Только одна ночь, стр. 50

Я стараюсь представить, что означает «немного больше обычной платы», а потом думаю: была ли в этом необходимость? В Роберте есть что-то пугающее, даже когда он старается быть милым. Не могу представить, чтобы кто-то захотел связаться с ним, угнав его авто стоимостью триста тысяч долларов.

Он ведет меня к машине и открывает багажник размером с коробку для шляпки. Достает пару мужских сорочек, оценивает их и протягивает мне одну.

– Спи в этом, пока мы не встретимся снова, – говорит он и бросает взгляд на заходящее солнце. – Надень ее, как только придешь домой. Под рубашкой ничего не должно быть. Думай обо мне.

Я беру ее в руки и подношу к лицу. От ткани исходит слабый запах его одеколона. Я улыбаюсь. Я буду спать в ней, а насчет того, чтобы думать о нем, – с этим вообще никогда проблем не было.

Он открывает мне пассажирскую дверцу и говорит, что подбросит меня до моей машины. Я начинаю возражать, утверждая, что предпочитаю прогуляться пешком, но он настаивает, и я легко уступаю ему.

Когда он заводит мотор, я понимаю, что слишком часто уступаю Роберту без боя.

Дом кажется слишком пустым. Я с колледжа живу одна, но до нынешнего дня могла наполнить пространство планами и ожиданиями. На журнальном столике туристические проспекты, призванные помочь нам с Дейвом спланировать отпуск. В баре стоит бутылка дорогого мерло, которую я собиралась захватить на вечеринку по случаю дня рождения одного из коллег Дейва. Наверху лежит календарь, заполненный подробностями встреч за ланчем и ночных свиданий, рядом с ним – список потенциальных клиентов, которым я хочу предложить услуги нашей фирмы.

Вещи остались, но смысл потерян. То, что однажды было исследованием стран, превратилось в груду периодических изданий с красивыми картинками. То, что было подарком, стало просто алкоголем. Календарь – всего лишь бумага с бесполезными записями.

Может, список потенциальных клиентов еще пригодится. В конце концов, я уверена, что права насчет Дейва. Он не побежит жаловаться Фриланду. Неизвестно, собирался ли он вообще это делать. Он не меньше меня боится позора. Без поддержки Дейва Аша тоже бессильна. Хоть она и злобная сука, ей, возможно, захочется найти более уязвимую жертву. Том тоже перестанет меня донимать после того, как увидит, что я сумела взять все под контроль.

…кроме Роберта. Его под контроль не возьмешь. Я, конечно, не собираюсь его контролировать, но его непредсказуемость нервирует. Может, у меня не останется времени на других клиентов. Может, он завалит меня заданиями по самые уши. Он вполне способен привязать меня к себе цепями цифр и слияний.

Я повесила сорочку Роберта на стул у обеденного стола, но подхожу и беру ее снова. У меня полно более удобных ночных рубашек. Позже, когда устану, я переоденусь в одну из них. Он все равно не увидит меня, ходить в ней не обязательно.

Надень ее, как только придешь домой. Думай обо мне.

Рука тянется к шарфу на шее, аккуратно стягивает его и бросает на стол… такой похожий на стол Дейва.

Я делаю это только потому, что у меня дома тепло. Мне не нужен шарф. И пиджак тоже. Я снимаю его и вешаю на соседний стул.

Думай обо мне.

Я лежала на столе Дейва, как изысканное блюдо. Он гладил руками мое тело, целовал меня, пробовал на вкус…

…как только придешь домой. Думай обо мне.

Я расстегиваю блузку. Я здесь одна. Это не важно.

Он пощипывал мои соски, превращая их в вишневые косточки. Рука сама ложится на застежку бюстгальтера.

Под рубашкой ничего не должно быть.

Бюстгальтер падает на пол, и он здесь. Я чувствую его в воздухе, слышу его в тишине; я подношу рубашку к лицу, вдыхаю его одеколон. Теперь задействованы все мои чувства.

Я могу приласкать тебя мыслью.

Думает ли он сейчас обо мне? Не его ли мысли я сейчас ощущаю? Может, он тянется ко мне своими фантазиями, словно какой-то сказочный маг и волшебник? Я расстегиваю ремень, вынимаю его из брюк и вешаю поверх пиджака; пальцы путаются в пуговицах на талии. Он ведет меня, направляет меня, подталкивает действовать дальше.

