Ключи Пандоры, стр. 46
– Понимаю, – кивнула Юля. – И, насколько я знаю, статья имеется за незаконное создание религиозной организации. Тут вы правы, Николай Петрович.
– А я про что? – обрадовался Савченко. – Я думал: подкоплю материалов, а потом – со всей силой закона и припечатаю! Чтоб неповадно было! А он взял и съехал.
– И перестал вас тревожить? – констатировала Юля, понимая, что потратила время зря. – Могу вас обрадовать! Воронин действительно создал нечто вроде секты поклонников древнего славянского божества Ярилы, по-нашему, солнца, и окопался в районе деревни Миролюбово. Живут они в пещере, прыгают через костры и тырят картошку у местных старушек.
Она переложила стопку бумаг на стол и приподнялась.
– Нет! – сказал Савченко.
– Что – нет? – Сердце дрогнуло от нехорошего предчувствия, и Юля замерла в неудобной позе.
– Нет, он не в Миролюбове живет. Во всяком случае, не всегда. Я его видел в Заречном, там, где коттеджи наших богатеев.
Юля снова присела на стул.
– А что он там делает? – нахмурилась она. – Проповедует культ Солнца?
– Может, и проповедует, не знаю, – пожал плечами Савченко. – Мне в самом Заречном особо делать нечего. Бывший сослуживец туда недавно к сыну перебрался, я и заехал его навестить. Смотрю, а к дому напротив машина дорогущая подъезжает, а из нее выходит этот Воронин. Я его по козлиной бородке узнал. Одет чисто, патлы свои в косичку заплел, а на лице очки темные. Дорогие! Я такие по телевизору у актера Нагиева видел. А он дешевку не носит. Ну, думаю, за ум взялся. Водителем или кем-то еще устроился. Притормозил, еду тихо. Глянь, а он ворота открывает и заезжает во двор, а особняк там, скажу тебе, не фу-ты ну-ты – трехэтажный, во дворе фонтан и забор под два метра. А затем подает руку, и из машины краля вся такая расфуфыренная выходит. Воронин нежно ее за талию обнял… – Савченко вздохнул. – Дальше я не видел, ворота закрылись. Но потом все-таки спросил сослуживца, мол, так и так, уж не ошибся ли я? А он и говорит, да, Воронин это, богатый предприниматель, а красотка – то ли жена, то ли любовница. Может, и не его это дом, а любовницы? Но в машине ведь он за рулем сидел. Странно, правда? Дети картошку воруют, а папаша на «Лехусе» ездит.
– На «Лексусе», – автоматически поправила Юля. – Хотя не факт, что и машина его. Но, с другой стороны, богатые красотки с нищими не водятся. Откуда ж у него деньги?
– Понятия не имею! – пожал плечами Савченко. – Как-то быстро он разбогател, но уж явно эти деньги не заработал. Чуть больше года прошло, как он из нашего дома съехал!
И засуетился.
– Вам адрес дать? Я его записал.
И тут Юля вспомнила рассказ Эсмеральды Кугуар, по воле судьбы оставшейся без квартиры. Боже, какая примитивная схема! Сколько уже писали об этом, сколько предупреждали, но люди готовы верить в кого угодно и кому угодно, особенно те, кто оказался вдруг на краю пропасти. Но помимо их имеется масса экзальтированных дур типа Таньки-Эсмеральды, ее занудной сестры и Анны – похоже, умственно отсталой девицы. Но когда-нибудь они прозреют. Только тот, кто пел им про птичек и солнышко, будет уже далеко, не на небесах, а в какой-нибудь теплой и уютной стране, с которой у России нет договора о выдаче преступников.
– Давайте! – решительно сказала она.
Получив у Савченко листок бумаги с адресом, Юля наотрез отказалась от папки компромата на местную администрацию, но, когда посмотрела на часы, с сожалением отметила, что съездить в коттеджный поселок уже не успеет. Рассудив здраво, что Воронин никуда не денется, она отложила сбор разведданных на завтра и с чистой совестью отправилась на работу.
Однако замыслы полетели в тартарары, потому что на следующий день в ее квартире раздался телефонный звонок, в корне поменявший все планы.
Часть IV. Бег на короткую дистанцию
Глава 1
Несмотря на ранний час, у здания Министерства обороны сновали люди. Припарковавшись так, чтобы видеть вход, Завадский зорко наблюдал за подъезжавшими машинами.
