Любовь дикая и прекрасная, стр. 70

— И правильно сделал король, — злорадствовала Бесс. — Это благочестивый человек.

Джеми засмеялся недобрым смехом.

— Дура ты, сестренка. Нет, просто глупенькая маленькая девственница. Король вожделеет маму, и когда она ему отказала, то Джеймс принудил ее навсегда оставить лорда Ботвелла, пригрозив нам всем.

— Тогда почему она зачала ребенка от папы, если его не любит?

— Чтобы помириться с ним, так я думаю, сестренка.

Наша мама — отважная и красивая женщина, и если ты не будешь вести себя с ней прилично, я тебя побью.

Катриона изумилась тому, сколько знал ее сын и каким Джеми оказался мудрым — в его-то годы. Она поняла также, что за Бесс придется внимательно присматривать.

Девочка быстро взрослела, слышала достаточно всяческих полуправд, чтобы прийти в смятение. Катриона прекрасно понимала, что рассуждения дочери принадлежали не самой девочке, они были эхом взрослых голосов. И догадываясь, чьих именно, графиня решила предпринять некоторые шаги, чтобы выправить положение.

Когда Катриона убежала к лорду Ботвеллу, то ее самая верная служанка так и не узнала истинной причины ее поступка. Возвратившись в Гленкерк, Эллен приняла Бесс с рук вечно занятых Салли и Люси Керр. Шли месяцы, вестей от Катрионы все не приходило, и растерянность славной женщины обратилась в гнев. Она неблагоразумно выразила свои чувства перед юной впечатлительной девочкой. А теперь, когда вернулась ее госпожа, Эллен оставила Бесс и стала снова прислуживать самой Катрионе, усугубив тем самым огорчение и обиду своей маленькой госпожи.

Графиня заметила, что Бесс скучала по Эллен, и, хотя Катриона всегда очень ценила верную женщину, ее чрезмерная мелочная заботливость уже начинала раздражать.

Казалось, служанка была убеждена, будто ее хозяйка совершила какой-то ужасный поступок и должна благодарить Бога, что Патрик Лесли простил ее. Катриона не стала бранить славную женщину, а, оставшись как-то раз наедине с ней, доверительно сказала:

— Элли, мне понадобится твоя помощь. Бесс достигла уже того возраста, когда ее надо направлять опытной рукой. Ты присматривала за девочкой, когда меня не было.

Не согласишься ли ты снова взять ее под свою опеку? Она так к тебе привязана.

— Я с охотой сделаю все, что вы пожелаете, мадам, но кто позаботится о вас самих в вашем положении?

— Элли! Ты становишься старенькой и глупенькой. Это же не первый мой ребенок. Без служанки мне, конечно же, не обойтись, но полагаю, что твоя племянница Сюзан прекрасно сумеет тебя заменить.

— Да, — задумчиво протянула Эллен, представив свою невзрачную, но весьма рассудительную племянницу. — Сюзан — это не какая-то там вертихвостка. Она будет хорошо исполнять свои обязанности, а я стану ею руководить. Но не разумнее ли ей вместо меня прислуживать госпоже Бесс?

— По-моему, с тобой, Элли, Бесс будет чувствовать себя лучше. Я помню, что в детстве ты была со мной так добра, Элли. Но решай сама.

Как и предполагала Катриона, Эллен решила, что лучшей госпожой окажется Бесс. Повелевать молодой и не уверенной в себе девушкой было нетрудно. Катриону служанка зачастую переставала уже и понимать. Вновь преисполнившись сознанием своей значимости, она приняла девочку под свое крылышко и стала говорить о Катрионе добрее и лучше.

Графиня старалась уделять время всем своим трем дочерям. Аманда и Мораг вскоре совсем перестали робеть перед ней, и это радовало Катриону. Бесс, хотя и оставалась настороженной, проявляла большее дружелюбие и даже участвовала в играх, которые Кат затевала с малышками.

Через восемь месяцев после возвращения к Патрику у Катрионы начались родовые муки.

— Слишком скоро, — озабоченно сказал граф своей матери.

— А я удивляюсь, что она держалась так долго, — заметила Маргарет. — Не тревожься, сын мой. К ночи в этом доме будет на двух Лесли больше. Катриона носит близнецов, а рождение нескольких детей всегда происходит раньше срока. Я знаю это потому, что последние дети моей матери тоже были двойняшками, это — наше семейное.

