Паук приглашает на танец, стр. 36
— Тогда я могу идти?
— Это вам решать.
— Вы обещаете больше так не делать? — кивнула я на запястье.
— Нет, — просто ответил он. — Я не даю обещаний — не люблю выслушивать потом упреки.
Я вспомнила ещё об одной своей просьбе.
— Я могу сходить сегодня вечером в деревню?
— Ах да, деревенские танцульки.
— Я пойду туда за платьем.
— Никогда этого не понимал.
— Танцев?
— Зачем девушкам платья.
— Так вы меня отпускаете?
Он сделал нетерпеливый жест.
— Идите.
— А леди Фабиана не будет против?
Его брови сдвинулись, он злорадно усмехнулся.
— Едва ли она сможет возразить, графиня охрипла от криков.
— Надеюсь, вы не были слишком суровы с виконтом?
— Паршивец заслужил порку, но до неё дело не дошло, если вы об этом.
— Он испортил ваш портрет… — осторожно заметила я.
Граф метнул на меня быстрый взгляд.
— Да. Художник был не из выдающихся, и, говорят, я там сам на себя не похож…
«Совершенно другой человек, если быть точнее».
— …но я, как и многие, испытываю ностальгическую привязанность к подобным вещам.
Откуда-то сверху до нас донёсся голос Дезире, призывающий графа. Не прощаясь, он развернулся и исчез за поворотом.
ГЛАВА 28
Как оказалось, граф выражался вовсе не фигурально, когда сказал, что леди Фабиана охрипла от криков. Её голос действительно потерял прежнюю чистоту и звучность. Она то и дело откашливалась, прочищая горло. Я заметила, что взгляд мистера Дрейка обрёл большую осмысленность по сравнению со вчерашним днём. Не ускользнуло это и от внимания Дезире. Началось с того, что она обратилась к нему с пустячной просьбой — помочь застегнуть браслет, — но тут же одернула себя, видимо, решив, что тот не посмеет отлучиться от графини дальше отбрасываемой ею тени. К удивлению гостьи (а ещё больше самого мистера Дрейка), он довольно легко исполнил её просьбу.
Леди Фабиана, наблюдавшая эту сцену, окликнула его, и мистер Дрейк немедленно повиновался. Но на его лице застыло всё то же недоуменное выражение, будто он и сам поразился своей самостоятельности. Ещё несколько подобных эпизодов, и Дезире крепко задумалась. Потом позвонила в колокольчик и велела прибежавшей на зов Норе принести абрикосового сорбета.
— Вы составите мне компанию, леди Фабиана? — любезно обратилась она к хозяйке.
Графиня потёрла горло и метнула в неё убийственный взгляд:
— Что за дурной вкус.
— А вот я бы не отказался, — бодро отозвался мистер Дрейк. — Принесите и мне порцию. Да, и захватите вообще чего-нибудь перекусить. Рисовый пудинг и хорошая баранья лопатка придутся как нельзя кстати. Кажется, со вчерашнего дня крошки во рту не было… Я вообще не помню, когда ел в последний раз, — ошеломленно закончил он.
— Нет, Дамиан, — повелительно повысила голос графиня и тут же закашлялась. — Что за плебейский выбор.
— Но всё же…
Леди Фабиана вздёрнула брови, и он немедленно умолк, но вот это «но всё же» не укрылось от цепкого внимания Дезире. Было видно, что и графиня раздосадована.
— Нора, принеси мистеру Дрейку фаршированных перепелов, печеный картофель и йоркширский пудинг.
— Слушаюсь, миледи.
В этом месте я их оставила, решив воспользоваться советом мистера Фарроуча и действительно провести эксперимент. Пока Симона отвернулась, я стащила нож и слегка порезала себе палец. Стоило красной капле проступить на месте лопнувшей кожи, и поверхность колокольчика с надписью «Мисс Аэнора Кармель» помутнилась — совсем как утром, когда я неважно себя чувствовала. Я надавила сильнее, и к потертости прибавилась ржавая сеточка. Обратный эксперимент я проводить не стала.
К вечеру Иветта засобиралась в деревню. Беула с тоской наблюдала за её жизнерадостным порханием по кухне.
— О, прости, Беула, — спохватилась счастливица, — но это ведь не последние танцы. Ты ещё сходишь.
— Схожу, — мрачно согласилась Беула. — У нас ведь что ни день пляски устраивают.
