Светящийся, стр. 49
Ответа не последовало.
Денни неохотно повернулся к часам. Остановил стрелки в надежде, что что-то случится: он сможет позвать Тони, появится егерь из заповедника или прибудет спасательная команда, — в фильмах всегда спасают людей, попавших в беду. Им даже не нужно звать на подмогу.
Ну, пожалуйста!
Нет ответа. Даже если Тони появится, то кошмар будет длиться? Что же последует дальше — гулкий, раздраженный и хриплый голос, черный ковер с клубком змей? Ьтремс?
А что еще?
О, пожалуйста, Тони, пожалуйста!
С судорожным вздохом он опять взглянул на часы: колесико повернулось и сцепилось зубчиками с другими колесиками. Балансир покачивался взад-вперед в гипнотическом ритме. И если держать голову неподвижно, можно увидеть, как минутная стрелка неумолимо движется от цифры XII к цифре V. Если держать голову абсолютно неподвижно, то можно увидеть…
Циферблат исчез. На его месте появилась круглая черная дыра, ведущая в вечность. Она стала расти — исчезли часы, исчезла комната позади часов. Денни покачнулся и полетел в темноту, которая все время пряталась за циферблатом.
Мальчик соскользнул с кресла и лежал на полу в неестественной позе, запрокинув голову, уставившись безжизненными глазами в высокий потолок бального зала.
Все ниже, ниже и ниже до
…коридора, где он когда-то упал на четвереньки, затем вскочил на ноги и завернул не за тот угол, стремясь добраться до лестницы. Он завернул не за тот угол И СЕЙЧАС —
…увидел, что находится в тупиковом отрезке коридора, ведущем к президентским апартаментам. А гулкий топот ног становился все ближе, роуковая клюшка свистела в воздухе и ударялась в стену, прорезая шелковые обои и вздымая фонтанчики штукатурной пыли.
Черт бы тебя побрал, подойди сюда и прими!
Но в коридоре находилась еще одна фигура, прислонившаяся плечом к стене, похожая на привидение.
Нет, это не привидение, а кто-то в белом.
Я тебя отыщу, проклятый выродок!
Денни съежился. Звук шагов приближался со стороны главного холла. Скоро обладатель голоса появится из-за угла.
Иди сюда, иди сюда, маленький засранец!
Фигура в белом выпрямилась; вынула сигарету изо рта и сплюнула табачную крошку с полной нижней губы. Это был Хэллоранн — в своем поварском наряде, а не в том синем костюме, в котором Денни видел его в день отъезда.
— Если случится беда, — сказал Хэллоранн, — позови меня. Дай тот самый сигнал, которым ты оглушил меня минутой назад. Я услышу тебя, даже если буду во Флориде. А когда услышу, то брошусь к тебе со всех ног. Я прибегу к тебе, прибегу…
Тогда приходи сейчас. Приходи СЕЙЧАС!
О, Дик, ты так мне нужен, ты нужен нам всем!
со всех ног. Извини, но я должен бежать. Извини, док, старый дружище. Все было очень забавно, но мне нужно торопиться. Я должен бежать.
Нет!
Но Хэллоранн равнодушно повернулся, опять сунул сигарету в рот и исчез в стене.
Оставив его в одиночестве.
И в этот момент преследователь вывернулся из-за угла, громадный во мраке коридора, дико и ярко горели его красные глаза.
Вот ты где! Наконец-то я нашел тебя, сукин сын! Я проучу тебя…
Фигура монстра качнулась к нему, поднимая вверх роуковую клюшку. Денни с криком отшатнулся и вдруг провалился в стену. Он падал в какую-то дыру вверх тормашками, падал в дыру, в кроличью нору, где был мир невиданных чудес.
Внизу под ним падал Тони.
Я не могу приходить к тебе, Денни. Они не пускают меня. Не разрешают приближаться к тебе… позови Дика… позови Дика!
— Тони! — вскричал он.
Но Тони исчез, и внезапно Денни оказался в темной комнате. Правда, не совсем темной. В комнату пробивался откуда-то отблеск света. То была родительская спальня. Он видел отцовский стол. Но в комнате царил страшный беспорядок. Мамин проигрыватель валялся на полу. По ковру были рассыпаны пластинки. Матрас был наполовину стянут с постели на пол. Картины сорваны со стен. Его раскладушка лежала на боку, рядом валялись осколки игрушечного «фольксвагена».
