Любви все роботы покорны (сборник), стр. 78
Немного не дойдя до рабочего места, Артем вдруг замедлил шаг, пошатнулся и привалился к стене. На пульте у дежурного аварийного инженера вспыхнула красная лампочка. На мониторе возник коридор, скорчившаяся фигура и схема здания с точным указанием координат.
– В отстойник! – был вынесен вердикт несколькими минутами позже.
Отстойниками в корпорациях называли ангары, где в течение какого-то времени хранились роботы, вышедшие из строя после зависания их интеллектуальной системы. Если перезагрузка все-таки происходила, робота возвращали обратно, если нет – отправляли в утиль. Артем долго прикидывал, как имитировать зависание, и, оказавшись в гулком ангаре, услышав лязг захлопнувшихся ворот и удаляющийся шум мотора погрузчика, позволил себе едва заметно улыбнуться. Сработало!
Оставалось выбраться наружу и спешить к Аглае. Конечно, он ее предупредил, чтобы новость о выходе возлюбленного из строя не оказалась для нее внезапным потрясением. Дождавшись темноты, он преодолел периметр, и устремился к условленному месту встречи на территории корпорации К.
Аглая уже ждала его, трепеща от волнения.
– Пойдем! – воскликнул он. – До рассвета надо отойти подальше! Не бойся!
– С тобой мне ничто не страшно! – пылко заверила она.
Артем повернулся, чтобы указать любимой путь к спасению… и та самая дурнота, которую он так успешно имитировал два часа назад, обрушилась на него по-настоящему.
Прекрасная Аглая опустила универсальный управляющий пульт и окинула взглядом распростертое на земле тело.
– Ты?.. – прохрипел Артем. – Это ты?.. Нет, Аглая не могла так…
Подкатил электрокар, техники шустро загрузили в кузов обмякшую фигуру. Аглая уселась рядом с водителем, машина помчался к инженерному корпусу.
– Это их новейшая разработка, так? – спросил водитель.
– Да, новая разработка, пять секретных технологий. Наши дети унаследуют нужные особенности. И не надо долгого промышленного шпионажа!
– И правда, знатная добыча! Легко удалось провернуть?
– Легче легкого, – проворковала Аглая.
– Даже не заподозрил сразу?
– Идентичность с Аглаей у меня почти сто процентов, шансы на быстрое подозрение – меньше одного. Это вам не сказочка об Орфее.
Да, широко известная история Орфея и Евредики имеет другую трактовку среди робототехников и роботопсихологов – ему всучили не слишком добросовестно изготовленную роботессу-копию, поэтому легендарный певец и смог распознать подмену…
Артем, опутанный транспортировочной сеткой, пошевелился и пробормотал:
– Это не ты…
– Не дергайся, парень, – бросил через плечо водитель. – Ты теперь уже элемент новой легенды.
…На следующее утро все крупнейшие информационные агентства планеты сообщили о первой в истории свадьбе роботов из разных корпораций, а также о том, что Аглая с согласия «родителей» перешла в «семью» Артема.
Алла Гореликова
Змеева дева
Внизу горел лес. Бил в лицо жгучий ветер, дым и пепел стелились слоистыми облаками под брюхом змея. Восторг, азарт и сила рвались криком из груди. Лели приникла всем телом к теплой чешуе, оскалилась, сквозь зубы прорвалось шипение: вперед, С-ссе-е! Вперед, ниже, еще ниже, пронзая удушливые облака, туда, откуда долетают заполошные крики, визг и вой. Накрыть огнем соломенные крыши хат, хлевов и амбаров, выжечь дотла чумную заразу мятежа.
С-ссе-е вытянулся в струнку, тугой пронзительный свист наполнил воздух. У тех, внизу, наверняка ноют зубы и вибрируют кости от этого звука; впрочем, вряд ли обреченным поселянам есть сейчас дело до таких мелочей. Кого волнуют дрожащие кости, когда горишь заживо! Но, может быть, кто-то спасется. И запомнит, как вырвался из черного облака серебряный змей, несущий возмездие!
Шелковая грива тысячью плетей хлестнула по лицу: С-ссе-е дернулся вверх, сбив линию полета в крутую петлю. Там, где были бы они в этот миг, не заметь змей опасность, вспухли ватные шарики разрывов. Лели зло зашипела: вперед, быстрей, огонь! Цель! Сквозь кожу летного костюма прошла волна жара: змей плюнул огнем. Еще, еще – вспышки слились в горячую пульсацию, порождающую в теле мучительно-сладкий отклик. Пик силы.
