Небо цвета индиго, стр. 11

243 часа до перехода

Солнце палило нещадно, но чернокожие рабочие, казалось, не замечали жары. Они методично делали свою работу, то есть копали отсюда и до вечера. Конечно, стоило Мугаби отвернуться, как они норовили облокотиться на лопату и предаться созерцанию океанского прибоя, бившегося о скалы там, далеко внизу. Постоянный южный ветер не приносил прохлады, но приятно пах морской солью и йодом, придавая силы. Впрочем, для рабочих это не был каторжный труд, выматывающий и истощающий, как в каменоломнях или на стройке. Наоборот, для любого местного жителя такая работа, что манна небесная. Археологи хорошо — по местным меркам — платили, не требовали надрываться с утра до ночи, а когда находили что-нибудь интересное, вообще разгоняли рабочих по хижинам и доставали свои лопатки и кисточки, чтобы копаться в песке самостоятельно. А хижины так только назывались — это были добротные сборные домики, лёгкие, но прочные. Ещё два десятка лет назад в них жила охрана, рабочих туда и близко не пускали. Тогда здесь тоже много копали, но не искали сохранившиеся предметы древнего быта, а добывали изумруды открытым способом. Не очень хорошие, мелкие и мутные, они, тем не менее, неплохо продавались, так что владельцы острова и карьера не жаловались. Потом всё изменилось, остров перешёл в государственную собственность, белых немножко прижали, а карьер забросили. Хотя и сейчас нет, нет, да и найдёт какой-нибудь отлынивающий от дела землекоп пару грязных осколков. Их можно продать в Кейптауне и получить несколько американских долларов, которые, в свою очередь, охотно принимали в барах и забегаловках.

Так что, с какой стороны не посмотри — одни преимущества, в любой европейской стране рабочие держались бы за такую работу изо всех сил. Но только не в Южной Африке.

Роберт Мугаби порой выбивался из сил, пытаясь заставить землекопов выполнять необходимую норму, чтобы не слишком отклоняться от графика раскопок. Японец хорошо платил, но даже его терпение имело свои границы. А ведь на эти деньги рассчитывал весь университет. Вот и приходилось покрикивать, а то и угрожать, хоть Мугаби и не любил такой подход.

Мугаби отдал ещё несколько распоряжений, поставив своих помощников, тоже сотрудников Кейптаунского университета, присматривать за их выполнением, а сам направился к потрёпанному лендроверу, приткнувшемуся к старой вышке, где ещё совсем недавно постоянно дежурили вооружённые часовые. Теперь она просто служила ориентиром при передвижении по острову.

Лендровер чихнул, изрыгнул облако копоти, но завёлся исправно. Мугаби со скрежетом воткнул передачу и поехал по укатанной грунтовой дороге на север, в старую виллу, которую занимал теперь господин Сузуки.

Дорога тянулась через чахлый рыжий лесок, плавно огибая выход твёрдого песчаника, а примерно в середине острова поднималась на невысокий холм, откуда открывался вид на всю округу. Лес продувался и просвечивался насквозь, как и многие подобные заросли в африканской саванне, не давая ни тени, ни приюта живности. Правда, всё живое съели давно, ещё в годы апартеида. С вершины холма хорошо просматривалась северная бухта Весбаай, утопавшая в зелени белая двухэтажная вилла и несколько заброшенных бараков, часть из которых превратили в склады. Когда-то в вилле находились офисы компании, которая занималась разработкой месторождения изумрудов, потом какой-то предприниматель пытался организовать в ней небольшой отель, надеясь превратить Дассенайленд в место элитного отдыха. Затея провалилась, но зато вилла отлично сохранилась, постоянно поддерживаемая в порядке. Чуть дальше, в бухте, возле длинного дощатого причала, посвёркивала отблесками в остеклении надстройки большая яхта «Посейдон», которую доктор Мито Сузуки арендовал в Кейптауне для нужд экспедиции.

Спустившись с холма и преодолев второй лесной массив, немного погуще южного, Мугаби свернул влево, заехал во двор виллы и припарковался в тени высоких и раскидистых крон специально завезённых и высаженных предпринимаетелем-неудачником деревьев. Всего дорога заняла не более семи-восьми минут.