Свет, проникавший в комнату, исходил из полуоткрытой двери в ванную комнату. Из ванны свисала безжизненная рука, по ее пальцам на пол стекала кровь. В зеркале на дверце шкафа то загоралось, то гасло слово «ЬТРЕМС».
Внезапно перед зеркалом материализовались огромные часы. На их циферблате не было стрелок, имелась лишь только дата, начертанная красными буквами: 2 декабря. И тогда он увидел в стекле часов смутное отражение слова «ЬТРЕМС». Он увидел, что оно означает — «СМЕРТЬ»!
Денни Торранс испустил вопль. Дата исчезла с циферблата, исчез и циферблат, превратившись в черную, круглую дыру, которая росла в размерах и вскоре проглотила все вокруг. Денни провалился в нее и стал падать, падать, падать…
Он оказался на полу бального зала.
ЬТРЕМС
СМЕРТЬ
ЬТРЕМС
СМЕРТЬ
МАСКА КРАСНОЙ СМЕРТИ ПРАВИТ БАЛ
Снимите маски, снимите маски.
И за каждой маской крылось до сих пор не увиденное Денни лицо монстра, преследовавшего его. Сквозь прорези виднелись только красные глаза, пустые и безумные глаза убийцы.
О, как боялся Денни, что это лицо появится при свете, когда наступит время снимать маски.
ДИК!
выкрикнул он изо всех сил. Казалось, крик потряс его самого.
!!! О, ДИК, ПОЖАЛУЙСТА, ПРИДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРИДИ!!!
Часы, которые он завел серебряным ключиком, продолжали отмерять над его головой секунды, минуты, часы.
Часть V
Дело жизни и смерти
33. Флорида
Третий сын миссис Хэллоранн, Дик, в белом поварском наряде, с сигаретой «Лаки Страйк», подогнал «кадиллак» к черному входу оптового овощного супермаркета. Фрэнк Мастертон, совладелец фирмы, погрузил в багажник машины короб с салатом-латуком.
Хэллоранн нажал на кнопку, поднимающую окно со стороны пассажира, и проревел:
— Ты заломил чертовски дорого за эти авокадо, жадина!
Мастертон оглянулся через плечо, широко улыбнулся, обнажив три золотых зуба, и огрызнулся:
— Ты найдешь место, где они станут еще дороже, приятель.
— Много ты знаешь, братец.
— Я знаю больше того, чему ты когда-нибудь учился.
— Только послушайте, что болтает этот нахальный негр!
— Убирайся отсюда, не го я швырну в тебя этим латуком.
— Швыряйся, а я подберу его бесплатно.
Мастертон сделал вид, что готов швырнуть пригоршню латука. Хэллоранн пригнулся, поднял стекло и тронулся с места. У него было отличное настроение. Последние полчаса или около того он ощущал запах апельсинов, но воспринял его как нечто естественное — ведь все это время он находился на фруктово-овощной базе.
Дело было первого декабря. Санта-Клаус заключил в свои холодные объятия большую часть страны, но здесь, на юге, мужчины ходили в майках с короткими рукавами, а женщины были одеты в легкие летние платья или шорты. Ма крыше здания Первого Флоридского Банка термометр показывал 79 по Фаренгейту. Будь благословенна Флорида, подумал Хэллоранн, даже с ее москитами и всем прочим.
В грузовом отсеке лимузина лежали две дюжины авокадо, ящик с огурцами, по одному ящику апельсинов и грейпфрутов, три пакета с бермудским луком — сладчайшим из всех его видов, и одна большая тыква.
Когда показалась зеленая стрелка на светофоре у Вермонт-стрит, он свернул на шоссе 219 и выжимал до сорока миль в час, пока тянулись пригородные заправочные станции, забегаловки Макдональдса и прочее. Сегодня у него был мелкий заказ, он мог бы послать в супермаркет своего помощника Бедеккера, но нельзя было упустить шанс повидаться со старым приятелем Фрэнком Мастертоном. Нельзя упускать такую возможность, потому что они оба уже немолоды. Последнее время Хэллоранн часто думал об этом. Да, уже немолоды — подгребают к шестидесяти (по правде говоря, даже перешагнули этот рубеж) и пора бы подумать о вечном покое. Всю эту неделю такая мысль вертелась у него в голове, но не омрачала настроения. Смерть неотделима от жизни. Нужно смотреть на вещи трезво, если хочешь остаться цельной личностью. Но… если перспективу собственной смерти можно понять умом, то вот примириться с ней трудно.