Дом, в котором ты живешь, стр. 32
– Я куплю, – говорит мама, преодолев оцепенение.
– А когда? – бесстыдно интересуется Олег. – Поехали прямо сейчас!
Мама соглашается. В обычной ситуации она еще бы как возмутилась. А тут – ничего!
Глава 22
Накануне католического Рождества Георгий Николаевич отвез мальчишек в аэропорт.
Мы с мамой и Илюшкой приехали на Ленинградский вокзал на такси за час до отхода поезда. Всю дорогу мама страшно волновалась: опаздываем. Илюшка затравленно посматривал на меня. Чтобы отвлечь его, я опять принялась расхваливать Репино: бассейн, сноу-борд, старинный парк с художественным музеем.
– Тебе там очень понравится!
Сын вздохнул и молча скосил глаза на бабушку. Как я его понимала!
Домой я ехала грустная, ругала себя: зачем было суетиться, придумывать какие-то туры! И так неделями не вижусь с детьми. Особенно с Илюшкой! А ведь еще недавно укладывала его спать каждый вечер. Сейчас каникулы – нашли бы что-нибудь интересное! Тем более что Давид уезжает…
Теперь, когда моя сказочная тайна обернулась будничными хлопотами, я с новой силой ощутила тоску предстоящей разлуки. Бегая по магазинам, дозваниваясь в аэропорт, на вокзал, в турагентство, я без конца твердила про себя: «Давид летит в Стокгольм. В Стокгольм летит Давид». Какая странная фраза! Симметричная… Маша в чеховских «Трех сестрах», когда влюбилась в Вершинина, все повторяла: «Дуб зеленый, кот ученый. Дуб ученый, кот зеленый». А что ей еще оставалось? А что остается мне?
Выйдя из метро, я вспомнила, что на два часа записана в салон красоты: прическа, макияж – сегодня мы с Давидом приглашены на светский раут.
Красота занимает много времени. Я едва успеваю вернуться домой к шести. Быстро стаскиваю джинсы, натягиваю черный костюм и лезу в книжный шкаф Ольги Григорьевны.
Зачем она оставила книги в квартире? Хотела, чтобы клиенты повысили культурный уровень или просто лень было возиться? Чехов у нее такой же, как у моих родителей: зеленые тома 1956 года издания. Я быстро нахожу девятый том, пьесы. Мне нужно третье действие: пожар. В обстановке общего разлада Маша рассказывает сестрам о своей любви к Вершинину. Я читаю жадно, как будто хочу найти отгадку, положить конец всем мучившим меня сомнениям, грустным мыслям, смутным страхам. Но оказывается, что желание мое недостижимо в принципе – «никто ничего не знает, и каждый должен решать сам за себя», – печально объясняет Маша сестрам…
Давид застал меня у открытого книжного шкафа с томом Чехова в руках. Как будто поймал с поличным. Я торопливо прячу книгу и устремляюсь в прихожую.
– Куда ты спешишь? Еще рано.
Но я уже застегнула шубу. Не хочу оставаться в квартире. Казалось, все здесь пропитано немыми вопросами, невысказанными упреками… Пусть лучше они останутся невысказанными.
– Поедем, Давид…
В мягком влажном воздухе медленно падали крупные снежинки, деревья в белых шапках походили на театральные декорации. Я даже поежилась. Какая странная, надрывная красота!
Давид распахнул передо мной дверцу машины:
– Может, подождем немного? Зачем приезжать первыми?
– Я очень прошу тебя. Поедем, пожалуйста!
– Ты чем-то расстроена? Что-то не так с мальчиками?
– Нет, все в порядке…
…Для меня праздник в бизнес-клубе все равно что обед с инопланетянами. Внутренне я там чужая. И чужой буду всегда. Дело ведь не в деньгах и не в профессии. А внешне – и не скажешь: в шубе, в дорогом вечернем костюме, под руку с бизнесменом. В общем, я свой среди чужих.
По статусу мне положено наблюдать. Я бы делала это с удовольствием, если бы к нам без конца не подходили знакомые Давида и он не твердил бы:
– Марина… Моя супруга… Моя жена…
«Жена? – про себя негодовала я. – Супруга?!! Разве супругу бросают одну в праздники и уезжают в неизвестном направлении?»
Наконец, мое раздражение достигает пика. Я незаметно растворяюсь в толпе, выбираю укромный уголок и усаживаюсь со стаканом мартини.
