Светящийся, стр. 17

— Что? — в ужасе прошептал Денни.

— А ничего, — сказал Хэллоранн и захохотал. Он с облегчением увидел улыбку на лице ребенка. — Ровным счетом — ничего. Тот самолет приземлился в аэропорту вовремя и без единой царапинки. Как видишь, иногда эти предчувствия ничего не значат.

— Ага, — сказал Денни.

— Или возьмем бега на ипподроме. Я часто туда захаживаю и обычно выигрываю. Я стою у перил возле ворот, откуда рысаки берут старт, и по временам меня посещает озарение насчет той или иной лошади. Это чувство помогает правильно угадывать победителя. Мне кажется, что когда-нибудь я угадаю три заезда подряд и загребу кучу денег, чтобы уйти на покой. До сих пор такое не случалось. Но бывало и так, что я возвращался домой на своих двоих, потому что у меня не оставалось денег на такси. Никто не может светиться все время, за исключением, возможно, Господа Бога на небесах.

— Да, сэр, — сказал Денни, припоминая, что год назад Тони показал ему малютку в колыбельке у них дома — это было еще в Ставингтоне. Денни здорово разволновался и принялся ждать, гак как знал, что дети не рождаются в одночасье, но новый младенец в доме так и не появился.

— Послушай-ка меня, — Хэллоранн взял обе руки Денни в свои. — Я проработал здесь два сезона, и за это время у меня несколько раз бывали… Ну, кошмары. Мне привиделось кое-что, о чем я не могу рассказать такому малышу. Один раз видение касалось проклятой изгороди, подстриженной в виде животных. А другой раз… Была тут у нас одна горничная по имени Долорес Виккерс, она тоже немного светилась, только не знала об этом. Мистер Ульман уволил ее… Ты знаешь, что это значит, док?

— Да, сэр, — ответил Денни откровенно, — моего папу уволили из школы. Вот почему мы оказались в Колорадо.

— Так вот, Ульман уволил ее за то, что она видела нечто Ужасное в одной из комнат отеля… ну, там, где произошел этот Ужас. Это была комната 217. Обещай, Денни, что ты не заглянешь в нее. Держись от нее подальше.

— Ладно, — кивнул Денни. — А эта девушка, горничная, просила вас зайти в ту комнату?

— Да, я увидел ужасную вещь. Хотя не думаю, чтобы эта вещь могла причинить кому-нибудь вред — вот в чем я пытаюсь убедить тебя. Люди, которые светятся, иногда видят то, что только может случиться в будущем, но иногда видят и то, что случилось прежде. Но это похоже на картинку из книги. Тебе приходилось видеть в книге страшные картинки, Денни?

— Да, — проговорил он, припоминая сказку о Синей Бороде и картинку, на которой новая жена Синей Бороды открывает двери запретной комнаты и видит отрубленные головы его прежних жен.

— И ты понимаешь, что картинки не могут повредить тебе, верно?

— Д-да, — сказал Денни не совсем уверенно.

— Ну, так и в этом отеле. Я не знаю, почему, но мне кажется, все страшное, что случалось здесь, не страшнее остриженных ногтей на полу или мусора, заметенного какой-то неряхой в угол. Я не знаю, почему в этом отеле поселился страх, хотя думаю, что подобные вещи имеются в любом отеле мира, а я работал во многих и не попадал в беду. Поэтому и предупреждаю тебя: ты можешь увидеть страшное, но вреда от этого тебе не будет. — Каждое слово он сопровождал легким похлопыванием по плечу мальчика. — Если ты увидишь что-нибудь страшное в холле, в комнате или в формовом саду возле этой зеленой ограды, то отвернись, и когда взглянешь снова, то страшное исчезнет, понял?

— Да, — Денни почувствовал облегчение. Он поцеловал Хэллоранна в щеку. В ответ тот крепко прижал к себе мальчика.

— А твои родители… они не светятся?

— Не думаю.

— Я проверил их, как и тебя. Твоя мама чуточку отреагировала. Но, как я думаю, все матери немного светятся, пока их дети не подрастут и не начнут заботиться о себе сами. А вот твой папа…

Хэллоранн сделал небольшую паузу. Он подверг проверке отца Денни и столкнулся со странной вещью: как будто Джек Торранс таил в душе что-то, и то, что он прятал, слилось с его существом настолько, что стало непроницаемым для постороннего взгляда.