Она вышла проводить нас на крыльцо.
— И гляди, чтоб Гален не слишком веселился там без меня, — напутствовала она.
— Непременно, — прощебетала Иветта, — нарочно ему ноги отдавлю, чтоб лишнего не танцевал.
И мы отправились в путь.
Погода стояла привычно пасмурная, кобальтовые облака стелились так низко, что, казалось, протяни руку и ухватишь клок сумрачной дымки. Замок казался каким-то притихшим. Унылые серые окна следили за нами настороженными глазницами.
Когда мы шли к воротам, среди кустов мелькнул синий бархат.
— Да ты просто ослеп! — с раздражением шипела Дезире невидимому собеседнику, на местоположение которого указывали только покачивающиеся ветви. — Как ещё это можно объяснить?
— Ты не можешь знать наверняка, — возразил мужской голос, в котором я узнала голос мистера Дрейка. — Это чушь! Да хоть бы и так, что с того? — с вызовом закончил он.
— Ну, раз нравится быть посмешищем…
Заслышав на дорожке наши шаги, они понизили голоса и углубились в садовый лабиринт.
В пути Иветта что-то весело напевала и, вместо того чтобы обходить лужи, грациозно их перепрыгивала, выкидывая ножки в танцевальных па. Забрызгав во время одного особо изящного пируэта подол, она досадливо поморщилась и пристроилась рядом со мной, стараясь ступать чинно, как и положено приличной юной девушке в предвкушении танцев. Я как бы невзначай поинтересовалась, что она думает о неприятности с испорченным портретом.
— Ох, жалко-то как! — всплеснула руками она. — Хозяин на нём сущий ангел!
Я навела её на подробности, и вдруг выяснилось, что граф светловолос, широкоплеч, голубоглаз и вообще подозрительно похож на одного моего знакомца из деревни.
Ранее этот же вопрос я задала по отдельности Норе, Симоне и Беуле, и каждая из них подтвердила, что хозяин необычайно хорош собой, прямо-таки самый красивый мужчина из всех, кого им доводилось видеть… вот только каждая описала его по-своему. Выяснилось, что Кенрик Мортленд невысокий, но жилистый, и с рыжими вихрами, но при этом здоровенный усатый брюнет, гладковыбритый, но с окладистой бородой.
Поскольку к этим описаниям я могла прибавить ещё и своё, то поняла, что моя догадка верна. Открытие меня возмутило: какая нечестная игра! А главное, как он это делает? Как обходит императорский запрет?
Едва закончив отвечать на вопросы о графе, Иветта взялась за меня:
— А вот у вас, мисс Кармель, — озорно подмигнула она, — признайтесь, кто-то есть там, дома?
— У меня нет кавалера, Иветта, если ты об этом, — я осторожно обошла ямку с мутной жижей, в которой расправлялись красные нити глины. — У нас с этим сложно.
— Отчего же? Вы, пусть и не красавица (ой, простите, но совсем ведь необязательно быть раскрасавицей, чтоб поклонник сыскался. Напротив, иногда совсем вредно!), но девушка воспитанная и знающая. Наверняка и про вас сыскался бы жених.
— Всё не так просто… За всю жизнь я встречала лишь двух мужчин нашего вида. Одним был почтенный директор нашего интерната…
— Наверняка мужчина видный! — загорелась она.
— … а вторым его трёхлетний правнук.
Она сникла и понимающе кивнула.
— К тому же на что будет похоже такое супружество? Ведь я должна жить при воспитанниках. И если ты можешь служить в одном доме на протяжении жизни…
Иветта фыркнула, и я поняла, что в её планы не входит навечно остаться на кухне.
— …ну, или сколько сама посчитаешь нужным, то мне каждые четыре-пять лет придётся подыскивать новое место. Какой супруг на это согласится? И где он будет жить, чем заниматься, пока я работаю?
— Наш Двэйн одно время был женат на судомойке, только она сбежала потом с заезжим прапорщиком. Ох, и красавец мужчина был! Усища воот такие! Хоть мне и двенадцати не было, а уже тогда подметила, какой взгляд у него масляный. А так было удобно, — пожала плечами она, — оба служили при графе. Кстати, Двэйн уже лет пять как один-одинёшенек. Уверена, он и сам подумывал подыскать новую жену. Хотите я с ним поговорю?