бежал на всех четырех вместе с собаками и мальчиками-волками, в подпрыгивающем профессорском уборе, непонятным образом удерживающемся на голове. Он улыбнулся Джеку и Ричарду, и из пасти-рта вывалился длинный, болтающийся, покрытый желтыми никотиновыми пятнами язык.

— Мистер Дафри! О Господи! Боже правый! Мистер Дафри, мистер Да… — он дергал Джека все яростнее и яростнее, пытаясь увести его влево. Джек был больше, но Ричард был охвачен паникой. Воздух сотрясали взрывы. Омерзительный запах мусора становился все тяжелее и тяжелее. Джек слышал тихое бульканье грязи, выступающей из земли. Белый волк, ведущий стаю, сокращал расстояние, и Ричард пытался увести его вожака, пытаясь прижать их к забору, и это было правильно, но одновременно и неправильно, потому что им нужно было добраться до Депо, а не до забора. Это было самое место, потому что это был «один из трех или четырех крупнейших в Америке железнодорожных пунктов, потому что Эндрю Тейер был первым, кто увидел возможности перевозки на запад, потому что Эндрю Тейер увидел возможности, а теперь он, Джек Сойер, тоже увидел возможности». Все это было, конечно же, подсказано только интуицией, но Джек поверил в то, что в таких всеобщих делах он мог доверять только своей интуиции.

— Отпусти своего пассажира, Слоут! — злобно бормотал Дафри. — Отпусти своего пассажира, он слишком красив для тебя!

«Но что значит пассажир?» — подумал Джек в последние секунды, когда Ричард слепо пытался сбить их с курса, а Джек в ответ рывками поправлял его, направляя в смешанную толпу чудовищ, мальчиков-волков и учителей-собак, которые бежали позади большого белого волка, направляясь за ними к Депо.

— Я скажу тебе, что значит пассажир. Пассажир — это тот, кто едет. Откуда пассажир начинает свою поездку? Ну конечно же, из Депо… — орал, сметая все на своем пути, Джек.

— Джек, сейчас укусит! — закричал Ричард.

Волк обогнал Дафри и прыгнул на них, его челюсти надвигались подобно заряженному капкану. Позади них раздался тяжелый треск и звук падения, словно Нельсон Хаус раскололся пополам, подобно сгнившей дыне.

Теперь Джек, вот кто давил на пальцы Ричарда, сжимая их еще крепче, когда ночь огласилась сумасшедшим колокольным перезвоном, осветилась керосиновыми бомбами и треснула под огненными взрывами.

— Держись крепче! — крикнул он. — Держись крепче, Ричард, мы отправляемся.

Он даже успел подумать: «Теперь роли поменялись. Теперь Ричард, вот кто стадо, вот мой пассажир! Боже, помоги нам обоим».

— Джек, что происходит? — пронзительно визжал Ричард. — Что ты делаешь? Прекрати! Прекрати! ПРЕКРА…

Ричард все еще визжал, но Джек не слышал его. Внезапно, ощущение нависшего над их головой злого рока лопнуло, подобно черному яйцу, и его сознание преисполнилось светом и сладостной чистотой воздуха, настолько чистого, что «можно услышать запах редиса, который садовод выкапывает из земли за милю отсюда». Внезапно Джек ощутил, что может просто побегать и попрыгать… либо полететь, как те люди, которые привязывали к своим спинам крылья.

Ах, вместо того мерзкого мусорного зловония был свет и чистый воздух, и ощущение, будто летишь сквозь черную пустоту, и на мгновение все в нем, казалось, стало прозрачным и полным сияния. На мгновение все стало радугой, радугой, радугой.

Так Джек Сойер вновь перенесся на Территории, на этот раз на бегу, стремглав мчась через разлагающийся школьный Тейерский участок, сопровождаемый звуками треснувших колоколов и рычащих собак.

И на этот раз он с собой перетащил Ричарда, сына Моргана Слоута.

ИНТЕРМЕДИЯ

Слоут в этом мире /Морган Орриский в Территориях (III)

Сразу же после семи часов утра, после перелета Джека и Ричарда из Тейера, Морган Слоут подъехал к обочине с внешней стороны главных ворот Тейерской школы. Он припарковался. Пространство было помечено одним знаком «Только для инвалидов». Слоут с безразличием посмотрел на знак, затем полез в карман брюк, вытащил пузырек с кокаином и принял очередную дозу. Через несколько мгновений мир, казалось, приобрел цвет и жизнь. Это было удивительное снадобье. Ему было интересно, будет ли оно расти на Территориях, а если да, то будет ли оно там более сильным и действенным.

Сам Гарднер разбудил Слоута в его квартире на Беверли Хилз в два часа ночи, чтобы рассказать ему о том, что произошло в Спрингфилде. Голос Гарднера дрожал. По всему было видно, что он боится, что Морган впадет в ярость, когда узнает, что Джек Сойер сбежал.

«Тот мальчик… Тот плохой, плохой мальчик…»

Слоут не впал в ярость. На самом деле он чувствовал необычайное спокойствие. Им овладело чувство предопределенности, которое, как он подозревал, пришло к нему от второй его половины, как он думал, «его Оррисности». Он гордился этим своим не совсем понятным запатентованном каламбуром.

— Успокойся, — утешал Слоут. — Я буду там как можно быстрее. Держись там, мой милый.

Он положил трубку, прежде, чем Гарднер успел что-нибудь сказать в ответ, и снова лег в постель. Он скрестил руки на животе и закрыл глаза. Какое-то мгновение царила невесомость… какие-то считанные секунды… а затем он почувствовал под собой движение. Он слышал поскрипывание кожаных лямок, постанывание и глухие удары грубых железных пружин, проклятия кучера. Он открыл глаза и стал Морганом из Орриса.

Как всегда, его первой реакцией на Территории был чистый восторг: по сравнению с ним кокаин казался просто детским аспирином.

Его грудь стала уже, все тело — меньше. Сердцебиение Моргана Слоута подскакивало от 85 до 120 ударов в минуту в трудных жизненных ситуациях, сердцебиение же Моргана из Орриса вряд ли когда-либо превышало 65 ударов. Как показывала проверка, зрение Моргана Слоута составляло 20/20, что, несомненно, красноречиво говорило о его близорукости. Тем не менее, Морган из Орриса видел лучше. Он мог увидеть и проследить путь каждой брезентовой складки на боку дилижанса, мог удивляться тонкости узора сетчатых занавесок, раздуваемых ветром. Нос Слоута был забит кокаином, обедняя его обоняние, нос же Моргана из Орриса был абсолютно чист, и он с безукоризненной точностью ощущал запах пыли, зелени и воздуха настолько точно, словно мог ощутить и оценить каждую молекулу, составляющую их.