Золотой Лис, стр. 93
Фотографии Николаса, сделанные на пляже, удались на славу. Она сумела запечатлеть его наиболее характерные позы, выражение лица, оттенки настроения. Теперь даже те из них, на которых он был изображен в маскировочной форме с этим жутким автоматом в руках, вызывали в ней скорее радость, чем огорчение.
Она завела специальный журнал. Это была толстая тетрадь в переплете с кармашками с обратной стороны обложки; в ней она хранила все, что касалось Николаса, все бумаги и вещи, собранные ею за эти годы.
Там лежали копия испанского свидетельства о рождении и документ об его усыновлении. Она обратилась в лондонскую фирму, специализирующуюся на подобных вопросах, чтобы та проследила родословную семьи Мачадо за последние три столетия. Копия генеалогического древа и изображение фамильного герба Мачадо хранились в переднем кармашке журнала.
Там же хранился и детский башмачок, найденный ею когда-то в его кроватке на их квартире в Малаге. К страницам журнала были приклеены копии отчетов из детского сада и поликлиники вместе со всеми фотографиями, которые были ей присланы. А рядом, на соседних страницах, она писала свои заметки, и в них было все, что она испытала за эти страшные годы: любовь, и надежда, и отчаяние.
Вернувшись в Велтевреден, она добавила к своей коллекции прядь его волос и сделанные ею фотографии, а также подробно описала дни, проведенные ими вместе. Она по памяти воспроизвела их разговоры, не пропустив ни одного из его забавных либо резких высказываний.
И когда ей становилось особенно горько и одиноко, она запиралась в своей комнате, доставала из сейфа журнал и подолгу разглядывала все, что в нем содержалось.
Это придавало ей сил и уберегало от отчаяния.
* * *
«Бичкрафт» круто пошел на снижение, лег на крыло, и из-за уменьшения силы тяжести Изабелла едва не выпорхнула из своего кресла в задней части кабины.
– Вон они! – прокричал Гарри, сидевший на месте пилота, впереди и чуть влево от нее. – Видишь? У подножия холма. Их там трое.
Изабелла посмотрела вниз на верхушки деревьев и хаотическое нагромождение скал, протянувшееся вдоль края обрыва. Каменные глыбы были похожи на разрушенные крепостные стены и башни, отвесные утесы перемежались с бесформенными грудами обломков; все это очень напоминало руины какого-то огромного сказочного замка.
Долины и овраги между этими причудливыми строениями, созданными самой природой, поросли густым лесом, делавшим пейзаж еще более впечатляющим; гигантские стволы вздымались ввысь футов на сто или даже больше, широко раскинув ветви в ярком осеннем уборе, расцвеченные всеми мыслимыми оттенками золота, меди, бронзы.
Другие деревья уже лишились своей листвы; необъятные баобабы с чешуйчатой корой, казалось, припадали к земле, подобно каким-то несуразным чудовищам из эпохи динозавров. «Бичкрафт» едва не зацепил крылом за гигантское эбеновое дерево с еще темно-зеленой, играющей на солнце кроной и верхними ветвями, увешанными спелыми желтыми плодами.
Стая изумрудных голубей, вспугнутых самолетом, стремительно взвилась в воздух и пронеслась так близко, что она отчетливо разглядела их ярко-желтые клювы и блестящие черные бусинки глаз. Затем лес внезапно кончился, и под ними протянулась большая прогалина, поросшая бледной зимней травой. «Бичкрафт» мчался прямо к высокому утесу, одиноко торчавшему в дальнем конце прогалины.
– Вон! Ты их видишь, Белла? – снова прокричал Гарри.
– Да! Да! Они просто великолепны! – восторженно отозвалась она.
Там, у края прогалины, вытянувшись в цепочку, бежали три огромных слона. Их уши широко растопырены; ветер надувал их, как треугольные паруса арабского дау. Спины были изогнуты в исполинские горбы, так что ей были видны крутые дуги их хребтов под толстой серой кожей, увенчанные небольшими хохолками, и длинные кривые бивни, поблескивающие над задранными вверх головами.
Когда они проносились над бежавшим впереди вожаком, тот повернулся, чтобы встретить их лицом к лицу. Его длинный змеевидный хобот взметнулся вверх, словно пытаясь дотянуться до самолета и сдернуть его с неба. В эту минуту Гарри резко потянул на себя рычаг управления. Изабеллу прижало к креслу, под ложечкой засосало, а самолет тенью скользнул над неровной голубоватой вершиной утеса и взмыл в высокое безоблачное африканское небо.
