Семь чудес и гробница теней, стр. 29

– Ты о чем?

– Не важно, – вздохнул Касс.

Мы шли уже добрых пятнадцать минут. Или то время, что можно было посчитать за пятнадцать минут, если бы это самое время все еще двигалось. Эли встретилась лицом к лицу со своим воспоминанием о клоуне и напрочь его забыла. Касс сразился с грифоном. Как и профессор Бегад.

Но я все никак не мог выбросить из головы образ звонящего телефона. Как и понимание того, что я его не забыл.

Что это значило? Что, если я все испортил? Может, стоит вернуться в реку?

Но это было последнее, чего бы мне хотелось. Мое плохое воспоминание, как и предсказывала Скилаки, практически подавило меня. Может, троих из четверых справившихся окажется достаточно? В конце концов, мы ведь перешли через реку, живые и невредимые.

Я смотрел по сторонам в надежде заметить бывшую прорицательницу. Она попросила нас подождать ее, но мне была невыносима сама мысль оставаться рядом с той ужасной рекой. Да и потом, от нее вела всего одна тропа. Пойдя по ней, мы рано или поздно должны были столкнуться со Скилаки.

Нас вел Касс, но его шаг постепенно замедлялся. Деревья росли все плотнее, а тропа становилась у?же и начала теряться в траве.

– А мы точно… – профессор Бегад устало привалился к дереву, – идем правильной дорогой?

Мы остановились. Эли оглянулась туда, откуда мы пришли:

– Касс? Куда мы идем?

Касс посмотрел по сторонам:

– Вообще-то… Я не знаю. Я потерял карту в реке.

– Не придуривайся! – разозлилась Эли. – Тебе она не нужна. Ты и так знаешь дорогу.

– Я знал, – ответил Касс. – Но… ее больше нет, Эли. Я не могу вызвать ее в памяти.

– Что значит, ты не можешь? – поразилась Эли. – Если это твой очередной приступ неуверенности, как тогда в Вавилоне, тебе самое время взять себя в руки.

В глазах Касса плескался откровенный ужас.

– Нет у меня никакого приступа. Это так странно…

Я внимательно присмотрелся к нему:

– Касс, ты можешь произнести «река Ностальгикос» наоборот?

– Ностальгикос… река? – неуверенно выговорил Касс.

– О боже, – пробормотал профессор Бегад.

– Касс, ты мог читать любые слова наоборот! – воскликнула Эли. – Ты называл это наизнанским!

Касс с трудом сглотнул.

– Скимизнанна?

– Река… – тихо сказал профессор Бегад. – Она забрала у него его способности.

– Скилаки нас предупреждала… – едва слышно вымолвила Эли. – Она сказала, что река потребует цену…

– Я думал, она имела в виду отдать ей палец руки или ноги! – ужаснулся Касс. – Я и не предполагал, что она заберет то… – Он осекся. Но я и так знал, что он хотел сказать. То, что делало его Кассом.

– Давайте вернемся, – предложила Эли. – Мы ведь должны были ждать ее там. Она говорила, что может задержаться. Вдруг она доберется иным путем.

Я взял Бегада за руку:

– Я помогу вам, если вы устали.

– Я не устал, – ответил он.

Мы пошли назад по той же тропе, но ярдов через пятьдесят неожиданно вышли к развилке в три стороны.

– Я ее не помню, – заметила Эли.

– Тропа разветвляется в том направлении, откуда мы пришли, – сказал профессор Бегад. – Ее легко не заметить, если идешь в другую сторону.

– Давайте разделимся, – предложил я. – Эли пойдет по левой тропе, Касс – по центральной, я – по правой, а профессор Бегад останется здесь. Сосчитаем тысячу шагов и повернем назад. Будем надеяться, что кто-нибудь из нас увидит реку.

Двое моих друзей пошли по своим тропинкам, а я побежал по своей, правой. Почти сразу их шаги стихли. Из-за серости всего вокруг сложно было выделить детали леса, и я постоянно спотыкался о корни и царапал ноги о кусты, оставляя на их колючках капли крови. Но даже кровь в здешнем освещении казалась серой.

Тропа петляла, и вскоре воздух ощутимо нагрелся. Сверху донесся тихий писк, и, подняв голову, я увидел стаю летучих мышей, сорвавшихся с дерева и летящих прямо на меня.

