Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП), стр. 48
– Рождественское изобилие печенья? – говорит он мне.
– Рождественское изобилие печенья, – подтверждаю я.
– Ты же испечешь мое любимое, верно? – Джош смотрит на меня щенячьими глазками, что всегда заставляет меня смеяться, поскольку это так не похоже на Джоша.
– Ты такой придурок, – говорю я, качая головой.
– А какое твое любимое? – спрашивает его Питер. – Потому что, думаю, список уже составлен.
– Вполне уверен, оно уже в списке, – отвечает Джош.
Я перевожу взгляд от Джоша к Питеру. Понятия не имею, шутят они или нет.
Питер протягивает руку и щекочет ноги Китти.
– Зачитай нам список, Кэтрин.
Китти хихикает и перекатывается к своему блокноту, затем встает и торжественно произносит:
– Печенье «М&М» – да; печенье капучино – может быть; печенье «Кримсикл» – может быть; печенье с изюмом – ни за что…
– Погоди, я ведь тоже часть этого совета, – протестует Питер, – и вы, ребята, просто отклонили мое печенье с изюмом без раздумий.
– Ты же сам сказал забыть о печенье с изюмом примерно пять секунд назад! – возмущаюсь я.
– Ну, теперь я хочу его обратно на рассмотрение, – произносит он.
– Извини, но у тебя недостаточно голосов, – сообщаю я ему. – Мы с Китти обе проголосовали против, так что двое против одного.
Папа просовывает голову в гостиную.
– Запиши, что я голосую за печенье с изюмом. – И его голова снова исчезает.
– Спасибо, доктор Кави, – ликует Питер. Он привлекает меня к себе. – Видишь, я знал, что твой папа на моей стороне.
Я смеюсь.
– Ты такой подлиза!
А потом я смотрю на Джоша. Он взирает на нас со странным выражением лица, отчего мне становится неудобно. Я быстро отстраняюсь от Питера и снова начинаю листать книги.
– Список все еще в разработке, – говорю я Джошу. – Совет по печенью возьмет на рассмотрение твое печенье с клюквой и белым шоколадом.
– Весьма признателен, – отвечает Джош. – Рождество не Рождество без вашего печенья с клюквой и белым шоколадом.
– Эй, Джош, а ты тоже подлиза, – восклицает Китти. Джош хватает ее и щекочет до тех пор, пока у нее на глазах от смеха не выступают слезы.
***
После того, как Джош уходит, а Китти отправляется наверх смотреть телевизор, я навожу порядок в гостиной. Питер же наблюдает за мной, развалившись на диване. Я все думаю, что он собирается уходить, но он даже не шевелится.
Вдруг на пустом месте он говорит:
– Помнишь, как на Хэллоуин ты была Чжоу Чанг, а Сандерсон Гарри Поттером? Готов поспорить, что это не было совпадением. Ставлю миллион баксов, что он подослал Китти узнать, что за костюм у тебя будет, а затем купил костюм Гарри Поттера. Он увлечен тобой.
Я застываю.
– Нет. Он любит мою сестру. Всегда любил и всегда будет.
Питер отметает мое заявление.
– Просто подожди. Как только мы разбежимся, он притащит свою задницу, чтобы сделать некое движение, например, заявит о своей любви к тебе с бумбоксом. Говорю тебе, я знаю, как думают парни.
Я выдергиваю подушку, на которой он развалился, из-под его спины и кладу ее на кресло.
– Скоро моя сестра вернется домой на зимние каникулы. Спорим на миллион долларов, что они снова сойдутся?
Питер протягивает мне руку, чтобы скрепить спор рукопожатием, и, когда я ее беру, тащит меня на диван рядом с собой. Наши тела соприкасаются. У него озорной блеск в глазах, и я думаю, что, возможно, он собирается меня поцеловать. И мне страшно, но я также и взволнованна. А затем я слышу шаги Китти на лестнице, и момент разрушен.
53
– Мы можем поставить елку в эти выходные? – спрашивает Китти за завтраком.
Папа отрывает глаза от своей тарелки с овсянкой. Овсянка? Фу.
– Не вижу причины, почему нет.
Я равнодушно произношу:
– Марго, наверное, расстроится, если мы сделаем это без нее.