Тот здоровый потянет на все семьдесят фунтов. Гарри прикидывал вес бивней вожака, повернув голову и оглядываясь через плечо; он вел самолет не глядя, на чистой интуиции, даже на практически вертикальном подъеме.
– Как ты думаешь, отец, они на нашей территории? – спросил он, опустив нос самолета, сбросив скорость и выровняв машину для возобновления горизонтального полета.
– На самом ее краю. – Шаса расслабленно сидел рядом с ним в правом переднем кресле. Он сам учил Гарри летать и отлично знал его возможности. – Вон там начинается Национальный парк, видишь просеку посреди леса, это и есть граница заповедника.
– Эти джумбо, кажется, направляются прямо туда – Изабелла облокотилась на спинку отцовского кресла; он повернулся и подмигнул ей.
– Бьюсь об заклад, так оно и есть, – согласился он.
– Ты хочешь сказать, что они знают, где кончаются охотничьи угодья и начинается заповедник?
– Не хуже, чем ты знаешь дорогу в свою собственную ванную. Заповедник для них дом родной, и они бегут туда при первой же опасности.
– А где лагерь, ты видишь его? – спросил Гарри.
– Он чуть южнее того холмика. – Шаса показал вперед через козырек кабины. – Ага, вот и дым. Взлетно-посадочная полоса идет параллельно вон тем темным зарослям кустарника.
Гарри вновь сбросил скорость, и самолет понесся навстречу этой девственной земле, низко пролетев над полосой, проложенной через кустарник, дабы удостовериться, что она свободна.
Прямо на заросшей травой полосе паслось маленькое стадо зебр; при виде самолета оно рассеялось, и животные галопом умчались прочь. За каждым из них протянулся тонкий шлейф пыли.
– Чертовы ослы, – пробормотал Гарри. – Задень одного такого, и крыла как не бывало.
Внизу Изабелла увидела открытый грузовик, припаркованный возле примитивного ветрового конуса. Она надеялась обнаружить за его рулем старшего брата, но тут же разглядела, что это был один из водителей-негров. Она разочарованно вздохнула. С Шоном они не виделись более двух лет, и она очень по нему соскучилась.
Гарри развернул двухмоторный «Бичкрафт», и тот стал заходить на посадку. Он выпустил шасси; на приборной доске загорелись три зеленых огонька. Сильные руки ловко и уверенно управлялись с рычагами; он в последний раз проверил показания приборов и направил машину вниз под крутым углом, чтобы не зацепить верхушки деревьев, тесно обступивших взлетно-посадочную полосу.
«Он великолепный пилот, – восхищенно подумала Изабелла, в полной мере оценив его мастерство. – Практически ни в чем не уступает отцу».
Из Йоханнесбурга они вылетели на реактивном самолете, принадлежащем компании. Гарри посадил его в Солсбери, и они провели ночь в отеле «Мономатапа». Наутро Шаса и Гарри встретились с Яном Смитом, премьер-министром Родезии. Затем они пересели в маленький «Бичкрафт», на котором и проделали оставшуюся часть пути. Дело в том, что реактивному самолету для безопасной посадки требовалось не менее тысячи метров полосы, в то время как двухмоторный «Бичкрафт», ведомый умелым пилотом, без труда садился на короткую земляную полосу в Чизоре.
Самолет приземлился с опущенными закрылками, и Гарри твердой рукой буквально припечатал его к полосе, не дав ему даже подпрыгнуть. Поверхность полосы была неровной, машину трясло и раскачивало. Стена из деревьев стремительно надвигалась на них, но он вовремя врубил все тормоза, и самолет медленно покатился в дальний конец полосы. Там он вновь включил двигатель, развернулся и подъехал прямо к ожидавшему их грузовику.
Как только Гарри заглушил моторы, «Бичкрафт» был буквально атакован обслуживающим персоналом лагеря. Шаса открыл люк, выбрался на крыло и, спрыгнув на землю, принялся пожимать руки и приветствовать собравшихся в строгом соответствии с лагерной иерархией. Большинство из них работали на компанию, обслуживая сафари с момента ее основания, так что Шаса знал каждого по имени.