Кандар из Ферраноза, стр. 21
Дважды они подвергались нападению разбойников, и дважды разбойники пали от клинков троих отважных воинов. Во время этих поединков Крак наполнял Кандара яростью и беспощадностью к врагу, получая свое кровожадное удовольствие. Он разделял с ним также и постельные битвы, причем, оказалось, что не только Крак является кладезем сексуальной премудрости, но — что удивительно! — также и Тошо. В общем, все трое стали друзьями не разлей вода.
И однажды, когда утреннее солнце нещадно припекало их головы, а трава вдоль дороги пожухла и стала желтой от жары, Анджелена сказала:
— Сегодня, о Кандар, мы увидим мой родной дом!
Ему никогда не приходило в голову спросить свою прекрасную спутницу, что привело ее так далеко на юг. Вернее, приходило, и однажды он осмелился задать этот вопрос. Лицо ее потемнело.
— Я должна была похоронить Алана, моего брата, сраженного кем-то, чье имя неизвестно. Он уже давно был мертв, когда новости достигли замка Аскапард, и давно покоился в земле, когда я прискакала в Джилгал. Но его следовало похоронить в соответствии с обычаем, сотворив ритуал в честь Сверкающей Спирали. И я сделала все, как нужно.
Именно это объясняло внезапные перемены в ее настроении: гнев на то, что ее брат был давно мертв и не похоронен как должно, и ее ответственность за исполнение обряда. Чтя Гелиоса, Кандар считал несколько нелепым такое серьезное отношение к некоей Спирали. Хотя сколько земель — столько и богов.
Спутники ехали по земле, опаленной солнцем, где трава не вырастала высокой из-за жары, где откуда ни возьмись налетали пыльные бури. Из-за этих бурь страдали деревца, изломанной линией видневшиеся на горизонте. И еще их непрерывно сопровождали какие-то летающие точки, не приближающиеся, но и не исчезающие.
— Стервятники, — сказала девушка. — Сверкающая Спираль не оставит в беде человека, которого угораздит сломать здесь ногу.
Показались стада животных, бродящих по степи и обмахивавшихся хвостами. Они бродили, опустив голову. Почуяв людей, животные мгновенно умчались, так скоро, что их спины и хвосты составили одно колышущееся море.
Теперь Кандару стало ясно, почему подданные его подруги были охотниками.
— Эти пастбища не смогли бы прокормить даже наполовину одомашненных животных, — сказала ему Анджелена. — Дикие звери сильнее, крепче и легче добывают себе пропитание. Жизнь здесь трудна. Но здесь мой дом.
А потом он увидел море, и оно потрясло его своей огромностью.
Всадники спускались по небольшому склону, пыль клубилась под копытами думарестов, а там, внизу, лежало море!
— Да может ли это быть? — изумился Кандар.
Анджелена рассмеялась, хотя и немного горько; все-таки она гордилась своей землей.
— К востоку побережье становится более изрезанным. Но присутствие воды не делает эти берега более пригодными для земледелия. Люди зовут тот край Берегом Скелетов.
— Там все разъедено солью, — добавил Аллейн. — Плохое место.
Когда же наконец показалась уютная бухточка с усадьбой из белого кирпича, окруженной различными постройками и жилищами, где росли карликовые деревца, Кандар был рад, что можно отдохнуть. Они въехали в поселок под оглушительный лай собак, кудахтанье кур и пронзительные крики детворы, а также приветственные возгласы бронзоволицых мужчин и женщин с яркими глазами.
Высокий человек в одеянии из крепкой ткани наподобие парусины и коричневой кожи, с рапирой, украшенной драгоценными камнями, бросился навстречу Анджелене, сгреб ее с седла с нешуточной силой. Его лицо казалось точным слепком с лица Аллейна, разве что отмеченным большим престижем и властностью. И еще в нем явно проступало сходство с Анджеленой.
Все вокруг взволновалось и пришло в движение. Какая-то женщина зарыдала, выбежав из-за глинобитной стены. Аллейн подошел к ней с беспомощным и подавленным видом. Женщина отталкивала его. Он отошел, не зная, как ей помочь. Кандар моментально подумал о погибших в лесу Семелы и об обезьянах-вампирах.
