Что происходит в тишине (сборник), стр. 6

Астахов прочел сводку и вернул генералу. Погодин положил ее в папку и спросил:

— Понимаете вы, в чем тут дело?

— Не совсем, товарищ генерал.

— Действительно, вы и не можете этого знать… Генерал вышел из-за стола и, неслышно ступая, стал прохаживаться по комнате, заложив руки за спину.

— А дело тут вот в чем. Подсказанная вами идея была безусловно удачна, но вы продумали ее только наполовину. Повторяю, идея была хороша, и вторую половину ее нетрудно было додумать и без вас. И я это сделал. Я решил, что нужно разработать фиктивную операцию не только ограниченному кругу офицеров и генералов, но дать также каждому отделу штаба разную обстановку и группировку войск.

Генерал замолчал, продолжая прохаживаться по комнате, а Астахов невольно подумал: «Как же я-то этого не сообразил? Ведь это же так просто и к тому же почти решает основной вопрос!..»

— И вот теперь мы имеем плоды этой идеи, — продолжал генерал после короткой паузы. — Днем нам было известно только то, что противник принимает какие-то контрмеры. А теперь мы уже точно знаем, что он принимает контрмеры соответственно плану, разработанному штабом инженерных войск. Понимаете теперь, и чем дело? Понимаете, какой вывод из этого нужно сделать?

— Да, товарищ генерал. Если это так, то несомненно, что в штабе инженерных войск что-то неблагополучно, — ответил Астахов.

— В этом теперь не может быть сомнений. Были вы сегодня в штабе Тихомирова?

— Нет, товарищ генерал.

— Не теряйте времени и зайдите сегодня же. Мы должны принять срочные меры. Постарайтесь узнать, точно ли только генерал Тихомиров и полковник Белов занимались разработкой операции или в этом участвовал еще кто-нибудь из работников штаба.

Проявленные негативы

Когда капитан Астахов вошел в землянку штаба инженерных войск, там царило необычное оживление. Присмотревшись, он заметил, что в штабе были все три помощника, начальник секретной части и старший сержант Яценко.

— Что это у вас такое веселье? — спросил Астахов.

— У нас сегодня первый в этом месяце мало-мальски свободный вечер, — ответил майор Рахманов. — Вот мы и посвятили его обмену боевыми воспоминаниями. Ваша очередь рассказывать, капитан Астахов. У вас-то, наверно, найдутся интересные истории.

— Найтись-то найдутся, — усмехнулся Астахов, — но, к сожалению, они не подлежат оглашению.

— Вроде как бы с грифом «совершенно секретно», — с уважением заметил старший сержант Яценко.

— Вот именно! — рассмеялся Астахов. — Расскажу вам поэтому то, что, так сказать, «для служебного пользования».

И он рассказал случайно пришедшую на память историю о немецком шпионе, которого разоблачил в самом начале войны.

Отделавшись таким образом, капитан присел возле стола старшего сержанта Яценко, заметив:

— У вас всегда все так заняты, а сегодня просто праздник какой-то.

— А это потому, товарищ капитан, — отозвался Яценко, — что работы мало, да к тому же и начальство отдыхает.

— Какое начальство?

— Генерал и полковник. Они больше суток работали без отдыха.

— А что, Кедрова тоже разве отдыхает? — спросил Астахов. — Не видно ее что-то.

— Да, и она отдыхает. Ей тоже в эти дни досталось. В два часа ночи легла, а в пять утра полковник уже велел ее разбудить-надпись на карте делать.

— На какой карте?

— На карте инженерного обеспечения. Полковник лично всю ночь над нею работал. Очень уж секретная была. Он даже регистрировал ее сам. Я ему только очередной номер дал.

— А чертежницу-то как же он допустил?

— Очень просто: свернул карту до половины, а внизу велел надпись сделать, — охотно объяснил Яценко.

В штабе между тем продолжало царить оживление.

Офицеры тут были молодые, веселые. Они понимали толк в удачной шутке, остром слове. Поболтав с ними о всякой всячине, капитан Астахов попрощался и ушел к себе.