Если честно, я тоже хочу поставить елку. Становится очень уютно, когда печешь рождественское изобилие печенья, а на елке мерцают огоньки, играет рождественская музыка и весь дом пахнет сахаром и сливочным маслом.
– Семья Бриллей поставила елку сразу же после Дня Благодарения, – говорит Китти.
– Тогда давайте тоже поставим, – предлагаю я. – Можно, папочка?
– Ну, если семья Бриллей так сделала, – отвечает папа.
***
Мы отправляемся в хвойный заповедник в часе езды от нашего дома, так как там действительно хорошие елки. Китти непременно желает увидеть каждое дерево, дабы убедиться в том, что наше будет самым лучшем. Я голосую за роскошную бальзамическую пихту, потому что она лучше всех пахнет, но Китти считает ее недостаточно высокой. Так что мы покупаем дугласову пихту, и всю дорогу домой воздух пахнет как рождественское утро.
Джош выбегает из дома, когда замечает, что мы пытаемся затащить елку внутрь. Они с папой приподнимают ее и заносят в дом. Джош держит дерево прямо, пока папа крепко фиксирует его на подставке. Мне кажется, что он собирается остаться и помочь с украшением елки. Я никак не могу перестать думать о том, что сказал Питер. Что, возможно, я могу нравиться Джошу.
– Чуточку левее, – направляет Китти. – Еще не достаточно прямо.
Я достаю коробку с гирляндами и украшениями и начинаю их разбирать. Моя любимая игрушка – окрашенная в голубой цвет звезда, которую я сделала в детском саду из теста. Она мне очень нравится, потому что от нее откусан кусочек, веющий воспоминанием. Я тогда сказала Китти, что это печенье, и она бросилась хрустеть им, словно Печенюшный Монстр. А потом она плакала, и мне влетело, но оно того стоило.
– В этом году повесим разноцветную гирлянду или белую? – спрашиваю я.
– Белую, – отвечает Китти. – Она элегантнее.
– Но разноцветная гирлянда эффектнее, – спорит Джош. – В смысле, она вызывает ностальгию.
Я закатываю глаза.
– Эффектнее, Джош? – И затем Джош продолжает приводить доводы в пользу разноцветных гирлянд. Мы начинаем с ним спорить, пока папа не вмешивается и не заявляет, что мы должны просто взять и те, и другие. И именно в этот момент, когда мы снова пререкаемся, как в старые добрые времена, наконец ощущается, что между нами действительно все хорошо. Питер ошибался насчет Джоша.
Дерево настолько высокое, что почти достает до потолка. У нас заканчиваются гирлянды, так что папа отправляется в магазин подкупить еще. Джош сажает Китти себе на плечи, чтобы она смогла поместить на верхушке звезду.
– Я рада, что в этом году у нас огромная елка, – произношу я со счастливым вздохом, падая на диван и глядя на верхушку дерева. Нет ничего уютнее, чем зажженная елка.
Чуть позже папе приходится ехать в больницу, а Китти отправляется в гости к соседям, потому что они готовят сморс[19] в камине. Так что все прибирать приходится нам с Джошем. Я убираю крючкообразные украшения обратно по разным пакетикам, а Джош складывает в картонную коробку украшения, для которых у нас не хватило места. Затем поднимает ее, задевая ветку елки. Стеклянное украшение соскальзывает и разбивается.
Джош стонет.
– Джооош, – вздыхаю я. – Я сделала его на уроке труда.
– Извини.
– Да ладно. Все равно оно не было моей лучшей работой. Я положила в него слишком много перьев. – Это украшение представляет собой простой прозрачный стеклянный шар с белыми перьями и блестками внутри.
Я ухожу за веником, а когда возвращаюсь, Джош говорит:
– Ты ведешь себя по-другому рядом с Кавински. Ты знала об этом?
Я отрываю взгляд от разбитого украшения.
– Нет, не веду.
– Ты сама на себя не похожа. Ты ведешь себя… как ведут себя все девушки рядом с ним. Это не ты, Лара Джин.
Раздраженная, я отвечаю:
– Я веду себя точно так же, как и всегда. Что ты можешь об этом знать, Джош? Ты вообще едва ли видел нас вместе. – Я приседаю и подбираю осколки.