Никита развалился на заднем сиденье, но фотоаппарат держал наготове. Судя по всему, за ночь ему заметно полегчало. Лихорадочный румянец на скулах сошел, а глаза вновь смотрели осмысленно и остро. Иногда его взгляд сверлил затылок Завадского, и тому становилось слегка не по себе.
Посмотрев на Никиту, Завадский с сожалением подумал, что с большим удовольствием созерцал бы его подружку, однако тут же себя одернул. Неприязнь Юлии была очевидной. В кафе он сказал своему агенту, что она его не интересует. Но это было лишь полуправдой. И если бы не задание, кто знает, как бы все сложилось? В списке его побед значились и более недоступные красавицы, не чета этой провинциальной журналистке.
Завадский тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания, и снова уставился в окно. И вовремя! К стоянке подкатила черная «Тойота Камри».
– Вот он! – негромко сказал Завадский. – Снимай скорее!
Журналист встрепенулся и безостановочно стал щелкать затвором фотоаппарата, а полковник довольно ухмыльнулся. Харламов как ни в чем не бывало вошел в здание. Лицо его было безмятежным, значит, еще не в курсе, что конструктор его предал.
– Все заснял? – спросил Завадский и взглянул в зеркало заднего вида.
Никита кивнул и протянул ему фотоаппарат.
– Посмотришь?
– Потом! Главное, чтобы снимки получились качественными, ведь так?
Никита не ответил. Его глаза странно блеснули, но Завадский был доволен тем, что все идет без проколов, и ничего не заметил.
День прошел в наблюдениях. Никита апатично валялся на заднем сиденье и лишь иногда бегал к соседнему ларьку за хот-догами. И эти хот-доги стояли уже комом в горле. От фанты и колы на зубах образовался противный налет с привкусом пластмассы, от которого не так-то просто было избавиться. В ларьке продавались только газировка да теплая минералка, что было едва ли не хуже. Холодильник не работал, продавщица – несчастная, взопревшая от жары – обмахивалась сложенной вчетверо газеткой и мрачно посматривала на бесконечное синее небо без единого облачка.
Пока Никита молча страдал на заднем сиденье, Завадского снедало нетерпение. Долго находиться у здания Министерства обороны он опасался: мало ли? Он понимал, что Харламов в любом случае начеку и способен заметить слежку. Кроме того, охрана могла заинтересоваться подозрительной тачкой, торчавшей весь день под окнами стратегического объекта, и проверить документы ее пассажиров.
Завадский решил не рисковать, отъехал от здания Минобороны и припарковался неподалеку, за углом, рядом со стоянкой автомобилей. Здесь Харламов оставлял свою машину, пренебрегая служебной парковкой. Бесспорно, лучший вариант, если он сразу направится домой. Ну, а вдруг ему взбредет в голову навестить любовницу – гламурную дурочку с васильковыми глазами анимэшной феи? Или приспичит после работы пойти в бар с дружками-военными? Если… Смешное слово, которое несет в себе тухлое амбре фатальности. И, как ни крути, как ни просчитывай варианты, все равно найдется один-единственный, обычно непредсказуемый.
– Зря мы тут маемся, – сказал Никита, отрывая Завадского от тяжких дум. – Все равно он раньше шести-семи часов с работы не уйдет!
– Уйдет! Сегодня пятница, они до пяти работают, не ной!
Никита что-то буркнул себе под нос и замолчал. Завадский бросил на него недовольный взгляд, но предпочел не продолжать спор. В машине было душно, несмотря на опущенные стекла. Часы тикали, отмеряя минуты, солнце плавило асфальт, дворник-узбек в оранжевой жилетке поверх замызганной футболки подметал площадку возле магазина. Лицо потомка Тамерлана не выражало никаких эмоций, кроме обреченной покорности.
Москва нависала, давила презрением и гордыней. Кто такие? Не местные? Чего приехали? Паспорт, регистрацию!
Безразличие и надменность каменных громад Никита ощущал всеми клеточками организма. Он никогда не любил этот город, не понимал людей, которые страшно гордились своей принадлежностью к столице, по сути, всего лишь – людской мегасвалке. Сколько их осталось, коренных москвичей? Или вымерли, как доисторические рептилии, не способные приспособиться к мелким хищникам? Откуда взялись эти спесивые снобы, которые вальяжно растягивают букву «а» и считают это истинно московским говором? Разве коренные москвичи так говорят? Разве коренные москвичи относятся к приезжим столь высокомерно и брезгливо?