Никому не доверяй, стр. 23

– Я все-таки не понимаю, зачем Джина Бардзини солгала нам, сказав, что отец и мать были женаты, – недоуменно произнес Броуди, когда они с Тори покинули кухонное царство.

– А может, и не солгала? Может, Мария просто об этом не знает – или не хочет говорить?

– Ну, это вряд ли. Мария произвела на меня впечатление прямого и искреннего человека.

С этим Тори не могла спорить. Если Джина всегда казалась ей настоящей змеей, то Мария, наоборот, порядочной и честной женщиной. Возможно, домоправительница заблуждалась, но говорить заведомую неправду она не могла.

Они шли по длинному коридору, направляясь к залу приемов. Броуди задал Марии еще несколько вопросов относительно смерти Джана Хоука, но ей было нечего добавить к тому, что она им уже рассказала.

– Кстати, вы разговаривали с Фредом Уикерсоном, семейным адвокатом Хоуков? – поинтересовалась Тори. – Уж он-то наверняка знает всю правду относительно ваших родителей.

Броуди отрицательно мотнул головой:

– Мы с Эллиотом собирались, но пока не успели.

– Тогда давайте его поищем. Я уверена, что Фред все еще находится здесь.

Они обнаружили адвоката возле фуршетного стола, где он деловито накладывал себе на тарелку куски ростбифа. Уикерсон сердечно приветствовал их, но Тори почувствовала, что за его радушной улыбкой скрывается некоторая растерянность. То ли адвокату не нравился Броуди, то ли он был встревожен тем, что теперь власть в семье перешла от покойного Джанкарло к его сыновьям. Во всяком случае, один из этих сыновей был для Уикерсона полнейшей загадкой, и он не знал, чего от него ждать.

Все трое отошли от стола и устроились в укромном уголке комнаты, подальше от остальных гостей. Фред говорил очень тихо, чтобы не быть услышанным никем из посторонних.

– Полагаю, вы хотите выяснить детали, связанные с причитающейся вам долей отцовского наследства? – негромко осведомился Фред, обращаясь к Броуди.

– Нет. Эллиот уже рассказал мне о наследстве. Меня интересует другое: состояли ли наши родители в браке?

– Что? – вырвалось у Фреда. Он даже не пытался скрыть своего изумления. – Ну конечно же, они были женаты!

– Вы принимали участие в их разводе?

– Нет, я стал адвокатом вашего отца, только когда Эллиоту исполнилось три года. Но я всегда считал, что он – законный сын Джанкарло, это казалось само собой разумеющимся… Впрочем, я никогда не занимался этим вопросом, и доказательств у меня нет.

– В канцелярии округа должны были сохраниться документы, – подсказала Тори.

– Вовсе необязательно. – Гостей в столовой стало еще больше, и теперь Фред Уикерсон почти шептал. – Они могли развестись в другом округе или даже в другом штате.

– Среди бумаг Джана вам не попадалось свидетельство о браке?

– Я видел лишь те бумаги, которые относятся к его бизнесу. Что касается личных документов, то Джан хранил их в сейфе, который находится в библиотеке.

В противоположном конце столовой стоял Эллиот в окружении группы людей, и они, судя по всему, нисколько не спешили расходиться по домам. Тут же была Рейчел, которая не сводила с него встревоженного взгляда. Тори знала, какую огромную помощь эта женщина оказывает Эллиоту в делах, но женская интуиция подсказывала ей, что интерес Рейчел к Эллиоту выходит далеко за пределы общего бизнеса. Они приходились друг другу дальними родственниками, и Джанкарло в свое время надеялся, что когда-нибудь они поженятся. Поэтому отец Эллиота был весьма недоволен, когда тот сделал предложение руки и сердца не Рейчел, а ей. Однако, поворчав, он все же принял выбор, сделанный сыном.

Тори тяжело вздохнула. У нее было бы гораздо меньше проблем, если бы Эллиот действительно женился на Рейчел… Как бы то ни было, она прекрасно знала, что саму ее Рейчел терпеть не может.

– Давайте посмотрим, не удастся ли нам найти Альдо Абруццо, – предложила Тори. – Он знал вашего отца лучше, чем кто-либо другой.

