Весы смерти (Смерть и золото), стр. 1

Уилбур Смит

Весы смерти

* * *

К машинам Джейк Бартон всегда относился как к женщинам – он считал, что им так же присущи и прелесть, и хитрость, и лживость. Поэтому, увидев, как они стоят рядком под темно-зелеными развесистыми кронами манговых деревьев, он сразу же понял – это настоящие стальные леди.

Пять из них расположились особняком от наваленного грудами изношенного и ставшего ненужным оборудования, которое правительство Его Величества выставляло на распродажу. Хотя был июнь – сезон относительной прохлады между муссонами, – этим безоблачным утром в Дар-эс-Саламе было жарко, как в пекле, и Джейк с удовольствием укрылся в тени манговых деревьев, поближе к железным леди, Чтобы как следует с ними познакомиться.

Он окинул взглядом огороженный двор и понял, что, кроме него, никто, видимо, машинами не интересовался. Пестрая толпа покупателей копошилась вокруг сваленных кучами лопат и кирок, выстроенных в ряд разбитых тачек и прочей дряни, назначение которой определить было невозможно.

Джейк снова вернулся к своим красавицам, снял легкий молескиновый пиджак и повесил его на дерево.

Леди казались аристократками, переживающими бедственные времена, их тяжелые, но обольстительные очертания скрывались под слоем выгоревшей исцарапанной краски, из-под которой местами проглядывал изъеденный раком ржавчины металл. К тому же их изрядно загадили летучие мыши с лисьими мордочками, висевшие вниз головами на манговых ветвях, а масло и смазка, сочившиеся из престарелых суставов, спекались с пылью в неприглядные черные катышки.

Джейку была известна их родословная и биографии, и сейчас, отложив в сторону сумку с инструментами, он припомнил все подробности. Эти пять шедевров инженерного искусства погибали на жарком берегу озера Танганьика. Корпуса и шасси были обязаны своим происхождением Шрайнеру – величественный вращающийся купол, в котором зияло пустой глазницей отверстие для пулемета «Максим», квадратная наклонная платформа моторного отсека с бронированной плитой, ровными рядами клепки и стальные жалюзи, которые в закрытом виде предохраняли радиатор от вражеского обстрела. Бронированные леди высоко стояли на своих колесах с металлическими бортовыми выступами и литыми резиновыми шинами, и Джейку стало не по себе при мысли, что именно на его долю выпадет задача вытащить из них моторы, отшвырнув за ненадобностью пусть изношенные, но доблестные старые тела.

Такого «галантного» обращения эти боевые старые дамы еще не удостаивались. В юности они гонялись за хитрым германским командующим фон Леттов-Форбеком по диким горам и равнинам Восточной Африки. В тех первозданных местах окраска броневиков сильно пострадала, кое-где остались и следы пуль – характерные вмятины на стали.

То были их звездные дни, стальные леди стремительно бросались в бой, войсковые вымпелы развевались на ветру, пыль вздымалась столбом, они преодолевали расселины и провалы, их пулеметы извергали адское пламя, и германские наемники в ужасе бросались врассыпную. Потом их родные моторы заменили прекрасными новенькими «бентли», и началось их медленное умирание в пограничных патрулях; они охотились за угонщиками скота, и грубые водители постепенно довели их до нынешнего состояния – так и оказались они в раскаленном месяце мае 1935 года от Рождества Христова на распродаже государственного имущества. Но Джейк знал, что, несмотря на жестокое обращение, которому они подвергались, моторы не могли прийти в окончательную негодность, и именно в этом он хотел убедиться.

Он засучил рукава, как хирург перед операцией.

– Хотите не хотите, девочки, – бормотал он, – а от старого Джейка вам не скрыться.

Джейк был высокий мужчина с широким костяком, он с трудом влезал в тесные броневики. Но работал с углубленной сосредоточенностью, которая граничила с самозабвением, и потому никаких неудобств не замечал. Добродушные губы сами собой вытянулись и стали насвистывать начальные такты «Тайгер Рэг», повторяя их снова и снова, а глаза тем временем впивались в темное чрево броневиков.

