Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП), стр. 42
Питер потрясен и смеется до упаду. Он хлопает в ладоши и топает ногами.
Когда все заканчивается, я пытаюсь перевести дыхание и выдавливаю из себя:
– Окей, теперь ты, Кавински.
– Я не могу, – ахает Питер. – Как мне угнаться за подобным представлением? Китти, ты научишь меня тому движению – хлопок-и-замок?
Китти внезапно начинает стесняться. Она садится на руки, смотрит на него из-под опущенных ресниц и качает головой.
– Пожалуйста, пожалуйста, – умоляет он.
Наконец Китти уступает. Думаю, она просто хотела заставить его добиться этого. Я наблюдаю за их танцами весь день. За своей младшей сестренкой ниндзя и своим мнимым парнем Человеком-пауком. Сначала я смеюсь, а потом из ниоткуда всплывает тревожная мысль – я не могу позволить Китти слишком привязаться к Питеру. Это все временно. Она так на него смотрит… с таким обожанием, словно он ее герой…
Когда Питеру нужно уходить, я провожаю его до машины. И прежде, чем он залезает в нее, я говорю:
– Думаю, тебе больше не следует приходить к нам. Это вводит Китти в заблуждение.
Хмурясь, он спрашивает:
– Каким образом это вводит Китти в заблуждение?
– Ну, знаешь… когда все… все это закончится, она будет по тебе скучать.
– Но я по-прежнему буду видеться с малышкой. – Питер тычет меня в живот. – Хочу совместную опеку над ребенком.
Единственное, о чем я могу думать, так это о том, как он был с нею терпелив и мил. Импульсивно я встаю на цыпочки и целую его в щеку, он же вздрагивает от неожиданности.
– За что?
Чувствую, как горят мои щеки.
– За то, что так мил с Китти.
А потом я машу ему на прощание и забегаю в дом.
45
Если я сегодня не куплю продукты, то вечером на ужин будет яичница. Снова.
Машина Марго отремонтирована и стоит на подъездной дорожке, где, между прочим, находится уже несколько недель. Я могла бы поехать в магазин, если бы захотела. И я действительно хочу. Но у меня нет желания водить машину. Если я и прежде была неуверенным водителем, то после аварии все усугубилось. Что мне делать за рулем автомобиля? А если я причиню кому-нибудь боль? А если я причиню боль Китти? Нельзя так легко выдавать водительские права. В смысле, машина действительно очень опасна. Она практически оружие.
Но магазин располагается менее чем в десяти минутах езды. Даже не нужно выезжать на трассу. А есть сегодня на ужин яичницу действительно очень не хочется. Кроме того… если Питер с Женевьевой снова сойдутся, он перестанет меня подвозить. Мне нужно научиться делать это самой. Я не могу зависеть от помощи других людей.
– Китти, мы едем в магазин, – оповещаю я.
Сестра лежит перед телевизором, приподнявшись на локтях. Ее тело выглядит таким длинным; она буквально растет с каждым днем. Довольно-таки скоро она перерастет меня. Китти не отрывает взгляда от телевизора.
– Не хочу никуда ехать. Я хочу посмотреть свое шоу.
– Если поедешь, я позволю тебе выбрать мороженое.
Китти мгновенно вскакивает на ноги.
Я так медленно еду, что Китти то и дело указывает мне на знаки ограничения скорости.
– Знаешь, штрафуют также и за езду ниже допустимой скорости.
– Кто сказал?
– Никто. Я просто знаю. Готова поспорить, что из меня выйдет куда лучший водитель, чем из тебя, Лара Джин.
Я крепче сжимаю руль.
– Нисколько не сомневаюсь.
Какая же она несносная. Уверена, когда Китти начнет водить машину, она станет дьявольской гонщицей без малейшего беспокойства об окружающих. Но все же она, наверное, будет водить лучше меня. Безрассудный водитель лучше, чем неуверенный. Любой это скажет.
– Я не боюсь, как ты.
Я настраиваю зеркало заднего вида.
– И ты, конечно, гордишься собою.
– Я просто говорю.
– Там есть машина? Могу я перестроиться?
Китти поворачивает голову.