Под рубашкой ничего не должно быть. Думай обо мне.

Я снимаю брюки, за ними следуют трусики; я сжимаю его рубашку в руке.

…даже когда меня нет поблизости, я внутри тебя. Я могу приласкать тебя мыслью.

Я чувствую пульсацию между ног. Медленно разжимаю пальцы, засовываю в рукав одну руку, потом другую. Ткань легкая, она ласкает и дразнит кожу. По телу бегут мурашки. Снаружи ветер стучит в окна, просится внутрь.

…даже когда меня нет поблизости, я внутри тебя.

Я чувствую электрический разряд, легкий спазм. Хватаюсь за спинку стула, чтобы удержаться. Дыхание прерывистое. Это просто хлопок, просто одеколон, просто ветры Санта-Аны разогнали туман, распалили огонь.

Думай обо мне.

Я закрываю глаза, стараясь прийти в себя. Мне надо упаковать кое-какие вещи, оплакать потерю. Это неправильно. Это безумие. Его здесь нет.

Я могу приласкать тебя мыслью… Думай обо мне.

Я опускаюсь на стул, трогаю пальцами ткань; я чувствую, как он ласкает мои бедра, целует плечи. Я не трогаю себя. Мне это не нужно.

Я могу приласкать тебя мыслью.

Его зубы впиваются в мою шею, руки скользят вниз, к талии. Я съезжаю пониже, раздвигаю ноги. Его язык лижет мой клитор, я задыхаюсь, верчусь на стуле, глажу руками его рубашку.

Даже когда меня нет поблизости, я внутри тебя.

Я чувствую, как он входит в меня; мускулы сжимаются, я теряюсь в своих фантазиях. Ветер тихонько завывает за окошком, я распахиваю губы и вкушаю разлитую в воздухе энергию. Он окружает меня, переполняет меня.

Думай обо мне.

Я вот-вот потеряю над собой контроль. Внутри меня разливается боль – сладостная и мучительная. Кажется невозможным достичь оргазма без помощи рук, без физического прикосновения. Но Роберт – это больше чем плоть, кровь и мускулы. Он сила, он феномен. Он власть и интрига, соблазн и опасность. Он лижет мою шею, гладит бедра.

Даже когда меня нет поблизости, я внутри тебя.

Пульсация усиливается, я выгибаюсь дугой; теперь его язык на моих сосках, его руки в моих волосах, его плоть – во мне. Неужели это действительно происходит со мной?

Я могу приласкать тебя мыслью.

Затем наступает взрыв, я закрываю глаза и сдаюсь.

Глава 14

Чары спадают постепенно, за несколько дней. Я отрываю жизнь Дейва от своей. Я складываю вещи в коробки, еще раз перепроверяя, чтобы все было аккуратно. Оставляю их рядом с холлом, но не в холле. Не хочу, чтобы это выглядело так, будто я выставляю его за дверь. Пусть он сам пройдет эти несколько шагов. Я вынимаю из рамок наши фотографии и вставляю их в альбомы, которые будут храниться в чулане вместе со старыми ежегодниками и забытыми скелетами.

Но нельзя сказать, что я целиком отдаюсь этой задаче. Предполагалось, что это будут прощальные выходные, последние ночи воспоминаний, легких слез и тяжелых раздумий.

Но ничего подобного не происходит, и это тревожит меня. Еще больше тревожит меня то, что каждый вечер я надеваю рубашку Роберта. Как только солнце покидает Лос-Анджелес, я влезаю в нее. Сейчас вечер воскресенья, и я снова в ней. Почему так? Роберт не звонит мне с проверкой. Он даже ни одного СМС не прислал. Неужели он действительно ждал, что я стану ходить в его рубашке?

Да… да, конечно, ждал. И он знает, что сейчас она на мне. Потому не звонит и не пишет. Ему это не надо. И пока я расхаживаю по комнатам в рубашке своего любовника, Дейв, мужчина, с которым я провела последние шесть лет, испаряется. Как небольшое землетрясение, которое будит тебя в пять утра. Ты вроде бы что-то почувствовал, но не понимаешь, что это было и было ли вообще.

Не думаю, что хотела бы знать, что он думает обо мне.

Я готовлю легкий ужин и пытаюсь отвлечься у телевизора, откупориваю дорогущую бутылку мерло, привыкаю к запаху одеколона Роберта.