Время умирать, стр. 208

Они оставили свои одеяла во время пожара, а эта ночь была морозной. Шон и Клодия лежали, обнявшись, и тихо перешептывались.

— Я ничего не поняла, что ты говорил по радио. С кем ты разговаривал?

— Я разговаривал с южноафриканской военной базой, которая расположена, возможно, на границе, там, куда мы и направляемся.

— Они нам помогут? — с надеждой спросила она.

— Не знаю. Может быть. Если сумею связаться кое с кем, кого я знаю.

— С кем?

— Во время войны я был в команде родезийских разведчиков. Я также давал рапорты и в южноафриканскую разведку, — пояснил он.

— Ты был шпионом? — спросила она.

— Нет, — быстро ответил он. — Южноафриканцы и родезийцы были союзниками, на одной и той же стороне. Я южноафриканец, поэтому никогда не был ни шпионом, ни предателем.

— Тогда двойным агентом? — подшутила она.

— Называй это, как хочешь, но де ла Рей был моим командиром. С самой войны я посылал ему время от времени разные донесения, каждый раз, как мне удавалось получить хоть какую-то информацию о террористах из Африканского Национального Конгресса. Или действия враждебных правительств — все это я передавал ему.

— Он твой должник, да?

— Он многим обязан мне, если не считать еще и того, что мы родственники. Он мне двоюродный брат со стороны бабушки. — Шон прервал разговор, так как между их телами появилось маленькое тельце. — Кто это тут? Неужели сам Минни Маус пришел к нам?

Клодия заерзала, чтобы дать место ребенку, а Минни счастливо устроилась между двух теплых тел и положила голову на руку Шону. Он прижал ребенка поближе к себе.

— Она такая сладенькая, — гладила Клодия головку ребенка, — так и хочется ее скушать.

Потом наступила длительная тишина, и Шон думал, что Клодия уже уснула, но та вдруг заговорила снова, на этот раз тихо и задумчиво.

— Как ты думаешь, если мы отсюда выберемся, мы сможем удочерить Минни?

Этот простой вопрос содержал много ловушек и подвохов. Он предполагал совместную жизнь, совместное хозяйство с домом, детьми и ответственностью — все те вещи, которых Шон избегал всю свою жизнь. Вопрос должен был удивить его, но вместо этого он почувствовал тепло и уют.