Имперская окраина, стр. 52
«Понял», – ответил я и, покинув строй, бросил за спину:
– Квист, принимаешь командование. Будь готов к атаке.
– Есть! – услышал я и продолжил движение.
Между отрядами, моим и вражеским, двести метров. Не торопясь, конь вынес меня на середину поляны. Шаман выехал навстречу. Мой жеребец, покосившись на крупного сохатого, всхрапнул и ударил правым передним копытом по снегу, а мы с Даззом оглядели один другого. Что он увидел, понятно. Настороженного небритого имперского аристократа в кольчуге и остроконечном шлеме со стрелкой на носу. А передо мной предстал старый, можно даже сказать, древний горбоносый нанхас в тёплом стёганом халате. Волосы седые и длинные, до плеч. Взгляд властный и какой-то требовательный. В общем, сильный человек, хитрый и жестокий лидер, ради своих целей готовый на всё. Поэтому, показывая, что при мне нет талисманов, приподняв перед собой затянутые в боевые потёртые перчатки ладони, я сразу же перегнал в них боевые заклятья, в правую – «Плющ», а в левую – «Чёрную петлю». Норма. Теперь можно и поговорить.
– Что ты хочешь от меня, старик? – спросил я шамана, крепко надеясь на то, что он не почувствует кмиты.
– Договориться хочу, Ройхо. – Дазз тоже показал мне свои раскрытые ладони.
– Ну и каковы твои условия?
– Мы отпускаем вас, а взамен вы отдаете мне ламию. Ты ведь не будешь отрицать того, что Отири, дочь Каити, с вами?
– Нет, не буду. Но ведьма со мной, а я своих не сдаю.
– Дурак ты, граф. – В голосе чародея, который совершил как бы случайный пасс руками, появились добрые и доверительные нотки, словно он мой родной дедушка, который объясняет любимому внуку прописные истины. – Оставь её, и ты избавишься от назойливой опеки со стороны культа Кама-Нио. Брось эту тварь – и ты будешь свободен. Или ты не понимаешь, что она не просто так рядом с тобой вьётся?
– Я всё понимаю, старик. Мне уготовано стать паладином богини, и пока меня это устраивает.
– Ха! – усмехнулся Дазз и снова сделал движение ладонью. – Всё-таки ты глупец. Из тебя готовят профессионального убийцу, который отринет всё мирское и будет зациклен только на одном – на служении культу. Пока ты ещё не маг, и находишься в самом начале своего пути, поэтому тебя не сильно прижимают. Но придёт время, и ты поймёшь, что дороги назад нет, но будет поздно. Слушай меня…
В голосе Дазза было нечто завораживающее, с чем не справлялись мои магические браслеты. Старик явно владел гипнозом, а это не чистая магия, и если бы я был слабее духом, то вполне возможно, что он заворожил бы меня и подчинил своей воле. Однако я понимал, что шаман делает. Все эти пассы руками, доверительный тон и сильный взгляд использовались им для того, чтобы ослабить меня и подчинить своей воле. И, сбрасывая с себя наваждение, я сказал:
– Брось свои штучки, шаман. Я своё слово сказал. Встретимся в бою.
– Ты умрёшь. – Рот старика исказила злая, недобрая гримаса.
«Опасность!» – в тот же миг взвыло моё чувство самосохранения. Между пальцами Галита Дазза мелькнули серебристые искорки, наверняка какое-то атакующее заклятие, и я не медлил. Противник спровоцировал меня, а значит, должен за это ответить.
«Плющ» метнулся в голову верховного шамана, и последнее, что я увидел в его глазах, – это неописуемое удивление и ужас. А потом смотреть было не на что, ибо свёрнутые в один силовой жгут энергоплети не задушили его, а просто оторвали моему противнику голову.
Рывок! Седая голова в тёплой меховой шапке полетела на снег, а из тела потоком хлынула кровь. Красиво! Но смотреть на это некогда, и, не думая о том, что, возможно, какой-то не видевший жизни мудак будет обвинять меня в нечестности, я вынул из ножен чёрный клинок и острием указал на строй врага. Всё чепуха. Прав тот, кто остаётся в живых, а мертвец никогда и никому ничего не докажет. Так что вперёд, мои воины! Бей захватчиков!
Лейтенант Квист ждал моего сигнала и был готов. Не успели ещё вражеские чародеи и воины осознать, что их предводитель, тело которого медленно сползало с боевого лося, погиб, как моя конница сорвалась с места и, набирая скорость, понеслась на них.
