Дитя Колорадо, стр. 12

— Хорошо, — сказала она, хотя сделала не совсем так, как он посоветовал. — Как насчет отпечатков пальцев и стоматологической карты? Я думала, что при установлении личности их всегда проверяют, и это надежно.

— В основном так и происходит, — ответил Винс. — Но не забывай, что это был 1980 год, Стеффи, — он улыбался, но взгляд был серьезным. — Все это произошло до компьютерной революции и задолго до появления Интернета, чудесного изобретения, к которому молодые, такие, как ты, относятся как к чему-то, само собой разумеющемуся. В 1980 году можно было сравнить отпечатки пальцев и формулу зубов того, кого в полиции называют не — неопознанный субъект — с отпечатками и зубами только тех, кем предположительно этот не является. Проверять данные всей полицейской картотеки пришлось бы годы. А что говорить обо всех, кто объявлен в розыск на территории Штатов? Это нереально, дорогая, даже если вести поиск только среди мужчин в возрасте от тридцати до сорока лет.

— Но я думала, что вооруженные силы располагали компьютерными данными уже тогда...

— Не думаю, — произнес Винс. — А если и так, то вряд ли отпечатки пальцев дитя Колорадо когда-либо попадали к ним.

— В любом случае, не зубная формула и не отпечатки помогли нам в конце концов установить личность этого человека, — сказал Дэйв. Он сидел, сплетя пальцы в замок на своей внушительной груди, и казалось, похорошел при слабом, но еще теплом свете угасающего дня.

— В деле появилась вырезка из газеты.

— Откуда же она взялась?

— А вот теперь вернемся к Полу Девэйну, — сказал Винс. — Мне нравится о нем говорить, потому что это единственная история во всем нашем рассказе. А истории — моя стихия. Это мой хлеб, как говорили в старые добрые времена. Девэйн — живое воплощение мира Горацио Алгера [11], маленькое, но воодушевляющее. Борись и добивайся. Работай и побеждай.

— Кровь с молоком, — высказался Дэйв.

— Можно и так, — спокойно сказал Винс. — Пусть будет так, если тебе нравится. Девэйн уехал с теми двумя глупыми полицейскими, О'Шенни и Моррисоном, как только были готовы предварительные результаты вскрытия жертв пожара в многоэтажке; на жертву несчастного случая на Лосином острове детективам было наплевать. А Каткарт тем временем принялся за вскрытие в присутствии вашего покорного слуги. В заключении о смерти записано: «удушение вследствие закупорки дыхательных путей», ну или что-то в этом роде. В газетах появились мои «сонные снимки», которые в викторианское время назывались бы «ликами смерти», что вполне им соответствует. Но никто не позвонил ни в министерство юстиции, ни в полицию штата, чтобы заявить, что это чей-то пропавший отец, дядя или брат.

Труп шесть дней хранился в холодильнике тиннокского похоронного дома — этот срок не установлен никаким сводом правил, но, знаешь, в таком деле многое становится традицией. И никто не пытается объяснять то, что известно каждому. Уже подходил к концу тот этап, на котором никем невостребованному покойнику дали имя Джон Доу, и Эйб Карви забальзамировал его. Затем тело поместили в склеп Приморского кладбища, которое принадлежало похоронному дому.

— Рассказ становится жутковатым, — сказала Стефани. Ей казалось, что она видит покойника, накрытого простыней и лежащего почему-то на столе в морге, а не в склепе (наверное, гроб ему предоставили один из самых дешевых). Никому ненужная посылка в почтовом отделении смерти.

— Да, есть немного. Ну и пусть, — равнодушно сказал Винс. — Продолжать?

— Я убью вас, если вы этого не сделаете, — сказала она.

Он кивнул и был явно доволен, хотя и не улыбался. Непонятно, как, но она это почувствовала.

— Прошло лето и половина осени. Наступил ноябрь, а тело все еще было неопознанным и невостребованным, и тогда было решено его похоронить, — из-за акцента янки, с которым говорил Винс, слово похоронить вышло похожим на «устрашить» [12] — прежде, чем земля снова станет твердой, и копать будет очень трудно, понимаешь?