Вдовствующая графиня оказалась права. Прежде чем 1 мая 1594 года зашло солнце, Катриона легко разрешилась сыном и дочерью. Мальчика окрестили Ианом, а девочку Джейн.

Патрик пришел в неописуемый восторг, жена столь мудро назвала детей именами их бабки и деда по отцу. Перед тем как уснуть, Катриона покачала каждого из новорожденных, а затем тихо, но решительно объявила, что этих детей сама вскармливать не будет. Близнецам срочно нашли кормилиц.

В середине июня Патрика Лесли посетил Бенджамен Кира, и после беседы с ним граф решил отправиться в Лондон. Думая, что жена захочет совершить это путешествие вместе с ним, Патрик пригласил и ее.

— Меня не будет в Гленкерке с конца лета до следующей весны, любовь моя. Пожалуйста, поезжай со мной.

Мы с тобой были вместе так мало.

— Нет, Патрик, — отказалась Катриона. — Ты обещал ему, что, прежде чем он покинет Шотландию, мы встретимся. И если, когда он меня позовет, я окажусь в Англии, то никогда больше его не увижу. Не проси меня ехать с тобой.

Граф и не стал, хотя ему больно было признаваться даже самому себе, сколь огорчил его этот отказ. Он-то надеялся, что рождение близнецов поможет Катрионе забыть пограничного лорда. И 15 августа Патрик Лесли выехал из Гленкерка в Лондон.

А 15 сентября графиня Гленкерк получила приглашение от Джорджа Гордона, могущественного графа Хантли, посетить его и его жену в их родовом замке. По слухам, Ботвелл находился на севере. Если в слухах была правда, то Катриона была уверена, что встретит его у Гордонов. 17 сентября графиня Гленкерк верхом выехала в Хантли.

Перемирие между королем Джеймсом Стюартом и Френсисом Стюартом Хепберном так и не удалось.

Хотя 14 августа 1593 года король подписал соглашение, обязавшись простить своего благородного кузена вместе с его столь же благородными приверженцами и вернуть им все их поместья, титулы и почести, однако вскоре Джеймс испытал соблазн отказаться от своего слова. 8 сентября в Стерлинге состоялось заседание парламента, на котором он попытался переиначить обещания, которые дал в августе. 22 сентября король воспретил Ботвеллу и его сторонникам приближаться к его величеству на расстояние десяти миль, если только не придет вызов от самого монарха. И посмей эти люди ослушаться, они будут обвинены в государственной измене. Власть Мэйтлэнда не ослабевала.

Перчатка, брошенная королем, была, конечно, поднята Ботвеллом и его вооруженными соратниками. В начале сентября они собрались в Линлитгоу в то время, когда там находился и король. 22 октября Френсис Ботвелл был вызван на заседание Высшего Совета, чтобы отвечать на обвинения в государственной измене. Пограничный лорд не захотел явиться на эти слушания и подвергся осуждению. Несколько месяцев все оставались там, а потом, в начале весны 1594 года, Джеймс Стюарт дважды трубил сбор своему воинству, желая захватить кузена и устроить ему королевское правосудие. Внезапно лорд Ботвелл появился на окраине Ли с сильным отрядом.

Он пришел, по его словам, сражаться с испанцами, о чьей недавней высадке ходили слухи. На самом же деле лорд хотел показать свою силу в надежде принудить кузена-короля договориться полюбовно.

Джеймс Стюарт двинулся из Эдинбурга на Ли, а Ботвелл спокойно отошел к Далкиту, словно его вовсе и не преследовали. Королю ничего не оставалось, как вернуться в столицу, проиграв кузену еще очко. Пограничный же лорд проскользнул затем в Англию, где потихоньку и залег, пока королеве Елизавете не пришлось заметить присутствие беглеца и изгнать его.

Теперь у Френсиса Хепберна было два пути. Он мог либо сдаться Джеймсу Стюарту, либо войти в сговор с северными графами. Чувствуя, что места в Шотландии для него уже нет, лорд Ботвелл отправился на север, желая увидеться с Катрионой прежде, чем покинет родину. Больше он никого видеть не хотел. Херкюлес был пойман еще в злосчастном феврале и тогда же повешен.