Любовь дикая и прекрасная, стр. 55
Катриона снова закрыла дверь, и ее рот задергался от беззвучного смеха.
— Я буду на кухне, — шепнула она Ботвеллу и легко сбежала вниз по лестнице.
Ботвелл вернулся в спальню, побрился и неспешно помылся, насколько это было возможно, над маленьким фарфоровым тазиком. После этого граф спустился вниз и обнаружил, что Катриона приготовила аппетитный завтрак из овсяной каши, холодного окорока и хлеба. Херкюлес уже восседал за столом, за обе щеки уписывая еду и запивая ее коричневым октябрьским элем. Френсис присоединился к брату. Подав мужчинам еду, Катриона села с ними и принялась есть со своим обычным аппетитом. Насытившись, граф отодвинул стул.
— Херкюлес, — обратился он к брату, — я хочу, чтобы ты проводил Катриону на окраину города в таверну «Лев».
И жди меня там.
— Куда ты собрался? — спросила Катриона.
— У меня есть одно незаконченное дело. Не волнуйся, дорогая.
— Не надо, чтобы тебя видели, Френсис. Ты нарочно дразнишь Джеми.
— Никто не причинит мне вреда, любимая.
Он потянул брата с кухни. До Катрионы донесся только приглушенный звук их голосов, а затем смех.
Вздохнув, графиня собрала блюда, оставшиеся со вчерашнего вечера, и вымыла их в посудомойке. Все должно стоять на своем месте — нельзя дать слугам повод для сплетен. Когда Катриона закончила и вернулась на кухню, Ботвелл уже надевал свой плащ.
— Поцелуй меня, дорогая.
— Ты обещаешь, что будешь беречь себя?
— Ай ты, девка! Ну конечно! А ты минут через десять должна отправиться с Херкюлесом. И пригляди, чтобы Фиона держала язык за зубами.
Катриона засмеялась.
— Фиона не сознается даже в том, что тебя видела, а уж тем более что приютила. Адам изобьет ее до полусмерти. Ему-то известна слава твоего брата.
Ботвелл ухмыльнулся.
— Мы скоро снова будем вместе, любовь моя.
Секунду спустя он прошел через заднюю дверь на конюшни, где Херкюлес уже держал под уздцы пританцовывающего Валентайна.
Катриона вышла из кухни, неся поднос с вином, хлебом и медовыми сотами, и взбежала по двум пролетам лестницы в спальню Фионы.
— Проснись, соня! — позвала она кузину.
Та лишь что-то пробормотала и снова поглубже закопалась в перину.
— Я тебя покидаю, кузина. Нам с Ботвеллом сегодня нужно ехать домой в Эрмитаж.
Она поставила поднос на столик у кровати. Фиона сразу села.
— Боже мой! — воскликнула Кат. — Ты выглядишь словно замок, сдавшийся после великого сражения!
— Так я себя и чувствую, — ответила Фиона. — Херкюлес не посрамил своего имени. — Внезапно она покраснела. — Боже, Кат! Только не проговорись Лесли! Я никогда раньше не изменяла ему. Не знаю, что на меня нашло.
— А я знаю, — возразила Катриона, смеясь, — но не донесу на тебя, если ты не донесешь на меня. — Она наклонилась и обняла Фиону. — Будь так добра. А если тебе потребуется связаться со мной, то хозяин «Розы и чертополоха» сможет передать записку Ботвеллу.
— Да хранит тебя Господь, Кат, — напутствовала ее кузина.
А тем временем Ботвелл ехал верхом по городу, стараясь, чтобы на него обратил внимание всякий простолюдин. Следом потянулась толпа. Граф слышал позади себя возбужденные голоса.
— Это Ботвелл!
— Это сам пограничный лорд!
— Френсис Хепберн!
— Бежал от короля!
— Неужели Джеми рассчитывал удержать Ботвелла?!
— Держи меня. Мори, он такой же красавец, что и по слухам!
Граф проехал на Нижнюю Луку и остановил лошадь.
Опасаясь острых копыт Валентайна, толпа сохраняла почтительное расстояние.
— Доброе утро славному люду Эдинбурга! — прогудел Ботвелл.
Толпа задвигалась, зеваки принялись весело пихаться и ухмыляться.
— Есть ли здесь кто-нибудь, — спросил Ботвелл, — кто захочет честно заработать золотую крону? Крону тому, кто приведет сюда ко мне королевского канцлера Джона Мэйтлэнда. Пусть он только придет за мной, и в тот же миг я покорно возвращусь в тюрьму!
