Искусство осады. Знаменитые штурмы и осады Античности, стр. 12
Объявив войну Карфагену, Дионисий направился на запад, устраивая по пути набеги на Панорм, Сегесту и Энтеллу, но главной его целью был стоящий на острове город Мотия, колония карфагенян и их главная база в Сицилии. В качестве оборонительной меры горожане разрушили дамбу, соединяющую остров с берегом лагуны, и первой задачей Дионисия было восстановить ее, чтобы иметь возможность подвезти к городу тяжелые машины (Диодор Сиц. 14.48.2; 49.3). Когда карфагенский флот попытался вмешаться, он был отбит отрядами стрелков, размещенных на кораблях, и огнем «расставленных вдоль берега катапульт для дротиков» (Диодор Сиц. 14.50.1–4). Ученые продолжают спорить, были ли эти katapeltai теми торсионными катапультами, подобные которым использовали Александр Великий и его последователи. Но более вероятно, что Дионисий пользовался гастрафетами и их более крупными сородичами, вся сила которых была в громадных сложных луках. Такие орудия были непривычны для того времени и легко застали карфагенян врасплох.
Осадные орудия Дионисия I
Слова Диодора о «машинах всех сортов» (14.51.1), продвигавшихся к Мотии, представляют собой характерную гиперболу. Он также часто упоминает «снаряды всех сортов». Кроме катапульт, он конкретно упоминает только стенобитные тараны и шестиэтажные башни на колесах. Машины также использовались при Кавлонии в 389 году до н.э. (Диодор Сиц. 14.103.3); а для осады Регия в следующем году Дионисий «приготовил огромное количество машин невероятных размеров, которыми он сотрясал стены, пытаясь взять город силой» (Диодор Сиц. 14.108.3). Во время осады Мотии горожане встретили нападавших старым способом защиты — с помощью огня: «Они подняли воинов, сидящих в «гнездах», укрепленных на реях, подвешенных к самым высоким мачтам, и те с высоты осыпали машины врага зажженными стрелами с паклей и смолой» (Диодор Сиц. 14.51.2). Очевидно, что сиракузцы не изобрели достаточно эффективной защиты от огня, потому что им пришлось постоянно его тушить (Диодор Сиц. 14.51.1–3); возможно, были созданы отряды водоносов, которые передавали по цепочке ведра с водой из лагуны.
Как только сиракузцы прорвались в Мотию, Дионисий сразу же ввел в город свои башни, где их устройство позволяло опускать перекидные мосты прямо на крыши городских зданий, и последовала длительная рукопашная битва, в которой нападавшие победили только за счет численного преимущества. В хаосе остались живы только те, кто укрылся в храмах, а город был полностью разграблен. Совсем по-другому разворачивались дела в Регии, который держался почти год, пока голод не вынудил жителей сдаться; шесть тысяч выживших были отправлены в Сиракузы в качестве рабов (Диодор Сиц. 14.111.1–4).
Однако осадные машины не были универсальным средством покорения укрепленных городов. Еще при Мотии Дионисий убедился, что для использования тяжелых машин нужна ровная поверхность, но и она не гарантировала быстрого успеха, как показал пример Регия. При первой попытке взять город в 393 году до н.э. Дионисий устроил ночную эскаладу, явно желая избежать необходимости доставлять сюда машины. Ему удалось поджечь ворота, но горожане тут же сами стали поддерживать огонь, который и помешал сиракузцам войти (Диодор Сиц. 14.90.5–6).
В других случаях машины вообще нельзя было применить. Тавромений, город в горах, был едва доступен даже для пеших воинов, не говоря о машинах. Зимой 394 года до н.э., когда Дионисий предпринял рискованный штурм этой занесенной снегом крепости, его воины были легко отброшены защитниками и обращены в бегство (Диодор Сиц. 14.87.5–88.4).
Ранние укрепления для артиллерии?