– Можешь, только поспеши.
– Примерно сколько времени у меня есть?
– Уже слишком поздно. Подожди… Сейчас можешь ехать. Езжай!
Я резко перестраиваюсь в левый ряд и смотрю в зеркало заднего вида.
– Хорошая работа, Китти. Просто продолжай быть моей второй парой глаз.
Пока мы катим тележку по магазину, я думаю о поездке домой, точнее, о том, что мне снова придется сесть за руль. Мое сердце бешено колотится даже тогда, когда я пытаюсь выбрать между цуккини и зеленым горошком. Что лучше взять на ужин? Когда мы добираемся до молочного отдела, Китти ноет:
– Ты можешь поторопиться? Я не хочу пропустить следующее шоу!
Чтобы успокоить ее, я говорю:
– Иди выбери мороженое. – И Китти направляется в сторону отдела с замороженными продуктами.
***
На обратном пути я придерживаюсь правой полосы. Квартал за кварталом. Так что мне не приходится перестраиваться. Автомобилем передо мною управляет пожилая дама, которая движется со скоростью улитки, что меня вполне устраивает.
Китти умоляет меня обогнать ее, но я просто не обращаю на сестру внимания и продолжаю ехать, как ехала: красиво и легко. Я так крепко вцепилась в руль, что мои костяшки побелели.
– К тому времени, когда мы приедем домой, все мороженое уже растает, – ворчит Китти. – И я пропущу все шоу. Можешь, пожалуйста, ехать по левой полосе?
– Китти! – визжу я. – Можешь просто позволить мне вести машину?
– Ну так веди уже!
Я тянусь через консоль, чтобы дать ей затрещину, но она отодвигается к окну, чтобы я не смогла до нее дотянуться.
– Ты не сможешь меня достать, – ликует она.
– Прекращай играть и будь моими глазами, – произношу я.
Справа от меня приближается машина, выезжая на шоссе. Блин, она вот-вот перестроится в мой рад. Молниеносно я оглядываюсь через плечо на «слепую зону», проверяя, смогу ли я перестроиться. Каждый раз, отводя взгляд от дороги, даже на мгновение, я ощущаю в груди панику. Но у меня нет выбора, так что я просто задерживаю дыхание и перестраиваюсь на левую полосу. Ничего плохого не произошло. Я выдыхаю.
Мое сердце бешено бьется всю дорогу до дома. И все же, мы это сделали! Никаких аварий и никто мне даже не сигналил, а это самое главное. И с мороженым все в порядке, оно лишь слегка подтаяло сверху. Думаю, с каждым разом будет легче. Ну, надеюсь. Мне просто нужно больше практики.
Даже мысль, что Китти будет надо мною насмехаться, невыносима. Я ее старшая сестра. Она должна ровняться на меня, так же как я ровняюсь на Марго. Как же Китти будет на меня ровняться, если я слабая?
Вечером я собираю себе и Китти обед. Готовлю то, что иногда готовила нам мама, когда мы ходили на пикники у винодельни в Кесвике. Нарезаю морковь и лук, обжариваю их на кунжутном масле и добавляю немного уксуса, затем смешиваю с рисом для суши. Приготовив начинку, я по чуть-чуть заворачиваю ее в фучжу. Получается что-то вроде рисовых шариков в маленьких мешочках. У меня нет точного рецепта, по которому готовить, но на вкус получилось очень даже неплохо. Закончив, взбираюсь на лестницу и ищу коробки для бенто, в которые мама их когда-то складывала. Потратив немало времени, нахожу их глубоко в шкафчике.
Не знаю, вспомнит ли Китти, как ела эти рисовые шарики, но, надеюсь, ее сердце вспомнит.
46
Во время обеда Питеру и его друзьям кажется, что я слишком мало приготовила рисовых шариков. Я взяла себе на обед всего три.
– Они такие вкусные, – в очередной раз повторяет Питер, когда тянется за последним, но останавливается и быстро переводит на меня взгляд, проверяя, заметила ли я.
– Ты можешь его съесть, – говорю я. Знаю, о чем он думает. О последнем кусочке пиццы.
– Нет, все в порядке, я наелся.
– Бери.