Продается планета (сборник), стр. 83
Но как отсюда выйти? У него ушло четверть часа на поиски дороги, он искал ее, крадучись, обходя коридоры, прячась, когда ему мерещились чьи-то шаги, — сознавая в то же время, что он скрывается напрасно, так как Дорчин, несомненно, осведомлен о каждом его движении. Но никто не остановил его, и вот он увидел дверь.
Изнутри это была довольно простая дверь. Но, когда он открыл ее и переступил порог, его взору предстало зрелище, не похожее ни на что виденное им когда-либо раньше.
Прежде всего его поразил свет — сверкающий, неправдоподобный, ослепительный свет. Щурясь, Буркхардт испуганно смотрел по сторонам. Он стоял на выступе из гладкого полированного металла. Меньше чем в десятке шагов уступ круто обрывался; Буркхардт не решался приблизиться к краю, но даже оттуда, где он стоял, было видно, что перед ним бездонная пропасть. По обе стороны от него до самого горизонта в ярком свете простиралась бездна.
Не удивительно, что Дорчин так легко дал ему свободу! Идти было некуда… Но как невероятна эта фантастическая бездна, как немыслима эта сотня белых, слепящих солнц, висящих над ней!
Голос рядом с ним вопросительно произнес:
— Буркхардт?
И раскаты эха повторили его имя, мягко перекатываясь в бездне у его ног.
Буркхардт облизал губы.
— Д…да? — прохрипел он.
— Это Дорчин. На этот раз не робот, а Дорчин из плоти и крови, — я говорю с вами в переносной микрофон. Ну, теперь вы видели, Буркхардт? Теперь вы будете благоразумны и отдадитесь в руки ремонтных бригад?
Буркхардт стоял, парализованный ужасом. Одна из движущихся гор, залитая ослепительным светом, приближалась к нему.
Она возвышалась на сотню метров над его головой, он пристально смотрел на ее вершину, беспомощно щурясь на свет.
Она была похожа на…
Невозможно!
Громкоговоритель около двери произнес:
— Буркхардт?
Но он был не в силах ответить.
Послышался тяжелый сочувственный вздох.
— Я вижу, вы наконец поняли, — произнес голос. — Идти некуда. Теперь вы это знаете. Я мог бы и раньше сказать вам, но вы, вероятно, не поверили бы мне, так что для вас было лучше увидеть самому. В конце концов, Буркхардт, почему я должен восстановить город в точности таким, каким он был раньше? Я деловой человек; я подсчитываю расходы. Если вещь должна быть натуральной величины, я такой ее и сооружаю. Но в данном случае в этом нет никакой необходимости.
Буркхардт беспомощно смотрел, как с возвышавшейся перед ним горы к нему осторожно спускалась небольшая скала. Она была длинная и темная, и на ее конце мерцало что-то белое, белые пятна пальцев…
— Бедный маленький Буркхардт, — монотонно пропел громкоговоритель, и эхо загрохотало в огромной бездне, которая была всего лишь лабораторией.
— Каким это должно быть потрясением для вас — понять, что вы живете в городе, построенном на столе!
VI
Утром 15 июня Гай Буркхардт проснулся от собственного крика.
Это был чудовищный, непостижимый сон, полный неописуемых ужасов. Ему приснились взрывы и туманные, нечеловеческие фигуры.
Он вздрогнул и открыл глаза.
За окном его спальни завывал голос, во сто крат усиленный громкоговорителем.
Буркхардт, ковыляя, подошел к окну и стал смотреть на улицу. Воздух был прохладен не по сезону — скорее октябрь, чем июнь; но улица имела вполне обычный вид, если не считать грузовика с громкоговорящей установкой, который въехал на край тротуара за полквартала от их дома. Рупоры ревели:
— Вы трус? Вы дурак? Вы собираетесь допустить, чтобы политические мошенники украли у вас страну? НЕТ! Вы собираетесь примириться еще с четырьмя годами взяточничества и преступлений? НЕТ! Вы будете всегда и всюду голосовать за кандидатов Федеральной партии?
— ДА! Конечно, вы это сделаете!
Громкоговоритель то визжит, то уговаривает, угрожает, просит, льстит… но голос его все звучит и звучит — целый день, беспрестанно повторяющийся день 15 июня.