До своей смерти в 367 г. до н.э. Дионисий Сиракузский 30 лет дружил со Спартой, а позже пытался вести переговоры с Афинами. Есть несколько свидетельств, что, видимо, в результате этих контактов вести о машине-луке, или стреломете, дошли до материковой Греции. Например, «катапульта для стрел» (katapeltikon belos) явно появляется в Спарте примерно в это время. к общему неудовольствию зрителей (Плутарх «Этика» 191 Е). Тем не менее письменные источники этого периода не содержат упоминаний об употреблении стреломета, поэтому ученые вынуждены обращаться к археологии, чтобы заполнить эту брешь. Некоторые из них пришли к выводу, что укрепления, возведенные в Центральной Греции в середине IV века до н.э., имеют признаки того, что их готовили для стрелометов.
Марсден уже заявил, что наличие в верхних этажах башен окон со ставнями вместо узких бойниц показывает, что они предназначались для катапульт. Развивая эту тему, Обер пересматривает даты нескольких фиванских и афинских башен, относя их к 360-м годам до н.э., и связывает их с появлением стрелометов. Применяя свою теорию к орудиям малого размера, с 6,5-футовой базой (2 м) и 5,5-футовым луком (1,7 м), он пришел к выводу, что среднее помещение размером примерно 59 кв. футов (5,5 кв. м) может вместить две такие машины. Но его теория встречает серьезные возражения. Кроме того, что две машины — это просто мало для серьезных боевых действий, в этих помещениях и окон гораздо больше, чем было бы необходимо для орудий.
Огромная угловая башня крепости в Эгосфене, относящаяся к 343 году до н.э., особенно выделяется в этом отношении; большое количество окон в 81-футовой (7,5 кв.м) верхней комнате позволило Марсдену предположить, что она была предназначена для размещения артиллерии. Но если так, она кажется очень плохо спланированной, потому что только два из трех окон с каждой стороны могут быть использованы для стрельбы из таких машин, а третье в каждом случае будет заслонено орудием, стоящим у соседней стены. Точно так же устанавливать катапульты в 53 футах (16 м) над землей было бы не самым удобным. Более вероятно, что особая высота этой башни должна была давать лучший обзор окрестностей. Естественно, что в случае нападения лучники и другие метатели снарядов также могли использовать эти окна.
Эней Тактик
Мы можем получить широкое представление о греческом искусстве осады того времени из книги Энея Тактика, который, видимо, был аркадским военачальником в 360-е годы до н.э. Эней рассказывает читателям, как выжить, повергшись осаде, дает инструкции по защите стен, ворот, по борьбе с поджогами, но главное место в его работе занимают способы уберечься от предательства. В этом Эней просто отражает реалии современного ему осадного дела. Например, спартанская армия, воевавшая в 399 году до н.э. на северо-западе Малой Азии, ряд городов взяла силой, а некоторые — хитростью (Диодор Сиц. 14.38.3).
Когда нападающий не мог рассчитывать на предательство кого-то из осажденных, осадные лестницы, видимо, оставались самым распространенным способом атаки. Эней рекомендует защитникам города отталкивать лестницы от стен, используя шесты с раздвоенными наконечниками, и описывает сложные передвижные устройства для этой же цели (36.1–2). Он также говорит, что огонь может быть хорошим союзником как для нападающих, так и для осажденных. Помимо создания дымовой завесы (32.1), защитники должны использовать огонь, если «появятся осадные щиты» (33.1), добавляя смолу, паклю и серу, чтобы усилить горение. Осаждающие, находясь около стен, где они могут быть обстреляны, должны разработать разные варианты укрытий. Например, Ксенофонт пишет, как в 399 году до н.э. при египетской Ларисе спартанский генерал Фиброн попытался выкачать городской запас воды, прокопав подземный ход, а входное отверстие хода, где шли работы, защитил деревянным навесом (Ксенофонт «История Греции» 3.1.7). Но навес был сожжен. От этой опасности Эней тоже предостерегает читателя, советуя не выставлять вблизи осажденного города никаких деревянных конструкций. Он рекомендует защищать такие строения сыромятными плетеными матами или покрывать их птичьим клеем — вязким веществом, получаемым из ягод омелы. Ну, а уж если что-то загорелось, то лучшим средством тушения считался уксус (33.3; 34.1).