Кристаллические слезы, стр. 7

– Маккой?

– Безусловно, на борту «Энтерпрайза» есть все для поддержания здоровья. Но здесь мы имеем дело с исключительным случаем. Чем загадочней болезнь, тем труднее держать ее под контролем.

Ухура хотела еще что-то сказать. Кирк заметил порыв девушки, но не счел нужным предоставить ей слово. Потирая подбородок, он надолго погрузился в размышления. Наконец он очнулся и глубоко вздохнул:

– Я не вижу альтернативы, джентльмены. Нам нужен эксперт; в нашем распоряжении есть только мистер Мартэн, и мы не можем отказаться от его услуг.

– Правильное решение, капитан, – поддержал Спок.

– А если он умрет, это тоже будет правильно? – возмутилась Ухура.

– Не впадайте в истерику, лейтенант, – строго сказал Кирк. – В любом случае главное – успех миссии.

– Вот здесь с тобой можно поспорить, Джим, – не унимался Маккой. – Но я не буду этого делать…

– Ладно, давайте займемся делом, – раздраженно оборвал его Кирк.

Офицеры вернулись в конференц-зал, где застали своих гостей за горячим спором. Обернувшись, Камберленд испуганно вытаращил глаза: видимо, на лицах вошедших он прочитал приговор своему клиенту. Круглое с ямочками на щеках, лицо продюссера стало серым и жалким.

– Мистер Мартэн, поверьте, если бы у нас была возможность обратиться к кому-нибудь другому, мы не преминули бы это сделать, но судьба не предоставила нам выбора, – дипломатично начал капитан. – Таким образом, вы временно мобилизованы в Звездный Флот с присвоением офицерского звания «лейтенант». Если вы нуждаетесь в каких-либо личных вещах, мы быстро доставим их на борт. Корабль должен взлететь как можно скорее.

Ги Мартэн скривил губы в едкой ухмылке:

– Есть ли у меня возможность хотя бы послать протест на имя командующего Двадцать Четвертой Базой?

– У вас есть право где угодно выражать протест, но вы обязаны прибыть на борт «Энтерпрайза» не позднее трех часов ночи. Вас будут сопровождать два сотрудника службы безопасности. Они помогут вам собраться в дорогу.

– Боитесь, что я дам деру, капитан?

– Я склонен верить, что вы – человек чести, сэр, и способны правильно оценивать реальное положение вещей.

– Буду брать пример с вас, капитан, – саркастически заявил Мартэн.

Камберленд вертелся в кресле и что-то бормотал себе под нос. Мартэн легонько похлопал приятеля по плечу:

– Пойдем, пойдем, Кабби. Подумай лучше, какая веселая у тебя начнется жизнь, когда ты объявишь об отмене всех концертов. Одна неустойка составит… сколько? Хотя ты в любом случае получишь свои двадцать процентов.

Ухура незаметно приблизилась к маэстро и осторожно коснулась его руки. Однако сочувствующий взгляд ее был встречен горькой тирадой:

– Так, значит, в Звездный Флот никого не тащат насильно, да? – Мартэн повернулся к Кирку:

– Я бы отдал вам честь по всей форме, капитан, но, к сожалению, не знаю, как. Ничего, думаю, вы меня научите за время полета. Пойдем, Кабби.

Кирк вздохнул и обвел взглядом подчиненных. Спок выглядел задумчивым, Маккой недовольно хмурился, а Ухура не отрывала взгляда от дверей, словно потеряла что-то очень дорогое и желанное.

Капитан откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Бессонница последних суток давала о себе знать.

– Так, значит, проблемы начнутся только на Тайгете, Джим? – невесело пошутил Маккой. Кирк почесал лоб и поднял глаза на доктора:

– Давай помолимся, чтобы их вообще не было.

Глава 3

Мартэн бережно опустил футляр со скрипкой на стол в центре каюты, зато сумку с вещами раздраженно бросил на койку, испытав при этом некоторое облегчение. Сложив руки на груди, он принялся осматриваться в своем новом жилище. Несмотря на невысокое звание, маэстро предоставили апартаменты для особо важных персон. Однако по-военному спартанское убранство помещения угнетающе подействовало на представителя сугубо мирной профессии.

