Последний бой, стр. 78

Рейндж проснулся в девятом часу утра, когда его напарница, оказавшаяся по своим жизненным ритмам гибридом «совы» и «жаворонка», успела сделать пробежку по заснеженному парку, принять душ и переодеться к завтраку (должна же «влюбленная парочка» хотя бы раз в сутки появляться в столовой, где преимущественно питается отдыхающая в пансионате публика?).

Мокрушин, в принципе, тоже не чурался физических занятий — работа у него такая, нужно постоянно быть в форме. Но на утреннюю пробежку не подписался: отжался тридцать раз на кулаках — и хорош. Тем более что у него имелось веское оправдание: медик, наблюдавший его в «кремлевке», перед выпиской рекомендовал Мокрушину придерживаться щадящего режима и ни в коей мере не подвергать серьезным нагрузкам опорно-двигательный аппарат.

Хм... Его бы слова — да «свояку» в уши! Шувалову, кажется, все по барабану. Хромой? Побитый? Бери подаренную «трость» в зубы — и шагом-арш на боевое задание!

Рейндж побрился, в темпе принял душ. К завтраку он оделся в джинсы и теплую фланелевую рубаху. Измайлова оделась аналогичным образом; агентесса, чуток пройдясь по губам помадой, бросила косметичку в свою дамскую сумочку, в которой, кроме разных дамских мелочей и документов, она носила также пистолет «ПСМ» и запасную обойму, после чего бросила вопросительный взгляд на своего старшего товарища.

— Блин! — в сердцах сказал Рейндж. — Знаешь, мне сейчас кусок в горло не полезет!

— Я вижу, шеф, вы сегодня не в настроении? — как-то неожиданно мягко, даже участливо, будто она и в правду была его невестой или, к примеру, секретаршей, произнесла Измайлова. — Хотите, мы позавтракаем здесь, в номере? У нас полный холодильник съестного.

— Да пошло оно все в... баню! — процедил Рейндж, у которого и в самом деле вдруг сделалось препаршивое настроение (ему это, кстати, было совершенно несвойственно). — Вокруг нас люди натурально отдыхают... расслабляются... Иди, Измайлова, иди... покушай там за двоих!

Агентесса, бросив на него странный взгляд, положила сумочку на стол и подошла к нему (Мокрушин перед этим демонстративно плюхнулся в кресло).

— Вы говорите, шеф, — в «баню»? — спросила она.

— Ну да, — мрачно сказал Рейндж. — Я, детка, полтора года нормально не отдыхал... Думал, после выписки из больницы дадут чуток расслабиться, а вот те хрен на всю морду!

— Сейчас для посещения сауны, наверное, не самое лучшее время, — задумчиво сказала Измайлова, положив руку ему на плечо. — А если попозже, шеф? Вечером, к примеру, после ужина?

— Ты чего... Анюта? Не шутишь? — полуобняв агентессу за гибкий стан, Рейндж наконец врубился, что он не ослышался, что жизнь, в принципе, не такая уж мерзопакостная штука. — Слушай... это же отличная идея! А то что это мы, как не родные!

Он заопасался было, что слишком быстро принял желаемое за действительное, что Измайлова язвительно произнесет сейчас что-то вроде — «поход в сауну, шеф, еще не повод для знакомства...», но нет, все и в дальнейшем для него развивалось как нельзя лучше: Анна вдруг оказалась у него на коленях (произошло это легко и естественно, без малейшего принуждения с его стороны), причем женская ручка теперь обхватывала его за шею.

— Шеф, мы ведь не скажем...

— "Свояку"? — догадался Рейндж, расстегивая свободной левой рукой верхнюю пуговичку на ее теплой клетчатой рубахе. — Нет, конечно! Да и никого это, кроме нас с тобой, совершенно не касается!

Он положил ей руку на теплую упругую грудь; молодая женщина тут же подалась вперед; Рейндж уже ощутил вкус ланкомовской помады у нее на устах, как вдруг в номере разнеслась мелодия из «Бумера»: этим сотовым они пользовались для связи с Шуваловым, которого со вчерашнего дня — по крайней мере в общении с ними — заменял полковник Заречный, он же «деверь».

— Не бери трубу! — сказал Рейндж, который еще секунду или две ощущал в левой ладони приятную тяжесть крепкой женской груди. — Пошли они все на фиг!

Но Измайлова уже соскочила у него с коленок и, сверившись с цифирью на экранчике, ответила на вызов.

Агентов инструктировал Заречный на истринской «явке» в том самом коттедже, где они уже прежде общались — по служебной, опять же, надобности — со «свояком» (Шувалов в связи с обострением ситуации счел необходимым и более безопасным передать пару «джокеров» на связь своему заму).

Примерно в час пополудни они свернули с трассы на проселок, который привел их к россыпи коттеджей, преимущественно еще не достроенных или не отделанных до конца, — под строительство были отведены земельные площади, которые когда-то занимала расформированная нынче крупная часть ПВО.

Воспользовавшись другим проселком, они обогнули небольшой лесной массивчик. Когда за присыпанными снегом деревьями показался обнесенный каменным — метра в два с половиной высоты — забором двухэтажный коттедж, до которого оставалось не более сотни шагов, Измайлова по команде старшего напарника свернула с проселка в мелколесье и почти сразу же заглушила движок.

Они вышли из машины: Рейндж, одетый в свободную утепленную кожанку, джинсы и теплые полуботинки, прихватил с собой только «трость», с которой он уже свыкся, а Измайлова взяла из багажника небольшую дорожную сумку, которую она тут же повесила себе на плечо.

Агенты прошли до границы мелколесья, почти сразу же за которым высилась стена, огораживающая по периметру участок.

— Брама на въезде выкрашена в «шаровый» цвет, — пробормотал Рейндж, выискивая взглядом подходящее дерево. — Дом кирпичный, два этажа, зеленого цвета крыша, вкруговую забор, рядом лес, за участком — два недостроенных коттеджа. Ну что ж, кажись, все в масть!

Минут через пять примерно к нему вернулась Измайлова, которая успела исследовать периметр с трех сторон, кроме той, где находятся выкрашенные в зеленовато-серый цвет ворота (кажется, они сейчас наглухо заперты).

— Датчиков сигнализации я вправду не заметила, — доложила агентесса, на которой красовались коричневатый, с разводами кожан и голубенькая с красным спортивная шапочка. — В некоторых местах, правда, вмурованы подозрительные штыри по верху стены.