Ершов как раз в это время принес из лаборатории проявленную пленку. Астахов взял ее, подошел к окну и с любопытством принялся рассматривать.

На пленке были фотографии офицеров штаба инженерных войск, мост, недавно построенный армейской саперной бригадой, землянка штаба инженерных войск, Яценко в нескольких позах и еще какие-то сержанты. А в самом конце пленки оказались снимки двух топографических карт.

Астахов взял лупу и внимательно стал рассматривать их. На негативе одной из карт он совершенно отчетливо разобрал надпись: «Карта дорог и мостов в полосе армии». На снимке другой карты надпись трудно было разобрать, но по очертаниям ее, по условным обозначениям было несомненно, что и вторая карта была оперативной.

«Зачем ей это понадобилось?» — взволнованно подумал Астахов, но в это время быстро вошел майор Гришин.

— Одевайтесь, — торопливо сказал он. — Возьмите с собой оружие. Едем на серьезное задание. Выполнять его будут корпусные работники, но генерал приказал нам при этом присутствовать. Машина уже ждет нас. Поторопитесь! Дорогой все объясню.

В зеленом квадрате

Дорогой майор Гришин рассказал, что связисты армии запеленговали работающую у нас в тылу подозрительную радиостанцию. Был точно установлен квадрат ее местонахождения, и вот теперь корпусная контрразведка должна была прочесать этот район.

В штаб корпуса прибыли поздним вечером. В темноте, среди мокрых колючих елей, долго искали землянку подполковника Соколова. Наконец наткнулись на часового, который грозно окликнул их. Майор назвал пропуск и спросил, как пройти к Соколову.

— Вот тут. Проходите влево.

Подполковник давно уже их ждал. На нем было кожаное пальто, полевая сумка и сигнальный электрический фонарь на поясе.

— Наконец-то! — с облегчением сказал он. — Последний сигнал рация подала полчаса назад. Местонахождение ее в квадрате 8596. Вот тут…

Полковник ткнул пальцем в зеленый квадрат карты, развернутой на столе.

— Значит, в лесу, — заметил майор Гришин.

— Да, — подтвердил Соколов, — этот квадрат и все смежные-лес. Мои люди уже оцепили подозрительный район и никого оттуда не выпустят. Сейчас ночь. Боюсь, что темнота помешает нам… Может быть, подождать до рассвета?

— Нет, нет! — возразил Гришин. — Действовать нужно немедленно.

В лесу было непроглядно темно. Шли не разговаривая, с протянутыми вперед руками, натыкаясь на мокрые стволы деревьев. Часто останавливались, прислушиваясь. Вокруг все было тихо.

Вскоре окружение подозрительного участка настолько сузилось, что автоматчики могли бы взяться за руки и замкнуть круг. Однако в лесу по-прежнему было тихо; только ломкие ветки хвороста чуть слышно похрустывали под ногами солдат подполковника Соколова.

И вдруг где-то в центре оцепления вспыхнул тусклый отблеск света, идущего откуда-то снизу, будто из-под земли.

— Шире шаг! — прошептал подполковник. И почти тотчас же раздавшийся дробный звук автоматной очереди невольно заставил людей остановиться.

Пули просвистели над их головами, слепо тыкаясь в стволы деревьев. За первой очередью последовала вторая уже в противоположном направлении. И тут послышался вдруг приглушенный стон раненого человека. Было несомненно, что ранен кто-то из автоматчиков Соколова.

— Я потребую, чтобы они сдались! — раздраженно заявил подполковник.

— Попробуйте, — откуда-то из темноты отозвался майор.

— Послушайте, вы! — крикнул Соколов. — Прекратите бесполезное сопротивление. Вы окружены!

В ответ грянуло еще несколько выстрелов, и Гришин вскрикнул. Астахов, бросившись на звук его голоса, успел подхватить ослабевшее тело майора.

— Я ранен в бедро! — прошептал Гришин.

— Ну, это уж верх наглости, черт бы их побрал! — обозлился подполковник и крикнул:-Вперед!