Мотылек летит на пламя, стр. 63

— Похоже, никто из вас толком не знает, за что воюет, — презрительно произнесла Сара, и майор ответил:

— К сожалению, вы правы.

Пока они разговаривали, материнское сердце Нэнси почувствовало неладное. Она выбежала со двора в тот миг, когда солдаты перекинули ее дочь через седло. Лила была спелената, как кукла, а ее рот заткнут тряпкой.

Когда негритянка бросилась к солдатам, раскинув руки, как черные крылья, один из мужчин произнес вполголоса:

— Сейчас она поднимет переполох. Надо ее остановить.

Второй прицелился и выстрелил.

После того, что с ней сделали солдаты, Лила перестала чувствовать свое тело. Непослушное, чужое, оно словно вросло в землю. Руки и ноги не двигались, губы онемели. Она долго лежала, потом попыталась встать и ползти, а после идти, стараясь не наткнуться на плывущие перед глазами деревья.

Ошеломленная неожиданным нападением, она не сопротивлялась насильникам. Они спешили нагнать отряд, потом один за другим торопливо овладели ею, после чего развязали и бросили.

Лила прибрела в Темру к вечеру, растрепанная, обессилевшая, безмолвная. Узнав, что мать убили, она села на кровать рядом с ее телом и сидела несколько часов, раскачиваясь взад вперед в каком-то странном колдовском ритме. Она молчала, но каждый мог почувствовать, как в ней нарастает жуткий, протяжный внутренний стон.

Мать всегда боялась, как бы с ней не случилось чего-то дурного, и в буквальном смысле слова положила на это свою жизнь.

Айрин не пыталась произносить слова утешения, ибо знала, что они бесполезны. Видя напряженные черты, потухший, обращенный внутрь себя взгляд Лилы, она понимала, что в той навсегда погибло доверчивое, наивное, беззлобное существо.

Айрин немного постояла, глядя на потерявшую прежний облик Лилу и мертвую Нэнси, а потом направилась в кухню, где оставленный для присмотра за майором солдат ел бобы из котла большой поварешкой.

— Твои приятели, — сказала она, — убили одну из негритянок и надругались над другой!

— И что с того? — с досадой произнес солдат. — Одной негритянкой больше, одной меньше — какая разница! Видал я этих черных шлюх! Они ложились под любого, кто показывал им самую пустячную безделушку! Скажите спасибо, что солдаты развлеклись с негритянкой и не тронули белых!

— С вас бы сталось, — с прежним спокойствием заметила Айрин, — ибо вы не армия, а стадо диких зверей!

— Полегче, леди!

— К вашему сожалению, я не леди.

До сего момента Айрин стояла, пряча револьвер в складках юбки. Теперь она подняла руку и выстрелила. Пуля угодила солдату в грудь; он покачнулся, и в его глазах отразилось недоумение. Потом он рухнул навзничь к ногам Айрин, которая даже не дрогнула.

В кухню заглянула Сара и вскрикнула, зажав рот рукой. Почти тут же за ее спиной появился Арчи, который принялся креститься, в ужасе приговаривая:

— Боже милостивый, мисс! Вы убили человека! Касси была права!

— Я убила янки, тварь, которая явилась в наш дом, не будучи приглашенной в гости, — отрезала Айрин и добавила, глядя на растекавшуюся по полу лужу крови: — Надо закопать тело и убрать все следы.

— Я ни за что не прикоснусь к мертвецу и не стану убирать кровь! Я всю жизнь работал в доме и ни разу даже не резал кур! — выкрикнул Арчи, дико вращая глазами.

— Иди, — сказала Сара, — мы справимся без тебя.

Она посмотрела на оружие в руках Айрин, и та заметила, что в глазах Сары больше нет нерешительности и страха.

— Думаешь, я совершила ошибку? — усмехнулась Айрин.

— Ты поступила правильно. Я тоже хотела это сделать, но у меня бы не хватило решимости. К тому же я не умею стрелять.

— Будет нужно, научишься. Ты поможешь мне закопать его и вытереть кровь?

— Да.

Вдвоем они кое-как оттащили солдата на задний двор и там с трудом вырыли в глинистой земле неглубокую яму. Потом вымыли полы в кухне, удивляясь тому, как сильно кровь въелась в дерево, — почти так же, как горе вгрызается в невидимую ткань человеческого сердца.