— Да, — тихо сказала Стефани, и она действительно понимала это. На этот раз телепатия проявилась незаметно для нее, потому что Дэйв, не получив никаких указаний от напарника, продолжил рассказ.

— Проходя практику с О'Шенни и Моррисоном, Девэйн испил чашу до дна, — сказал он. — Возможно, он даже подарил им по галстуку или четвертаку, что-нибудь в этом роде, по прошествии трех месяцев. Кажется, я говорил тебе, Стеффи, что сначала он и не думал уходить, но в итоге бросил криминалистику, в каком бы колледже не учился — кажется, он назвал джорджтаунский, но не стоит доверять моей памяти — и начал учиться заново, выбирая предметы, относящиеся к юриспруденции. И все же, кое-какие события предшествовали перелому в жизни Пола Девэйна и произошли они как раз перед тем, как закончилась его роль в нашей истории, которая, по словам Винса, вовсе не история. Во-первых, он заглянул в сумку с уликами и осмотрел личные вещи Джона Доу. Во-вторых, у него завязались серьезные отношения с девушкой, и она пригласила его познакомиться со своими родителями. Так обычно поступают все девушки, когда отношения заходят далеко; у ее отца была как минимум одна вредная привычка, которая в те времена была гораздо более распространенной, чем сейчас: он курил.

Какие-то мысли зашевелились в голове Стефани (ее собеседники ожидали этого, уже оценив способности девушки). Она вспомнила о пачке сигарет, выпавшей на песок пляжа Хэммок, когда труп упал. Джонни Грэйвлин (теперешний мэр Лосиного острова) подобрал ее и положил обратно в карман мертвеца. Затем ее поразила догадка. Она дернулась, как ужаленная. Нога задела стакан, и тот перевернулся. Кола разлилась по дощатому полу, потемневшему от дождей и ветра, просочилась между досок и закапала вниз, на камни и водоросли. Старики этого не заметили. Они знали, что такое восторг озарения и, довольные тем, что заметили его признаки, с любопытством смотрели на свою подопечную.

— Акцизная марка! — почти закричала она. — На каждой пачке должна быть акцизная марка штата!

Ей зааплодировали, негромко, но искренне.

10

Дэйв сказал:

— Пора рассказать тебе, Стеффи, что увидел мистер Девэйн, заглянув в запретную сумку с уликами. Скорее всего, он сделал это назло детективам и не рассчитывал обнаружить что-нибудь интересное среди тех немногочисленных предметов.

Начнем с обручального кольца Джона Доу, обычное, золотое, без гравировок, даже без даты.

— Они сняли с... — она осеклась, потому что мужчины так на нее посмотрели, что стало ясно: она чуть не сморозила глупость. Если бы человека опознали, и его родственники того захотели, кольцо было бы предано земле вместе с хозяином. Но до той поры оно являлось уликой, и обращались с ним соответственно.

— Да, — сказала она. — Конечно, сняли. Какая я глупая. Другой вопрос: должна же быть где-то миссис Доу или Миссис Колорадо, ведь так?

— Да, — довольно скорбно произнес Винс. — И, в конце концов, мы нашли ее.

— И маленьких Доу? — спросила Стефани, подумав о том, что у мужчины такого возраста их, должно быть, целый выводок.

— Пожалуйста, давай не будем на этом сейчас останавливаться, если ты не против, — ответил Дэйв.

— Ой, — смутилась Стефани. — Извините.

— Извиняться не за что, — успокоил он ее, сдержанно улыбаясь. — Просто не хочу портить рассказ. Продолжать будет легче без этих... как их, Винс?

— Без домыслов, — сказал тот. Он тоже улыбался, но взгляд был немного отчужденным. «Не разговоры ли о маленьких Доу заставили его уйти в себя?» — подумала Стефани.

— Ага, никаких домыслов, — сказал Дэйв. Он призадумался, а затем, чтобы доказать, как далек он от того, чтобы испортить рассказ, быстро пересчитал по пальцам предметы:

— В сумке было обручальное кольцо покойного, семнадцать долларов купюрами — десять, пять и две по одному — плюс еще около доллара мелочью. Девэйн сказал, что была еще одна неамериканская монета. Надписи на ней, по его словам, были на русском языке.