Светящийся, стр. 40

Позади послышался трескучий металлический звук, раздавшийся в тот момент, когда Джек положил руку на дверную ручку, и он тут же резко отдернул руку, словно его обожгло электрическим током. Он отпрянул от двери с расширенными глазами и гримасой человека, пораженного громом.

Однако вскоре самообладание вернулось к нему. Он медленно обернулся и на негнущихся ногах пошел назад в ванную, с трудом преодолевая сопротивление мышц, словно налитых свинцом.

Душевая занавеска была снова задернута. Металлический треск, прозвучавший для него как стук костей в склепе, был произведен кольцами, продвинутыми по верхнему карнизу. Джек уставился на занавеску с застывшим, как у маски, лицом, холодные струи пота стекали у него по спине. За розовой пластиковой занавеской кто-то был — кто-то лежал в ванне. Через пластик виднелось что-то мутное и неопределенное. Это могло быть все, что угодно: игра света, тень от крана, мертвая женщина, распростертая на дне ванны с куском мыла «Ловилла», терпеливо поджидающая своего любовника.

Джек велел себе шагнуть вперед и, отодвинув занавеску, убедиться, кто или что скрыто за ней. Вместо этого он повернулся и подпрыгивающей походкой вышел в гостиную, слыша, как бешено колотиться в груди сердце.

Дверь в коридор была заперта. Он уставился на нее неподвижным долгим взглядом, ощущая во рту вкус ужаса, перехватившего ему горло. Он прошел к двери той же подпрыгивающей походкой и заставил себя взяться за дверную ручку.

Неужели не откроется?

Но дверь открылась.

Джек выключил свет дрожащими пальцами, вышел в коридор и потянул дверь на себя, не оглядываясь назад. Изнутри до него донеслись шлепающие шаги, словно кто-то запоздало вылез из ванны, чтобы приветствовать посетителя. Хозяйка спохватилась, что гость уходит, не дождавшись встречи с ней, и теперь она, вся синяя и распухшая, спешит пригласить гостя назад. Возможно, навечно.

Шаги, спешившие к двери, или только стук сердца в груди?

Ключ с трудом пролез в скважину, но не захотел поворачиваться. Джек нажал изо всех сил — язычок замка клацнул и вошел в паз. Со вздохом облегчения он отступил к противоположной стене коридора. Закрыв глаза, постоял немного, и у него в голове длинной очередью пронеслась мысль о том, что

он сбрендил, чокнулся, помешался, тронулся, у него поехала крыша, не все дома, шарики зашли за ролики,

и все это означало одно — он сходит с ума.

— Нет, — простонал он, не отдавая себе отчета, что хнычет, как маленький ребенок. — О нет, только не это! Ради Бога, только не это!

И сквозь сумятицу мыслей, громкое буханье сердца он услышал, что кто-то изнутри нажал несколько раз на дверную ручку, тщетно пытаясь открыть дверь. Ручка опускалась и поднималась, словно кто-то, запертый изнутри, пробовал выйти из комнаты, чтобы познакомиться с ним и его семьей, пока беснуется вокруг буря и пока светлый день сменился темной ночью. Если он откроет глаза и увидит, как дергается дверная ручка, он сойдет с ума. Поэтому Джек стоял с закрытыми глазами бог весть сколько времени, пока все наконец не стихло. Он заставил себя открыть глаза, почти уверенный, что увидит мертвеца перед собой, но коридор был пуст.

Однако у него сложилось ощущение, что за ним наблюдают.

Он посмотрел на глазок и спросил себя, что случилось бы, если бы он подошел к двери и заглянул в него? Увидел бы он ее глаз?

Ноги сами понесли его прочь,

они больше не отказываются мне служить

прежде чем он отдал им приказ, понесли по главному коридору, шурша по сине-черным джунглям ковра. На полдороге он остановился и посмотрел на огнетушитель: кольца брезентового шланга были уложены иначе, и он был вполне уверен, что медный брандспойт в прошлый раз был повернут наконечником к лифту, теперь же он смотрел в другую сторону.

— Я этого не видел, — громко сказал Джек Торранс. У него было белое, измученное лицо. Он пробовал растянуть губы в насмешливой улыбке. Но лифтом не воспользовался — слишком тот был похож на разинутую пасть. Чересчур похож. На свой этаж Джек спустился по лестнице.