Им никто не помогал. Негры все знали, но они были столь напуганы случившимся, что бродили по дому, как тени, и даже не перешептывались между собой.

И все-таки Сара сказала:

— Мы пропали. Чего они не умеют, так это держать язык за зубами. Рано или поздно все станет известно.

— Ты имеешь в виду майора?

— Да.

— Ты предлагаешь застрелить и его?

— Ты бы смогла?

— Не знаю. Этого я убила в порыве гнева, но не уверена, сумею ли выстрелить хладнокровно.

Сама не зная, почему, Сара облегченно перевела дыхание.

— Хорошо.

— По крайней мере, — сказала Айрин, — пока он в нашей власти.

Сара не узнавала себя. Она, рафинированная южанка, хладнокровно рассуждала о том, убить или не убить человека, при этом едва смыв с рук чужую кровь!

Она с удивлением отметила, что привычные чувства к Айрин исчезли, уступив место чему-то иному. Сара видела, что и Айрин смотрит на нее без прежней враждебности. Сейчас только они двое могли отвечать за судьбу Темры и оставшихся в ней людей.

Через несколько дней после похорон Нэнси Лила сказала Айрин, что уйдет из Темры.

— Больше меня ничто не держит. Я слишком долго ждала и только теперь поняла, что должна действовать. Я попытаюсь найти Джейка.

Айрин так отвыкла делиться с кем-то своими мыслями и чувствами, что с трудом проговорила:

— Полагаешь, мне тоже надо отправиться на поиски Алана?

— Вы не знаете, где его искать, а Джейк дал мне имена своих родных и назвал город, в котором они живут. Неужели его родители не знают, где находится их сын!

— Сейчас повсюду опасно, дороги наводнены бродягами и убийцами!

— Все самое страшное уже случилось, — сказала Лила, и ее тон был бесстрастен, а глаза сухи. К тому же в стране полно бездомных негров, которые строят палаточные городки; думаю, я смогу найти там приют.

— Откуда ты знаешь об этом? Негритянская почта?

— Да. Мы пишем свою историю, которую нельзя прочитать в газетах и книгах.

— Ты все еще любишь доктора Джейка? — медленно произнесла Айрин.

— Да. И я должна найти его сейчас, пока мне еще есть что ему предложить, пока я еще помню то, что было между нами.

Айрин подумала о том, что в ее памяти иные, даже казавшиеся неизгладимыми воспоминания стерлись, обратились в прах, и сказала:

— Ты права. Отправляйся в путь, и будь что будет. Я не стану тебя утешать, просто расскажу правду о том, как мне удалось попасть в Америку. Мечты и упорство — вот то единственное, что ведет нас к цели, но мы никогда не знаем, какие препятствия встретим на этом пути и чем нам придется заплатить за наше счастье.

Глава 9

Джейк Китинг вернулся в Новый Орлеан в марте 1865 года, после того, как войска Шермана вошли в столицу Южной Каролины Колумбию и южане сдали порт Чарльстон, но еще до того, как был захвачен главный город Конфедерации Ричмонд.

С ним была Унга и ее сыновья: второго индианка родила прямо на корабле, ночью, во время качки, не издав ни единого стона. Его нарекли Бартом-младшим.

Когда Джейк увидел, что янки пощадили город, он не смог сдержать слезы радости.

Его любимый родной Crescent City [17], как прозвали его в народе, расположенный в том месте, где левый берег Миссисипи делает плавный изгиб, тонул в утренней дымке, нежной и легкой, как покрывало невесты.

Вдоль реки тянулись торговые ряды, креольские кварталы были украшены коваными оградами и изящными решетками, над узкими тротуарами нависали увитые зеленью балконы, а на площади перед собором Святого Людовика прогуливались люди.

Когда Джейк вошел в ворота родного дома, который покинул больше шести лет назад, у него защемило сердце.

Мать вышла к нему в знакомой с детства, переливчато-серой, будто грудка голубки, длинной плетеной шали, пахнущей кухней и домашним уютом. И сама она была точно голубка: маленькая, легкая, хрупкая.