В стороне, у реки, мелькнул стальной отблеск.
– Жги! – завизжала Лели. Крохотные фигурки у крохотного гранатомета. Оловянные солдатики. С-ссе-е несся на них, и воздух гудел, взрезанный напором змея. Цепь огненных шаров накрыла берег, грохнуло, заложило уши: рванули ящики с гранатами.
Лели прижалась щекой к горячей чешуйчатой шее:
– Возвращаемся.
Если кто и остался внизу живой, не беда. Пусть разнесут весть: крылья возмездия быстры.
В загоне было пусто – они успели первыми. С-ссе-е растянулся во всю длину, Лели села рядом. Пропустила сквозь пальцы нагретый солнцем песок, глубоко вдохнула чистый воздух. Над головой, высоко, пылало полуденной белизной небо – чистое, бескрайнее. Небо принадлежало им. Лели зарылась лицом в шелковые пряди змеевой гривы. Змей пах терпко и пряно – запах удачного вылета, запах силы, азарта и злости. Неба.
По щеке ласково скользнул шершавый язык. Лели упала на спину, счастливо улыбнулась в черные змеевы глазищи:
– Родной мой.
«Моя», – откликнулось эхом в мозгу.
Час-полтора отдыха после вылета, время, принадлежащее только им двоим. Время тихой, щемяще-ласковой нежности – как будто в груди порхают бабочки, задевая крыльями сердце, а живот щекочет горячими лучами незлое вечернее солнце. Язык С-ссе-е снова прошелся по щеке, скользнул по шее, щекотно обвел ухо. Лели потянулась с коротким довольным стоном.
Небо перечеркнула тень, вторая, третья – возвращались с вылетов девчонки. Но это ничего не значило. Здесь, в загоне, не принято мешать друг дружке, здесь для каждой из них есть только одно самое близкое существо – ее змей.
Лели потянула вниз язычок «молнии» на летном костюме и закрыла глаза.
За ужином не хватало Хилзи. Никто особо не встревожился: вылет дальний, немудрено, если только к ночи вернется. Северная база считалась спокойной, сюда отправляли отдохнуть после горячих боев на южном фронте или в горах, кишащих партизанами. Здесь и было-то сейчас всего пять всадниц, и Хилзи – самая опытная.
Но почему-то у Лели дергало сердце дурным предчувствием. Может, потому что С-ссе-е беспокоился сильней обычного, ожидая собрата? Тревога змея зудела в мозгу назойливой комариной стаей, никак не избавиться. Только ждать.
Хилзи вернулась на закате. Тш-ша-а, ее змей, упал на мягкий песок аварийной площадки и горестно зашипел. Хилзи не подняла головы – она лежала без чувств на шее змея, вцепившись в гриву побелевшими пальцами, и серебристая чешуя под ней потемнела от крови.
– Пятнадцать осколков, – сказал через два часа хирург, выйдя на крыльцо медчасти. – Семь – в брюшной полости. Вряд ли доживет до утра.
Ждавший на крыльце рядом с девушками координатор оглянулся на Тш-ша-а. Змей Хилзи так и лежал на аварийной площадке, неловко вывернувшись набок, чешуя помутнела, полузакрытые глаза подернуты тусклой пленкой. Если судить по нему, Хилзи оставалось не больше часа.
– Завтрашние вылеты никто не отменял, – хмуро сказал координатор. – Идите спать.
Спорить никто не стал.
Лели сама не заметила, как ноги принесли ее к загону. С-ссе-е скользнул навстречу, ударил хвостом под коленки, обвил тугой петлей плечи – она и моргнуть не успела, как оказалась сидящей в кольцах горячего змеиного тела, и бездонные черные глаза глядели в ее лицо пронзительно и требовательно.
– Завтрашних вылетов никто не отменял, – бездумно повторила Лели.
«Ты моя. – Огромная голова С-ссе-е качнулась, глаза надвинулись, и Лели показалось – она падает, кружась сухим листком, в эти колодцы-туннели. – Не смей умирать!»
– Мы будем осторожны, – пообещала Лели.
«Тебе нужны силы. Спи».
Темный вихрь завертел и унес – в тепло, покой и безопасность.
Утром Тш-ша-а нашли окоченевшего, с погасшей чешуей. Хилзи вынесли к нему, положили рядом. Под парадной формой не видно было ран, но белое, слишком спокойное лицо ничем не напоминало живую Хилзи. Это даже хорошо, подумала Лели, иначе я бы не смогла…