– А-а-а! Круши-и-и! – перекрывая топот копыт, несётся к небесам боевой клич дружинников.
И, дотянувшись до головы стоящего передо мной сохатого, развернув клинок плашмя, я бью его по голове. Не привыкшее к такому обхождению умное животное рывком отскочило в сторону, скинуло тело Дазза, развернулось, издало обиженный рёв и помчалось к своим собратьям. А меня захлестнула волна дружинников, и я рванулся за ним следом.
Пара-тройка секунд – и я уже среди врагов. Подъём на стременах. Взмах! Удар! И мой ирут валит первого за сегодня противника. Ярость и бесшабашное веселье заполнили меня изнутри. Нанхасы, как я и предполагал, после смерти шамана растерялись и не знали, что им делать, а мы, наоборот, обрели дополнительный стимул и уверенность в себе. При этом, конечно, вражеские сотники, некоторые десятники и наиболее авторитетные чародеи пытались отдавать команды и руководить. Но их приказы были противоречивы, а рядовые воины устали не меньше нашего. Так что противник продержался недолго, минут пять, не больше. А затем, как только справа появились бросившиеся на северян оборотни, а слева штрафники, они побежали.
Помню, я с оттяжкой ударил одного из врагов в слабо защищённую спину. Тонкие чешуйки ламелляра пропустили клинок из метеоритного железа, и он врубился в позвоночник. Еле слышный хруст – и по руке проходит отдача! Я с трудом вырвал клинок из кости человека. Лось и его седок свернули куда-то в чащу и исчезли, а я встряхнул меч, огляделся и увидел, что вокруг меня только кеметцы. Где-то невдалеке, скрытые лесом, ругаются матом штрафники. За спиной – ламия, присутствие которой я ощущаю. Оборотни продолжают преследование северян. И в пределах видимости – ни одного живого врага.
Мы отбились, а нанхасы всё же сломались. И из этого следует, что мы будем жить дальше. Хм! Вне всякого сомнения, это очень даже хорошо. Да что там! Это просто замечательно!
Глава 19
Империя Оствер. Крепость Содвер. 17.12.1406
– Господа, не желаете ли примириться? – Голос герцога Гая Куэхо-Кавейра звучит несколько натужно, и мой сюзерен чрезвычайно серьёзен. Это и понятно. Впервые он выступает в роли судьи на поединке чести и, естественно, чувствует себя непривычно.
– Нет, – не раздумывая, отвечает на вопрос герцога мой соперник.
– Примирение невозможно, – говорю я и смотрю прямо в глаза противника, среднего роста широкоплечего крепыша в стандартном пехотном доспехе со щитом и кортом в руках.
После наших слов сюзерен должен дать отмашку и разрешить дуэль. Но он медлит. Пользуясь заминкой, я вспоминаю обстоятельства моей ссоры с человеком, которого сейчас собираюсь убить…
Вчера вечером мой отряд вышел к границе герцогства. Северяне, которые скопились вдоль наших полевых укрепрайонов, предприняли несколько пробных попыток прорваться в глубь имперской территории, убеждались, что мы начеку и, готовясь к решительному наступлению, ограничивались разведкой. Наше присутствие на линии фронта пока не требовалось, и все уцелевшие после рейда в Мёртвую Пересыпь воины, оборотни, маги, егеря и штрафники Картавого прибыли в полевой лагерь Северной бригады.
Расположились. Поели. Помылись. Я привёл себя в порядок, обсудил дела с ламией, которая посылала к Ферри Ойкерену оборотня с письмом, разъясняющим обстановку, и немного поспал. Потом отправился на доклад в крепость. Въехал за стены и здесь узнал, что герцог и барон Хиссар – в одном из острогов и вернутся через час, так что мне придётся подождать. Ну, можно и подождать, тем более что вскоре должен был состояться военный совет, а у меня имелась важная информация о намерениях противника, и при правильном подходе она просто обязана была принести нам победу. Поэтому я проследовал в центральный донжон Содвера, где на первом этаже в общей трапезной собирались благородные господа и командиры соединений, своего рода офицерский клуб, который никогда не пустовал. Мне хотелось погреться у камина, выпить горячего вина со специями, посидеть в тишине и покое и узнать местные новости, о которых мне не успели доложить прикомандированные к Северной бригаде тайные стражники Балы Керна. Настроение у меня было самое благодушное, а в душе царил сплошной позитив. Но продержался этот настрой недолго, ибо, оказавшись внутри, я стал свидетелем разговора, который заставил меня взяться за оружие.