Я упал на землю, прикрывая руками голову, и в этот момент услышал новый звук откуда-то из дебрей леса – шарканье и бормотание, очень похожее на человеческое. Я встал. За деревьями в слоях темноты мелькнуло какое-то движение. Воздух вокруг посветлел до тускло-серебристого – вставало серое солнце.

– Эй! – позвал я.

– А-а…

Я аж подскочил. Лоб покрылся потом. Из глубин леса в мою сторону, будто убегая от первых лучей наступающего дня, неслись сотни маленьких теней, какие-то обезумевшие белки, кроты и мыши.

Я осторожно прошел еще немного вперед, пока не оказался у широкого пустого поля, казавшегося живым из-за бегущих по нему животных. Среди деревьев по краям я заметил фигуры покрупнее. Люди.

Но мои глаза не отрываясь смотрели на лес за полем. Туда, где ревущее пламя пожирало деревья, как вязанки хвороста. Его языки были серы, и зарево от него тоже было серым и ужасающе насыщенным.

А еще оно двигалось в мою сторону.

Я развернулся и побежал. Не останавливался, пока не добрался до профессора Бегада. Он стоял с растерянным лицом и смотрел на лес за моей спиной.

– Великая Калани…

– Сейчас здесь все будет в огне! – закричал я. – Нужно убираться отсюда. Где Касс и Эли?

– Она нас предупреждала, – сказал профессор Бегад. – Скилаки. Нужно было сообразить раньше…

«Река Фотия ограждает дворец. Она пропустит тех, кто перешел Ностальгикос и направляется к Артемисии с чистым сердцем, но уничтожит всех, в ком почувствует враждебные намерения», – прозвучали в моей голове слова Скилаки.

– Но она же говорила о реке, – возразил я. – А не об этом.

– А еще она говорила, что в ней течет не вода, – сказал Бегад. – «Фотия» с греческого означает «огонь».

Глава 29

Дверь

Прежде чем я успел броситься за друзьями, из леса выбежала Эли.

– Ребята, – сказала она, – эта тропа ведет назад к Ностальгикосу, но нам туда не пройти. Пламя распространяется слишком быстро. Где Касс?

Я уже шагнул на тропу, по которой он ушел, когда заметил впереди со всех ног несущуюся в нашу сторону знакомую фигуру.

– Кажется, я нашел выход! – закричал он. – Скорее!

Мы последовали за ним по центральной тропе. Я шел рядом с профессором Бегадом, поддерживая его. Ярдов через сто мы оказались у железных ворот, створки которых свободно покачивались на ржавых сломанных петлях. За ними начинался крутой холм с каменным квадратным строением без окон на вершине.

– Что это? – крикнул я.

Касс бежал впереди, целеустремленно направляясь к свободному от деревьев пространству. Мы догнали его на самом краю леса. Я окинул взглядом сухую землю, камешки и мертвую растительность.

– Смотрите внимательно. – Голос Касса слегка дрожал. – Скажите же, ничего нет? А теперь…

Он сделал пять широких шагов вперед, и прямо из воздуха перед ним материализовалась дверь из полированной темно-коричневой древесины с ручкой, блестящей начищенным золотом.

– Что за… – поразился я.

– Вы должны увидеть, что на другой стороне! – настаивал Касс.

– Дверь, возникающая из воздуха, – с сомнением протянула Эли. – Хм, думаю, я лучше останусь с профессором Бегадом.

– Я пойду! – заявил я с уверенностью, которой на самом деле у меня не было.

Касс взял меня за руку, а другой повернул ручку двери. И вдвоем мы шагнули внутрь.

Встречный воздух по ощущениям был похож на нырок в ледяную воду. Мои легкие будто сковало спазмом, и, подавившись, я закашлял. В первую секунду я видел лишь круглое металлическое ограждение прямо перед нами и цементный пол под нашими ногами. Больше ничего. Ни огня, ни деревьев, ничего, что напоминало бы Царство Мертвых.

– Отдышись, Джек, – сказал Касс. – Ты еще ничего не видел.

Откуда-то снизу послышался громкий металлический скрежет.

Крепко схватившись за перила, я выглянул наружу. Суровая серость Бо’глу исчезла.

Полностью.

Передо мной раскинулись узкие улочки ярко освещенного ночного города с бегущими до самого горизонта крышами: кирпичные здания и водонапорные башни, радиовышки и фонари. Из окна дома напротив гудел горн и ревела музыка. Вдалеке между зданиями я заметил огромный циферблат часов, показывающих «11.17» – ровно четыре часа назад мы, находясь в Турции, вошли в Бо’глу.