Нильс НИЛЬСЕН
ПРОДАЕТСЯ ПЛАНЕТА
— Ни одной планеты! — пробасил Тим О’Шо, поднимая свое широкое розовое лицо от окуляров радароскопа. — Ни одной, хотя бы малюсенькой планеты около Бетельгейзе!
Голос ирландца выдавал его раздражение, а ведь он слыл одним из лучших игроков в покер по эту сторону Сатурна. Но они вложили в это маленькое предприятие изрядную сумму денег и четыре года своей жизни…
Черноволосый итальянец Маджио Форлини оторвался от антигравитационной установки, сверкнули по-детски голубые глаза:
— Точно? Ты уверен? Тим ухмыльнулся:
— Так же уверен, как в том, что бабка Анжело была команчской скво в каком-нибудь медвежьем углу забытого богом края — Нью-Мексико!
Квартеронец Анжело дель Норте, старший из членов команды космического корабля “Погремушка”, идущего курсом на красного гиганта, известного под именем Бетельгейзе, промолчал. Как обычно. Ничто в его темно-желтом лошадином лице не говорило о том, что он слышал оскорбление. Он хорошо знал, сколько самообладания нужно, чтобы выдержать четыре года в этом летающем термосе. А быстрее до Бетельгейзе и обратно не пройдешь на такой старой посудине, скорость которой всего-то в несколько раз превышает световую.
— Посмотри еще раз, — предложил четвертый член экипажа, немец Эгге Керл.
Он задумчиво скосился на свой круглый живот. В космическом корабле с моционом скверно, только карты, сон да еда…
— Сколько можно смотреть! — Хотя Тим возглавлял маленький международный отряд “разведчиков” космоса, он хуже других владел собой. — Уже который день кружим, и хоть бы намек на планету. Пустой номер… Шестьсот световых лет, и десять миллионов долларов за каждую открытую планету… Да только где они?
Он свирепо оглядел своих товарищей. Его злили их апатичные лица. Все его злило: осточертевшие консервы, затекающие мышцы, зубная боль (сэкономили на пломбах!). Конечно, разведчик, будь то на Земле или в космосе, должен идти на риск. Но не до бесконечности… Пылкий ирландский нрав искал выхода.
С минуту царила тишина, все думали о долгом унылом пути домой. Через огромные иллюминаторы они видели Бетельгейзе — огромное облако пылающего газа в черной бездне с левого борта. Светомагнитные моторы “Погремушки” работали в четверть мощности, корабль, описывая огромный эллипс, завершал четвертый облет исполинского солнца. С мелодичным гудением ракета падала в безбрежное пространство, а справа далеко-далеко мерцала во тьме едва заметная искорка — родное солнце.
“Погремушка” была снаряжена Панамской Космической Торговой Компанией, одним из тех международных картелей, которых расплодилось видимо-невидимо после того, как двадцать лет назад, в 2078 году, была открыта парная относительность и стало наконец возможным летать с надсветовой скоростью.
Земной капитал получил возможность распространить свою деятельность на соседние звезды, ведь все планеты Солнечной системы давно уже были превращены в доходные филиалы Земли. Соблазненные царским вознаграждением за каждую новую планету, четыре авантюриста вызвались вести “Погремушку” к Бетельгейзе. И вот они у цели после семисот тридцати нелегких дней среди опасностей космоса: метеоров, магнитных бурь, жестких излучений, — нервы на пределе, и только новая планетная система может принести им разрядку…
А Бетельгейзе оказалась одинокой багровой звездой, заброшенным маяком в необозримом океане, старой девой, из пылающего чрева которой не вышло ни одной планеты! Даже в спокойных карих глазах Анжело угадывалось разочарование.
— Смотри, смотри, у меня уже глаза лопаются! — Тим сжал кулаки, но остыл под холодным взглядом немца.
Он сердито подошел к электронному мозгу, чтобы вложить перфокарту с заданием на обратный путь. Двести световых лет одолели — и хоть бы одна планета в награду!
Керл пожал плечами и наклонил свое одутловатое лицо над окулярами радароскопа. Анжело и Маджио медленно подошли к Керлу. Тим презрительно фыркнул. Еще надеются, болваны, — на что?..