Невольница любви, стр. 78

— Никогда в жизни, мадам, не ожидал снова увидеть вас в этом зале, — признался герцог Гленкирк матери. — Добро пожаловать домой. Наконец-то!

— Спасибо, Джемми, — кивнула Кат, осматриваясь. Мало что изменилось здесь за годы ее отсутствия. Ее прабабка Дженет Лесли по-прежнему глядела на правнучку с большого портрета над камином. Кровь Христова! Неужели и Мэм в свое время сталкивалась с подобными трудностями? Весьма сомнительно. Такого ей наверняка не приходилось видеть.

— Где Индия? — спросил сын.

— Со своей матерью, Джемми. Им необходимо поговорить. Девочка слишком много страдала.

— Сядьте у огня, мадам, — пригласил он, подводя мать к удобному креслу и жестом приказывая слуге принести прохладительного. — Индии воздано по заслугам за непокорность и упрямство, — резко добавил он. — Полагаю, этот никчемный щеголь бросил ее, после того как добился своего. Вероятно, как только он понял, что ни Жасмин, ни я не дадим ему ни гроша, тут же исчез. Но так или иначе она погубила себя, и я никогда ей этого не прощу!

— Святые мощи, Джемми, к старости ты стал настоящим напыщенным ослом! И хотя Индия действительно сбежала с Адрианом Ли, у нее все же хватило ума сесть на одно из судов компании «О'Малли — Смолл». Она явилась на борт, переодевшись старухой, которую провожает в Неаполь племянник. К счастью, кузен твоей жены Томас Саутвуд узнал ее и взял под свою опеку, а глупого мальчишку запер в каюте. Между ними ничего не было, кроме нескольких краденых поцелуев. Беда в том, что недалеко от Эль-Синута корабль захватили берберские корсары. Поняв, что рабство неминуемо, Томас Саутвуд посоветовал своим людям принять ислам и тем самым избежать галер. Так они и поступили, и год спустя он смог бежать, захватив свой корабль. Молодой Ли, однако, оскорбил дея Эль-Синута и был прикован к галерному веслу вместе с другими невольниками. Мы даже не знаем, жив ли он.

— А моя дочь! Что сталось с Индией? — вскрикнул герцог.

— Она понравилась дею и попала в его гарем. Он влюбился в нее и сделал первой женой. Индия была без ума от мужа, но Том Саутвуд похитил ее, когда бежал на родину. Она уверяла его, что счастлива в Эль-Синуте, но он и слушать ничего не пожелал и привез ко мне, в Неаполь. Услышав горестный рассказ девушки, я, разумеется, решила отправить ее к мужу, но до нас дошли известия, что в Эль-Синуте началось восстание и дей был убит в схватке с янычарами. Поэтому я решила сама привезти ее домой, вместо того чтобы оставить на зиму у себя. Индия нуждается в родительской любви и внимании, Джемми, пойми это!

— Мы сказали соседям, что она осталась в Англии, а потом захотела навестить родственников во Франции и Италии, — медленно выговорил он. — Сомневаюсь, чтобы кто-то узнал о ее сумасбродстве, поскольку мы покинули двор как раз за день до ее побега. Если действовать осторожно и умно, ее похождения тоже останутся тайной. Ей, правда, почти двадцать лет, но думаю, что сумею найти ей подходящего мужа. Деньги решают все.

— Джемми, ты многого не знаешь. — Кат покачала головой. — Не спеши с замужеством Индии. Сейчас ей совсем не до того. Будь с ней терпелив.

— Мадам, я уже был с ней более чем терпелив, но всему бывает предел, — раздраженно заметил герцог. — У меня на примете несколько женихов, и еще до Двенадцатой ночи кто-нибудь из них наденет Индии кольцо на палец. Ну а уж потом пусть о ней заботится супруг. Остальное — дело не мое. Пусть вытворяет все, что в голову взбредет. Я горячо люблю свою падчерицу, матушка, не меньше, чем своих родных детей, но не позволю ей портить нам жизнь. Мы намеревались ехать в Ирландию, чтобы выдать замуж Фортейн, но после исчезновения Индии об этом не могло быть и речи. Бедная девочка вне себя от расстройства. Ей так хотелось зажить своим домом! Нет, Индию нужно как можно скорее сбыть с рук.

— Интересно, какой же мужчина захочет взять женщину в таком положении? — осведомилась Индия, входя в зал. Темно-зеленые глаза Джеймса Лесли почернели от гнева при виде округлившегося живота падчерицы.

— Иисусе! — прошипел он. — Чей ублюдок в вашем чреве, барышня?

— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? — с ледяным спокойствием отпарировала Индия. — Я ношу сына, сотворенного мной и моим мужем в счастье и любви. Это дитя — все, что у меня осталось от моего повелителя Кейнана-реиса. Я уже была замужем, папа, и другого супруга мне не надо. Ни один мужчина не займет его места!

Герцог Гленкирк, казалось, лишился дара речи.

— Ты говорила с матерью? — вмешалась Кат.

— Да, и все рассказала ей. Она в отличие от герцога понимает меня и заверила, что для меня всегда найдется место в этом доме. Но, я сказала, что останусь только до родов, а потом намереваюсь приобрести дом вблизи поместья моего брата в Кэдби. Я предпочитаю английские зимы шотландским. Джеймс Лесли наконец пришел в себя.

— И что ты скажешь людям насчет ребенка? И его отца? Поведаешь, что какой-то язычник запер тебя в гареме и взял силой? Ты родишь бастарда, Индия. Пойми это! И ни за что не найдешь себе мужа — с ребенком на шее!

— Я состояла в законном браке с Кейнаном, — устало пояснила Индия.

— Вы венчались? В христианской церкви? Церемонию совершал христианский священник? — взбесился Джеймс. В висках стучали десятки крохотных молоточков. Он любил Индию. Вырастил и воспитал. Но временами она доводила его до умопомрачения.

— Нас поженил главный имам Эль-Синута, но муж обещал, что нас соединят по законам нашей церкви, когда найдется протестантский священник, умеющий держать язык за зубами.

— Почему такая таинственность?! — загремел герцог.

— Потому что для мусульманина огромный грех — выполнять обряды нашей церкви. Мой муж был наместником султана в Эль-Синуте. Черт побери, отец, первый муж мамы принц Ямал-хан тайно обвенчался с ней по христианскому обряду!

— Но все посчитают ребенка незаконным, Индия, — не сдавался герцог.

— А моя мама? — бросила Индия.

— Твоя мама была индийской принцессой и воспитывалась у себя на родине. Твой дед Акбар оказался достаточно мудр, чтобы понять: если Велвет привезет дочь с собой, на малышке вечно останется позорное клеймо. Жасмин приехала в Англию уже взрослой, и никто, кроме тетушки Сибиллы, не осмелился усомниться в ее происхождении, и то лишь потому, что Сибилла вообразила, будто влюблена в меня, и ревновала к твоей маме.