Ночь стала настоящим праздником, а Кандар, разумеется, — почетным гостем. Домашнее вино лилось рекой, рассказывалось множество старых преданий, а молодые мужчины мерялись силой. Когда все закончилось, и звезды ярко сияли на небосводе, Анджелена пробралась в комнату, где ночевал Кандар. В том, что они были любовниками, не было ничего постыдного, однако под утро она вернулась в свою спальню.
С утра второго дня пребывания в замке Аскапард Кандар начал строить планы. Анджелена настаивала на том, чтобы сопровождать его. Ее отец, Ательстан, хотя и колебался, все же подтвердил, что она достаточно взрослая, чтобы поступать по своему усмотрению. Принц же пытался разубедить ее.
Девушка со смехом клялась на огромном мече Кандара, вызвавшем неподдельный интерес охотников, что не останется дома. Наконец, скрепя сердце, юноша согласился. С ними так же поедут Аллейн и еще несколько человек. Они снарядят корабль.
— Охота в этом сезоне неплохая, хотя браконьеры чрезвычайно осмелели, — сказал Ательстан Кандару. — Если Анджелена желает пожертвовать своей долей на покупку корабля и провизии, что ж… — он многозначительно взглянул на Кандара и хмыкнул. — Пусть Сверкающая Спираль благословит ее, вот что я скажу.
— Только ради спасения Ферраноза! — для Кандара существовала лишь одна причина. Анджелена нравилась ему, бесспорно. Она была чудесной партнершей в постели. Правда, он не любил ее, если говорить о той любви, которую можно испытывать к женщине. Но для человека, согласившегося продать душу, лишь бы исправить то зло, которое он сам причинил своему городу, поиграть немного с девичьим сердцем казалось не такой уж большой бедой.
Краку и Тошо было нечего сказать на это.
Дни и недели летели, наполненные охотничьими вылазками и закупкой провизии для снаряжения корабля. И однажды, когда солнечные лучи поутру обещали благоприятную для плавания погоду, они взошли на корабль, чтобы держать путь на остров Хистею к волшебнику Нга-Эрешвигалу, слуге Лорда Теней.
Глава 9
О «Трилогии проклятых»
Беспомощным, барахтающимся в пучине морских волн, измочаленным страшной бурей достиг Кандар из Ферраноза острова Хистея.
Он стоял на носу корабля, вцепившись в руль и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь беснующиеся массы воды, чувствуя, что судно бросает вверх и вниз, как щепку, и затягивает в безумный водоворот. Крепкие и сильные гребцы работали веслами изо всех сил, но весла напоминали жалкие лучинки в буйстве стихии. Ветер налетал резкими порывами, разбивая барашки на волнах, и вся вода вокруг была усеяна клочьями пены. Рев урагана не прекращался ни на минуту.
И вдруг, в разгар бури, когда корабль бросало вверх и вниз на волнах, а под ним виднелись страшные глубины морские, Кандару показалось…
Он тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Нет, то было явью. Очертания земли на горизонте! Берег, окруженный черными скалами.
И тогда он взревел, как король-чародей, перекрикивая бушующую непогоду:
— Земля! Земля! Клянусь Гелиосом, впереди Хистея!
Аллейн неохотно подтянулся на ремне, которым они все привязались, чтобы не смыло за борт. Анджелена, к своему вящему неудовольствию, была отправлена на нижнюю палубу.
— Земля, Кандар? Айе, земля, так скоро…
Смутное предчувствие беды охватило Кандара. Наверное, крепкий охотник уже пострадал от бури и с ним происходит что-то не то, — или на него подействовали истории, рассказываемые моряками о Хистее?
— Скоро будем на берегу и зажжем огонь, Аллейн! А потом согреем свои косточки, поедим и выпьем!
— Ты прав, Кандар, айе, ты абсолютно прав. — И Аллейн стал руководить отчерпыванием воды.
Ветер толкал корабль все ближе к берегу. Паруса и мачты сильно пострадали от бури. Они шли без руля и почти без весел, ибо корабль несло к острову, как бревно.
Кандар поднял глаза. Небо скрывал мглистый туман. Брызги летели в лицо, и ему приходилось уворачиваться. А впереди поднимались скалы, странные черные бастионы, таящие угрозу, далекие и зловещие.