Он работал быстро: проверил дроссель и зажигание, бензопровод до бензобака, установленного сзади, обнаружил кран под сиденьем водителя и удовлетворенно хмыкнул. Выкарабкавшись из башни, он сразу откинул капот, лишь стерев тыльной стороной ладони пот, скатывавшийся из-под курчавых черных волос на щёки. Затем снял зажимы с бронированного кожуха мотора.

– Ах, какая же прелесть, – прошептал он, разглядев под толстым слоем пыли и смазки совершенные линии старого «бентли».

Его квадратные кисти с широкими пальцами ощупывали мотор чуть ли не с нежностью.

– Эти сволочи измывались над тобой, милая ты моя, – бормотал он, – но у нас ты снова запоешь, как прежде, честное слово. – Он потянул щуп из маслосборника и взял каплю масла.

– Дерьмо! – проворчал Джейк с отвращением, растирая в пальцах масло с песком, и сунул щуп на место.

Потянув рычаги, он подозвал африканца, который за шиллинг согласился крутить ручку, пока Джейк проверял компрессию.

Он быстро проверил все пять машин и понял, что наверняка сумеет довести до ума три из них, а может, и четыре.

Одна была совершенно безнадежна. В двигателе зияла огромная трещина, а поршни так заклинило в цилиндрах, что, даже используя ручку в качестве рычага, Джейк с помощником не смогли сдвинуть их.

У двух никуда не годились карбюраторы, но один можно было снять с безнадежной машины. Оставалось раздобыть еще один карбюратор, однако надежда найти его в Дар-эс-Саламе была более чем призрачной.

Итак, в трех машинах он мог быть уверен. По сто десять фунтов стерлингов за каждую – это триста тридцать. Даже если издержки составят сотню, остается двести тридцать фунтов чистой прибыли, а дороже, чем по двадцать фунтов, эти катафалки ему не обойдутся.

Чувствуя, как его подхватывает теплая волна удовлетворения, Джейк бросил своему помощнику-африканцу обещанный шиллинг. Двести тридцать фунтов. Да в наши-то скверные времена это же целая куча денег!

Джейк выудил из заднего кармана часы. До начала торгов оставалось два часа. Ему не терпелось приступить к делу, и не только из-за денег. Такая работа была для Джейка истинным удовольствием.

Он положил свою сумку с инструментами на бортовой выступ машины, стоявшей в середине ряда, достал гаечный ключ 3, 8 дюйма и тут же с головой ушел в работу.

Через полчаса он поднял голову от мотора, вытер руки хлопковой ветошью и обежал машину.

Мускулы на правой руке Джейка напрягались и опадали в такт ритмичным движениям, которыми он раскручивал тяжелый мотор. Минуту спустя он оставил ручку, вытер пот ветошью, размазавшей по его лицу черные пятна смазки. Дышал он часто, но легко.

– Я, как только на тебя глаз положил, сразу понял, какая ты горячая сучка, – бормотал Джейк, – но у меня ты будешь как шелковая, будешь, голубушка, никуда не денешься.

Его голова и плечи снова скрылись под капотом, снова послышался оттуда скрежет гаечного ключа по металлу, снова десять минут, фальшивя, вновь и вновь он насвистывал «Тайгер Рэг», после чего опять взялся за ручку.

– Будешь, будешь как шелковая, моя милая, и больше того – тебе самой это понравится.

Он повертел ручку, мотор хрипло закашлял, разразился пулеметной очередью выхлопов, ручка вырвалась из рук Джейка с такой силой, что, не отпусти он ее вовремя, она оторвала бы ему большой палец.

– Господи, – прошептал он, – ну и ведьма.

Он влез в броневик, добрался до приборной доски и снова включил зажигание.

При следующем повороте рукоятки машина забрыкалась, задергалась, задрожала и вдруг заработала в ровном ритме. Хотя она и подпрыгивала на своей жесткой подвеске, но главное – была жива.

Разгоряченный, обливающийся потом, Джейк отступил на шаг. Его темно-зеленые глаза сияли от восторга.