— Я не считаю, что он светится, — закончил Хэллоранн. — Можешь не беспокоиться о них, и вряд ли что-то угрожает тебе здесь. Так будь спокоен, хорошо?

— Хорошо.

— Денни, эй, Денни!

Мальчик оглянулся:

— Это мама, она зовет меня. Мне пора идти.

— Пора, — согласился Хэллоранн. — Желаю тебе доброй зимовки, Денни.

— Спасибо, мистер Хэллоранн. У меня стало легче на душе.

Улыбчивая мысль прошелестела в его мозгу: Дик — для друзей.

— Да, Дик, о’кей.

Они встретились глазами, Дик Хэллоранн подмигнул ему. Когда мальчик открыл дверцу, чтобы вылезти из машины, Хэллоранн задержал его:

— Денни! Если случится беда, позови меня. Громкий мозговой сигнал! Такой, какой ты только что послал мне. Я его услышу, даже если буду во Флориде. А услышав, кинусь к тебе со всех ног.

— О’кей, — сказал Денни, улыбаясь.

— Будь осторожен, старина.

— Постараюсь.

Денни захлопнул дверцу и побежал через автостоянку к крыльцу, где стояла мать, закрыв лицо ладонью от резкого ветра. Хэллоранн смотрел ему вслед, широкая улыбка медленно сползала с его лица.

Я не думаю, чтобы здесь что-нибудь грозило тебе. Нет, не умаю.

Но что, если он ошибается? Он знал, что это его последний сезон в отеле «Оверлук», и знал это с тех пор, как увидел что-то в ванне номера 217. Это было пострашней любой карлики. А мальчик, бегущий к маме через площадку, казался отсюда таким маленьким…

Нет, ничего с ним не случится. Взгляд Хэллоранна обратился животным, выстриженным из кустов зеленой ограды.

Внезапно он завел мотор, включил передачу и покатил прочь, стараясь не оглядываться. Но, конечно, не удержался и оглянулся: крыльцо было пустым, мать и ребенок скрылись в доме, словно отель поглотил их.

11. Большой обход

— О чем вы там разговаривали, милый? — спросила его Венди, когда они вошли в отель.

— Так, ни о чем.

— Ни о чем так долго не разговаривают.

Он пожал плечами, и в его жесте Венди подметила что-то отцовское — сам Джек не мог бы проделать это выразительнее, Она не могла выдавить из Денни ничего больше. Отчаяние перемешивалось в ней с острой любовью: любовь была беспомощной, отчаяние проистекало из чувства, что ее намеренно устраняют, В окружении этих двух самых близких ей людей она чувствовала себя посторонней, словно актер на вторых ролях, случайно забредший на сцену во время кульминации пьесы. Ну нет. Этой зимой им не удастся устранить ее. Для этого отель будет слишком тесным. Она внезапно уяснила себе, что ревнует сына к отцу, и на миг ей стало стыдно. Слишком похоже на то, как собственная мать ревновала ее к отцу.

Холл теперь был пуст, за исключением Ульмана и старшего клерка, занимавшихся у административной стойки подсчетом выручки, и двух горничных, одетых теперь по-зимнему в теплые трико и свитера. Они стояли у входа, выглядывая на улицу в ожидании машины. Здесь же находился Уотсон, техник отеля. Он перехватил взгляд Венди и подмигнул ей… явно игриво. Венди отвернулась. Джек стоял у окна возле ресторана, разглядывая с восторженным и мечтательным видом открывавшийся из окна пейзаж.

Показания кассовохо аппарата, очевидно, совпали с документами, потому что Ульман решительно захлопнул кассовый ящик. Он подписал ленту и аккуратно положил ее в сумку на «молнии». Венди молча поаплодировала, радуясь за старшего клерка, на лице которох’о отразилось огромное облегчение. Ульман был из тех, кто способен вырезать недостачу из шкуры старшего клерка… и даже не пролить ни капли крови. Венди было наплевать на управляющего отелем и его напыщенные суетливые манеры — I он был не хуже и не лучше другого начальства.

— Мистер Торранс, — сказал Ульман повелительно. — Подойдите сюда, пожалуйста.

Джек приблизился к нему, кивком подзывая к себе Венди и Денни.

Клерк, скрывшийся в задней комнате, вышел снова в теплом пальто.

— Желаю вам приятной зимы, мистер Ульман.