Ворон, стр. 116

Приближалось Рождество, и в лесах, принадлежавших Элфдину, заметили огромного кабана. Тан пригласил старшего сына на охоту.

— На святки у нас на столе будет великолепная кабанья голова, — пообещал Эдвин, целуя утром Уинн, его рука проскользнула под рубашку, чтобы взять полную грудь.

— Полежи подольше в постели, мой господин, — соблазняла его Уинн. — Лучше поохотиться сегодня здесь, чем в холодном сыром лесу — Она притянула его голову к себе и поцеловала долгим неторопливым поцелуем, возбуждающе поигрывая языком у него во рту.

С глубоким вздохом Эдвин зарылся лицом в ее душистые волосы на долгое сладостное мгновение, потом с сожалением оторвался от нее.

— Ты, моя дикая уэльская колдунья, можешь подождать от меня удовольствия, а кабан, увы, нет. Если эта тварь уйдет за пределы моих владений, то достанется кому-то другому — Ты уверен, что я буду дожидаться удовольствий от тебя? — подшутила она.

— Да, — самоуверенно ответил он, схватив ее на руки с притворным гневом, когда она выскочила из постели. Он на короткий миг прижал ее к себе, а затем, поставив на ноги, нежно шлепнул по ягодицам. — Позаботься о моей еде, жена!

— Для этого у нас есть домашние слуги. Мне же лучше отправиться в мою аптеку и приготовить зелье, чтобы удержать тебя.

На самом же деле Уинн подошла к колыбели, где лежала, проснувшись, голодная дочка. Быстро поменяв пеленку, Уинн опять уселась на кровать и дала малышке грудь. Аверел жадно зачмокала, Эдвину пришлось отвести глаза. Вид их ребенка, сосущего материнскую грудь, возбудил его гораздо сильнее, чем он хотел. Даже сейчас он не верил своей счастливой судьбе, которая послала ему молодую и прекрасную жену.

Пришли слуги и принесли в спальню воды для мытья. Закончив кормить дочь, Уинн передала ее молодой служанке, которая смотрела за Аверел. В свои восемь месяцев девочка была хорошенькая и здоровенькая. Она походила на отца, и у нее, как и у Эдвина, были темно-каштановые волосы. Только глаза, сделавшись из голубых зелеными, стали такими же, как у матери. Обычно жизнерадостная, Аверел могла разбушеваться в самый неожиданный момент.

— У нее характер саксонского рыцаря, — говаривала Уинн мужу, когда их дочка кричала и ревела от гнева. В эти редкие моменты только он мог утихомирить ее, а Уинн качала головой с притворным отчаянием. — Она уже обводит тебя вокруг своего хорошенького пальчика. Боюсь, ты избалуешь ее.

Они искупались и быстро оделись на предстоящий день. В то время, пока Эдвин и Кэдерик будут охотиться на кабана, Уинн и остальные женщины займутся украшением дома к празднику Они спустились в зал на утреннюю трапезу. На столе лежал свежий хлеб, твердый острый сыр, стояли тарелки с ячменной кашей и молодой сидр. Арвел и его няня, Гита, уже ждали их. Сын Уинн по-прежнему спал в домике Гиты со своей кормилицей, поскольку он еще не был отлучен от груди и завидовал, когда мать кормила сестричку Остальные члены семьи торопливо вошли в зал. У Кэдерика, на удивление, было хорошее настроение. Он и его отец добродушно подшучивали друг над другом на разные лады, споря, кто из них первым заметит кабана и, конечно же, кому выпадет честь первым убить его.

За стенами зала слышался яростный лай собак, когда их привели из псарни. Кроме псарей, на охоту отправлялись несколько дюжин слуг, которые должны сегодня быть загонщиками. Их задачей было выгнать кабана на открытое место из его логовища, где лучники, фермеры тана, смогут выстрелить в него. Хотя они уступают право убить зверя лорду или его сыну, тем не менее они тоже получают удовольствие от охоты.

Но если грозит неминуемая опасность, тогда они не замедлят пустить в зверя стрелу.

У тана был большой лук, сделанный из лучшего тиса и стянутый превосходной тетивой. Рога лука были украшены полированной костью, оправленной в серебро. Подбадриваемый матерью, маленький Арвел потопал ножками к приемному отцу, пытаясь справиться с тяжелым футляром для лука. Эдвин усмехнулся и, нагнувшись, отобрал его у малыша.

— Скоро я научу тебя стрелять из лука, мой маленький сын, — сказал он, улыбнувшись мальчику и взъерошив его волосы.

Синие глазки Арвела загорелись от удовольствия, потому что он понял слова Эдвина.

— Па! — сказал малыш, энергично кивая головой.

— Он говорит еще что-нибудь, кроме «па»? — угрюмо проговорил Кэдерик — Он говорит то, что и любой другой ребенок в его возрасте, то есть мало, — резко заметила Уинн. — Но откуда тебе знать это, Кэдерик, ведь у тебя нет детей. — Она вручила Эдвину нарукавник на левую руку. — Это тебе, моя любовь. Я посылала за ним в Вустер.

Он взял подарок, улыбаясь от удовольствия, поворачивая его в руке.

Нарукавник был тоже сделан из полированной кости и оправлен в серебро, как и его лук — Прекрасная вещь, Уинн. Благодарю тебя!

— Солнце уже взойдет, прежде чем мы отправимся на охоту, если ты не расстанешься с этой женщиной, отец, — проворчал Кэдерик — Он прав, — быстро согласилась Уинн, предупреждая спор между отцом и сыном. — День не обещает быть хорошим, я предчувствую, что пойдет снег, мой господин. Если станет сыро, возвращайся домой. У меня нет желания ухаживать за больным все святки и Рождество.

Эдвин обвил ее рукой за талию и крепко поцеловал.

— Я вернусь при первых хлопьях снега или каплях дождя, моя дикая уэльская девочка. Помни, что ты должна ждать меня. — Он усмехнулся.

— Я буду ждать, мой господин, — нежно ответила Уинн и, встав на цыпочки, укусила его за мочку.

Тан захохотал во все горло.

— Ох, самка, за свою смелость ты поплатишься сегодня ночью! — Потом поцеловал ее в последний раз и вышел из зала.

— Он тебя сильно любит, — сказала с печалью в голосе Эдит.

— Я тоже его полюбила, — ответила Уинн подруге.

— Ты когда-нибудь вспоминаешь о другом?

— Да. — честно призналась Уинн. — Как мне не вспоминать, когда Арвел вылитый отец?

— Ты его по-прежнему любишь?