26. Приговор

Он вошел на кухню, остановился перед женой и сыном, подбрасывая на позванивающей цепочке ключ и ловя его ладонью. У Денни был больной вид. У Венди покраснели глаза — она плакала. Внезапно Джека охватило чувство удовлетворения: не он один страдает — это ясно как божий день.

Они безмолвно глядели на него.

— Там ничего нет, — сказал он, удивляясь твердости своего голоса. — Ни-че-го!

Он подбросил ключ на ладони еще несколько раз и улыбнулся им ободряющей улыбкой, глядя, как по их лицам разливается облегчение, и думая, что еще никогда в жизни ему так не хотелось напиться, как сейчас.

27. Спальня

Накануне Джек притащил из кладовки раскладушку для Денни и поставил ее в углу спальни. Венди надеялась, что мальчик рано уляжется спать, но он клевал носом над книгой, пока не осилил первую половину «Валтонов». И когда они наконец уложили его, не прошло и пятнадцати минут, как он уже погрузился в сон, подложив ладонь под щеку. Венди наблюдала за ним, делая вид, что читает, а Джек за столом просматривал свою пьесу.

— А, черт, — сказал он, — ничего не получается.

Он не мог ее закончить. И теперь мрачный сидел над рукописью в поисках выхода из положения. Он сомневался, что выход вообще найдется. Джек задумал одну пьесу, а получалась совсем другая, но та и другая были негодными. Зачем ему сегодня мучиться над пьесой после такого сумасшедшего дня? Не удивительно, что у него разбегаются мысли.

— …увезти его отсюда?

Он глянул на Венди, продираясь сквозь паутину своих мыслей.

— Ты о чем?

— Я спросила, каким образом мы сумеем увезти Денни отсюда?

Какой-то миг он не мог сообразить, о чем она говорит, а сообразив, издал короткий лающий смешок.

— Ты говоришь так, словно это возможно сделать.

— Я не говорю, что это легко.

— Никаких проблем, Венди. Сейчас я переоденусь и слетаю в Денвер с Денни за спиной. Этакий супермен Джек Торранс — там меня называли в мои юные годы.

На ее лице показались следы обиды.

— Я понимаю, как это трудно, Джек. Радио поломалось, снег, — но нужно понять и Денни, разве это не ясно? Он же почти в ступоре [11], Джек! Что, если он из него не выйдет?

— Уже вышел, — ответил Джек резко. — Он тоже был тогда испуган пустым и безжизненным выражением глаз Денни. Конечно, он был испуган — сперва. Но чем больше думал, тем больше укреплялся в мысли, что это была уловка Денни, чтобы избежать наказания. Все-таки он совершил проступок.

— Все равно, — сказала Венди. Она села на краешек кровати, поближе к его столу. — Не забудь о синяках на шее, Джек. Кто-то напал на него, и я хочу забрать его отсюда.

— Не кричи, Венди, — сказал он, — у меня болит голова. И меня этот случай беспокоит так же, как и тебя, поэтому… пожалуйста, не кричи.

— Хорошо, не буду, — пообещала она, понижая голос. — Но я не понимаю тебя, Джек. Кто-то находится в отеле, рядом с нами, и этот кто-то враждебен нам. Я хочу, чтобы мы спустились в Сайдвиндер втроем, а не один Денни. А ты сидишь и ни о чем не думаешь, кроме как о пьесе.

— Что ты заладила одно и то же: мы должны спуститься, мы должны спуститься. Это невозможно! Что я — супермен, в самом-то деле?

— Нет, ты мой муж, — ответила она тихо, глядя в пол.

Он вспылил, грохнул рукописью по столу так, что листочки разлетелись в разные стороны.

— Тебе пора усвоить одну вещь, Венди, или воспринять одну истину, как говорят социологи: ты должна понять, что мы в снежном плену.

Денни вдруг заворочался в своей постельке. Он всегда так делает, когда мы ссоримся, уныло подумала Венди.

— Пожалуйста, тише, Джек, мы его разбудим.

Он глянул на Денни, и краска гнева на его щеках стала бледнеть.

— Хорошо, извини меня. Я вспылил, Венди. Но я злюсь не на тебя. Сам виноват — сломал рацию, единственное средство связи с внешним миром. Стоило нам покричать: «Приходите и заберите нас отсюда, мы боимся остаться здесь!» — как добрый лесник оказался бы тут как тут.