– Верная мысль! – поддержал ее Фред. – Но, в любом случае, дела это не меняет. Половина наследства все равно принадлежит вам, Броуди.

Они отошли от адвоката, и только тут до Тори дошло: тот так и не сообразил, зачем Броуди обратился к нему со всеми этими расспросами. Не то чтобы сама Тори видела этого загадочного человека насквозь, но она уже ясно поняла: деньги интересуют его в последнюю очередь, если вообще интересуют. Броуди и в самом деле хотел всего лишь узнать правду о своих родителях.

В этот момент он прервал ее размышления очередным вопросом:

– Почему Джан Хоук и этот Абруццо были так близки друг другу?

Однако прежде чем Тори успела ответить, к ним подошла Рейчел.

– И куда это вы двое направляетесь? – спросила она.

– Подышать воздухом, – ответил Броуди.

– Это правильно, – кивнула черноволосая женщина. – Здесь такая духота! Ну ладно, увидимся позже.

Когда они отошли на несколько шагов, Тори ответила на заданный ей вопрос:

– Мать Альдо работала здесь домоправительницей до Марии.

– Я знаю, – нетерпеливо буркнул Броуди, – вы мне уже об этом говорили. Она вырастила Джана точно так же, как Мария затем растила Эллиота. Но я все равно не понимаю, почему они так сблизились. Ведь у Джана и без того куча родственников.

– Это верно, – согласилась Тори, – но Джан был не из тех, кто легко сходится с людьми. Зато он с самого детства знал, что Альдо можно доверять и рассчитывать на него.

Тори заметила, что Броуди старательно избегает слов «мой отец», предпочитая называть его по имени. Он даже на словах пытался дистанцироваться от этой семьи…

Молодые люди шли по вымощенной плитками дорожке, которая вела к изрытому пещерами горному склону, где и располагалась святая святых «Хоукс лэндинг» – винодельня. В воздухе пахло осенью; Тори ежилась от вечерней прохлады и жалела, что не оделась потеплее.

– Альдо наш главный мастер-винодел.

– Я все время слышу этот титул, но не очень представляю себе, что он означает, – заметил Броуди.

– Видите ли, – принялась объяснять Тори, – делать игристое вино, которое в просторечье обычно называют шампанским, – это совсем не то, что делать обычное. На одной из стадий технологического процесса бутылки укладываются в горизонтальное положение на специальные подпорки, так, чтобы пробка находилась ниже донышка и возле нее скапливался осадок. Более того, ежедневно каждую бутылку нужно взять в руки, сильно взболтать и снова уложить, повернув при этом вокруг оси, но – буквально на одну десятую дюйма. Поверьте, это настоящее искусство.

– А разве эту операцию нельзя поручить каким-нибудь машинам?

– Можно, и многие поступают именно так. Например, у Корелли этим процессом управляют компьютеры. Но в «Хоукс лэндинг» всегда гордились тем, что здесь вино делается по старинным рецептам и технологиям – так, как это происходило сотню лет назад. Альдо – потомственный винодел. Этим искусством владел и его отец, а еще раньше – его дед. На нем лежит огромная ответственность: ведь именно он выбирает сорта винограда, из которого будет приготовлена та или иная марка игристого вина. Это очень почетная и уважаемая профессия.

– Выходит, Альдо был лучшим другом Джана… – задумчиво протянул Броуди и уточнил: – Лучшим или единственным?

Тори хотела было уклониться от ответа на этот вопрос, но, увидев в глазах Броуди уже знакомый ей огонек, решила, что незачем кривить душой. Он наверняка и сам уже во всем разобрался.

– Да, очевидно, единственным. Джан больше не был близок ни с кем. Он, по-моему, вообще не верил людям.

– Даже Эллиоту?

– Ну, сыну он, конечно, доверял, но до определенной степени. Он больше всего на свете дорожил своей властью и не стал бы делиться ею ни с кем.

– Если судить по вашим рассказам, получается, что он был настоящим монстром.

Тори не стала возражать. Она не знала ни одного человека, который любил Джанкарло Хоука – за исключением, разве что, Альдо. «Грустный итог долгой человеческой жизни», – подумалось ей.