– А давайте познакомимся!
Подняв голову, вижу над собой молодого человека, чем-то напоминающего менеджера из турагентства. И смотрит он так же. Заинтересованно. Неужели я действительно во вкусе этих юнцов?
– А давайте, – отвечаю насмешливо на всякий случай.
– Я – Антон Колосков.
– Очень приятно.
– Вы на телевидении работаете?
– Нет, в редакции журнала.
– Какого?
– А что?
– Да, в общем, не важно… Вы ведь ведете Раздел светской хроники?
– Как вы догадались?
– Сразу заметно, что вы не из этой тусовки.
– Почему? – искренне удивилась я.
– Не обижайтесь. Вы красивая… И приехали сюда с Амиранашвили – фармацевтическим королем.
– Да, это так. Но я не понимаю вашей логики.
– Приехали-то вы, конечно, вместе. Но цели у вас разные. Он будет тусоваться, а вы – работать.
– Ну, допустим.
– Скажите, вы хорошо знаете Амиранашвили?
Я настораживаюсь. Разговор перестает забавлять меня. Неизвестно, к чему клонит этот парень. А отвязаться от него, скорее всего, будет непросто.
– А вам зачем?
– Мне бы переговорить с ним… Да мы, к несчастью, незнакомы. Может быть, вы поспособствуете?
– Право, не знаю, – церемонно ответила я.
– Да вы не бойтесь! – В тоне Колоскова зазвучал неожиданный напор. – Скажите только: президент корпорации «Полтергейст плюс».
– «Полтергейст плюс» что?
– «Полтергейст плюс» – это название фирмы, – терпеливо объяснил Колосков. – И кстати, не думайте, это не безвозмездно. Всякая работа должна быть оплачена.
– Ладно, посмотрим, – уклончиво улыбнулась я.
– Да чего тут смотреть? – потерял терпение Колосков. – Представите меня Амиранашвили, да еще одну вещь сделаете, совсем простую. И двести баксов ваши.
– Двести баксов? А что за вещь?
– Когда будете писать отчет о празднике, упомяните, что на нем присутствовал Колосков, президент корпорации «Полтергейст плюс». Договорились?
– За двести баксов? Не пойдет!
– Сколько же вы хотите?
– Больше на порядок!
– Да вы чё? С дуба рухнули?
Теперь уж точно пора заканчивать. Я вижу, что мальчик не на шутку огорчен, но и за собой вины не чую. Кто сказал ему, что я журналистка? Думает, умный… Видит на три метра под землей!
– Что ж, ваше дело. – Я вальяжно поднимаюсь и отправляюсь на поиски Давида.
Вслед мне несется: «Постойте, давайте поговорим!»
Давида я застала в обществе крупной красивой дамы в синем бархатном костюме. Он, просияв, оборвал разговор на полуслове:
. – Где ты была? Я искал тебя! Мне стало стыдно. Он меня ищет, радуется моему появлению, а я зубами скрежещу…
– Это Настя, бухгалтер «СВ-фарм», представил он свою собеседницу. – А Марина – моя супруга.
– Мы с вами как-то общались, – своеобразно отреагировала на меня Булыжная, при этом ее взгляд был устремлен на Давида.
– По телефону, – холодно ответила я.
– Ну и что дальше было, Дод?
– Ничего. Как только мы идентифицировали его личность, он сразу исчез с нашего горизонта. Я уже не ожидал его встретить. И вот сегодня, в Рождественскую ночь… – Давид сдержанно усмехнулся.
Булыжная захохотала, пожирая его глазами. В этот момент к нам подошел очередной приятель Давида:
– Дод, неужели это ты?
Доля секунды – и рассеянное выражение лица Давида сменилось радостным:
– А неужели это ты, Гришка? Дальше смех, рукопожатия.
– Познакомься, моя супруга, Марина!
Боковым зрением я уже давно слежу за увивающимся вокруг нас Колосковым. Последняя фраза повергает его в шок – смазливая физиономия покрывается красными пятнами.
«Мужайтесь», – мысленно советую я ему, с трудом сдерживая смех.
– А это Настя, мой бухгалтер.
Гришка – университетский приятель Давида. Остаток ночи мы провели вчетвером. Пили шампанское за счастливые годы юности, вспоминали комичные эпизоды. Я размышляла о том, что рано вышла замуж, и, как следствие, юность быстро закончилась. Но все равно мне тоже есть что вспомнить.