Зеваки разразились восторженным гоготом, и сразу несколько человек побежали к дому канцлера. Однако несколько минут спустя они вернулись. Слуги канцлера заявили, будто его нет дома. Люди принялись насмешливо улюлюкать. Затем Френсис Хепберн бросил им мешочек с золотыми кронами. Когда все успокоились, Ботвелл сказал:
— Скажите Мэйтлэнду, что если у него хватит смелости прийти за мной, то пусть ищет меня на пограничье, я буду его ждать. А моему кузену, королю Джеми, я изъявляю свою глубочайшую верность.
Валентайн встал на дыбы, а Хепберн прокричал:
— Я — Ботвелл! Ботвелл!
Никем не удерживаемый, он поскакал от Нижней Луки домой, а в ушах у него отзывалось восторженное одобрение толпы.
28
Но пока Ботвелл еще только скакал со своими сообщниками на пограничье, Джон Мэйтлэнд уже засел за работу, стараясь еще более опорочить его в глазах короля. Мэйтлэнд был блестящим государственным деятелем и, подобно другим политикам той эпохи, действовал по необходимости безжалостно. Он хотел, чтобы в Шотландии оставалась только одна власть — власть монарха, и тогда он, канцлер Джон Мэйтлэнд, сможет править страной через короля.
Уже много лет королям Стюартам досаждали их дворяне. Править Стюартам удавалось только вместе с ними.
Шотландские монархи щедро дарили знатным родам своих внебрачных детей, а затем женили этих незаконнорожденных на отпрысках лучших семей, надеясь породниться с могущественными и независимыми кланами и, пользуясь их поддержкой, все-таки править.
Мэйтлэнд намеревался с этим покончить. Он сломит власть знатных смутьянов. Начнет с Ботвелла на пограничье, потом доберется до Хантли, пресловутого Северного Петуха. Если бы только, вздыхал канцлер про себя, великие вожди больше походили на представителей младших ветвей. На ум приходили граф Гленкерк и его кузен Сайтен, которые накопили большие состояния. Не вожделея политической власти, они хранили мир на своих землях, а в час войны с готовностью отвечали на призыв Стюартов.
Мэйтлэнд вызвал свой экипаж и поспешил во дворец Холлируд. Там канцлер обнаружил обезумевшего короля, которого не могла утешить даже королева.
— Как он бежал? — вопил король. — Как?! Как?! Ведь Эдинбургский замок неприступен! Значит, кто-то должен был ему помогать! Я хочу знать кто!
— Сир! Сир! Успокойтесь! Хоть никто и не видел, как бежал Ботвелл, его исчезновению, я уверен, найдется логическое объяснение.
— Никто не видел? — прошептал Джеймс. — Колдовство! Он снова прибегнул к черной магии!
Канцлер скрыл улыбку, довольный, что его тонкий намек не ускользнул от внимания короля. Но он не учел, что рядом находилась и королева.
— Чепуха! — отрезала она. — Убеждена, что канцлер и не подразумевает ничего подобного, так ведь, сэр? Ладно тебе, Джеймс! Неужели ты думаешь, что Френсис действительно вылетел из своего заточения верхом на помеле? Больше похоже на то, что он подкупил стражу. За деньги люди сделают что угодно.
— Его люди не сделают, — кисло молвил король. — Я уже пытался покупать у них сведения.
— Что ж, — признала, улыбаясь, королева, — Френсис — человек особый.
— Разве? — спросил Мэйтлэнд.
Его совсем не удивило, что королева оказалась среди приверженцев Ботвелла. Женщины всегда были весьма восприимчивы к чарам этого мужчины. Мэйтлэнд их не понимал.
— Да, — повторила Анна Датская, глядя канцлеру прямо в глаза. — Френсис Хепберн может своим очарованием даже утку выманить из воды.
— Желаю, чтобы его нашли! — снова завопил король. — Чтобы нашли и вернули!
— Будет исполнено, ваше величество. Это окажется нелегким делом, но все равно будет исполнено.
— Если бы вы сегодня утром пошли на Нижнюю Луку, то он бы уже снова был в тюрьме, — мягко сказала королева.
Фрейлины захихикали, а канцлер метнул на Анну ядовитый взгляд, который она предпочла не заметить.
— О чем это ты? — удивился король.
— Сегодня утром, Джеймс, лорд Ботвелл приехал на Нижнюю Луку и громогласно объявил, что вернется в тюрьму, если только господин Мэйтлэнд сам придет и заберет его. Слуги нашего канцлера ответили, что его нет дома. Но мне думается, что он все-таки дома был и, дрожа, затаился в своем кабинете.