Доктор Сузуки работал под тентами, растянутыми во дворе. Там было прохладнее, чем в доме. Конечно, можно было включить кондиционеры, но японец не терпел искусственного климата, считая, что он вреден для здоровья, поэтому предпочитал работать на улице, в тени.

— Доброе утро, господин Сузуки! — вежливо поздоровался профессор, остановившись на краю отбрасываемой пологом тени.

— А, это вы. Доброе утро. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь, — японец приглашающе махнул рукой в сторону раскладных брезентовых стульев. — Ну, рассказывайте, что новенького? Как продвигаются работы?

Сам он продолжил раскладывать по различным ящикам найденные древности. В основном — глиняные и каменные предметы, немного серебряных изделий, хорошо сохранившаяся посуда. Профессор прошёл под тент, но садиться не стал.

— Пока ничего нового. Как вы и указывали, мы начали работы на новой площадке, возле самого обрыва. Грунт мягкий, много песка, глины и соли, работа продвигается очень быстро.

— Надеюсь, вы просили рабочих быть осторожнее? В этом месте возможны неожиданные осыпи. Мне не хотелось бы иметь дело со смертельным случаем на моих раскопках.

— Конечно, господин Сузуки, я предупредил всех. Не беспокойтесь, всё организовано наилучшим образом. Как я сказал, рабочие успели сделать уже очень много.

— Ну и что вы думаете, профессор? Есть шансы?

— Судя по предыдущим неделям, вполне можно найти ещё несколько статуэток… Не берусь сказать, когда именно и на какой глубине, но храм, несомненно, выходил к самому обрыву. Возможно, мы найдём предметы культа и инструменты для жертвоприношений.

— Вот! Вот, дорогой профессор, именно за этим я и приехал! Я хочу удостовериться, что храм стоял именно здесь. Дассенайленд очень удобно расположен, рядом берег материка, оттуда сюда можно добраться даже на самых примитивных лодках. А на месте Истерфонтейна находились поселения ещё тысячи лет назад, большие поселения, уж вам-то это известно, как никому другому. Культ Вуду в те времена процветал, а легенды о храме над волнами сохранились до нынешних дней. Вы сами их неоднократно слышали. Кстати, как себя ведут рабочие? Не слишком нервничают?

— Пока всё в порядке. Они, конечно, знакомы с легендой, но для них это слишком сложное понятие. Вот если бы перед ними появился колдун с куклой — мгновенно началась бы паника. А так они не переживают, их больше интересуют старые карьеры, чем предметы древнего искусства.

— Ну что ж, хорошо. Постарайтесь всё же проследить, чтобы не было несчастных случаев. Раз грунт сыпучий, нужно постоянно объяснять рабочим, что страховка — насущная необходимость. Вот вам деньги, заплатите людям за неделю, — Мито Сузуки протянул профессору тонкую пачку банкнот достоинством в десять и двадцать рандов. Двадцатки предназначались для сотрудников университета, десятки — для рабочих.

— Благодарю вас, — Мугаби спрятал деньги под рубашку.

— Не хотите ли взглянуть на этот рисунок? — Сузуки протянул профессору лист бумаги с карандашным наброском. — Я полагаю, что храм имел примерно такую форму в плане. Вот здесь, в северной части, проводились массовые обряды на площади перед воротами. Люди шли сюда пешком из бухты, совершая своего рода паломничество. Избранных пускали за первые ворота, во внутренний дворик. Что вы думаете о самих колдунах, профессор? Они приезжали вместе с остальными или жили на острове?

— Я думаю, что кто-то жил на острове, в самом храме или поблизости, — профессор помолчал, обдумывая следующую фразу. — Мы нашли немало ценностей, а они требовали охраны. Как бы люди не боялись гнева потусторонних сил, но жажда наживы всегда оказывается сильнее. Мне кажется, на острове жили и колдуны, и какие-нибудь воины для охраны.

— И заметьте — мы не нашли даже подобия кладбища.