Мурлыкая под нос какую-то мелодию, Мартэн мерил шагами каюту, затем остановился перед круглым зеркалом и критически всмотрелся в свое отражение. Бессонница утяжелила веки и нарисовала круги под ввалившимися глазами, полными усталости и страха перед неизвестностью. Маэстро поймал себя на мысли о том, что последний раз не спал всю ночь в безмятежные дни учебы в Римской Консерватории. Заболев, он стал трепетно, почти благоговейно относиться к отдыху.

Первая бессонная, полная тревог и переживаний ночь за долгие годы; видит Бог, он может поплатиться за это жизнью. Мартэн сунул руку в карман и достал маленькую коробочку с лекарствами. Высыпав на ладонь несколько зеленых таблеток, он быстро отправил их в рот в надежде успокоить не на шутку разыгравшееся сердце.

Пересиливая дрожь в теле, маэстро продолжил досмотр унылой каюты. Он мог бы прихватить с собой из дома несколько изящных вещиц, способных оживить мертвечину казармы, но все его мысли были заняты суперсинтезатором, потребовавшим особого внимания. На остальное просто не хватило времени. Из-за спешки, а также из-за суетящегося и стонущего Кабби, Мартэну удалось запихнуть в сумку лишь некоторую одежду и зубную щетку.

Боже, как он ненавидит космические путешествия! Длительные тоскливые перелеты с их монотонным существованием ни радовали, ни вдохновляли маэстро. Они вызывали в нем чувство потерянности, ничтожности бытия перед лицом Вечности и черной бездной пространства.

Разложив вещи, Мартэн взглянул на часы. На огромном корабле текло относительное время; часы на руке здесь были по меньшей мере бесполезны. Он понимал, что если сейчас же не ляжет спать, то остаток ночи и весь последующий полет проведет в медицинском отсеке. Маэстро с вожделением взглянул на кровать и почувствовал неодолимое желание бросить все и рухнуть на кричаще красное покрывало. Усилием воли он заставил себя раздеться и натянуть пижаму из капелланского шелка. Не в его правилах терять достоинство и изменять привычному образу жизни только потому, что его призвали на военную службу. Как-никак, а его имя известно в самых дальних уголках галактики. С этой мыслью маэстро погрузился в объятия крепкого безмятежного сна.

Стук в дверь застал Мартэна врасплох. Вскочив из-за стола, маэстро разлил чай на музыкальную партитуру, лежащую перед ним. Выругавшись, он осторожно промокнул страницу салфеткой и раздраженно крикнул:

– Войдите!

Появившаяся на пороге Ухура мгновенно оценила обстановку.

– Я принесу полотенце, – сказала она. Помогая насухо вытереть промокшие листы партитуры, девушка объяснила:

– Я хотела пригласить вас позавтракать вместе со мной.

– Так… Значит, ваш мудрый командир специально подослал ко мне пышнотелую красотку, чтобы напоить и затащить на корабль? – язвительно прошипел Мартэн.

Возмущенная Ухура бросила полотенце на стол и колючим взглядом впилась в пианиста:

– Если вы хотите оставаться вздорным сукиным сыном, то я немедленно уйду.

– Не правда. Прошлой ночью я был самым очаровательным мужчиной на Капелле.

– Это как еще посмотреть. Вы не должны были говорить колкости о моей службе!

– Вот как? А разве это не правда? Может, я попал на корабль добровольно?

– Это – другое. Вы прекрасно знаете, что необходимы миссии.

Смущенный неожиданной мыслью, Мартэн стал нервно перелистывать страницы партитуры:

– А вчера там, в коридоре, вы были против моей мобилизации?

– Да. Причем я высказала свое мнение в нарушение всех правил, – обиженным тоном ответила Ухура, перебирая щеточки, скляночки и флакончики, во множестве расставленные перед зеркалом. – Более того, я и сейчас не имею права находиться в ваших апартаментах…

– Так почему вы здесь?

– Не знаю, – вздохнула она, стараясь не встречаться взглядом с Мартэном.

На некоторое время в каюте повисла напряженная тишина, затем маэстро очень тихо произнес:

– Вы не будете против, если я скажу вам, что я… хм, рад вас видеть?

– Нет, не буду, – покачала головой Ухура и, приблизившись к Мартэну, повторила предложение: