Властитель Вселенной, стр. 56
«В упорядоченном мире Панархии для этой души не нашлось иного места, кроме как среди грубой рабочей силы. Здесь, по крайней мере, у нее есть место для роста — никто не пытается сломать его».
Впервые Омилов начал в полной мере осознавать ту огромную, никем не изученную роль, которую рифтерская культура играет в жизни Тысячи Солнц.
«Но уже слишком поздно. Мы отвергли их, и они стали орудием в руках нашего злейшего врага».
На голограмме тем временем умирающий Макклом Сингх лежал перед Изумрудным Троном. На троне Лишенный Лица — по обыкновению его роль исполнял актер в маске, лишавшей лицо очертаний, — бессильно съежился, осознав свое поражение. Ивард едва сидел, совершенно захваченный действием; лицо его сияло от возбуждения и печали, которые всегда пробуждает настоящая трагедия.
«Но не все, — решил Омилов, — Душа этого мальчика не пережила бы общения с теми, кто вступил бы в союз с Эсабианом».
В первый раз, несмотря на неудачный разговор с капитаном, в нем затеплилась надежда, что они еще могут спастись с Сердцем Хроноса.
18
Нам страшно, нам страшно.
Мне непонятен ваш страх.
Мы боимся распада стаи-Телварна, ибо для эйя распад стаи — исчезновение.
Снова повторяю вам: то, что для эйя — исчезновение стаи, для людей — исправление, так же как исправление для эйя может означать исчезновение людей. Каждый из собрания, которое вы называете стаей, уйдет, чтобы вступить в другие собрания, и это для нас исправление. Снова повторяю: «Телварна» не настоящая стая.
Но Вийя — ее мыслемир, а те, кто внутри металлической пещеры, — члены ее стаи.
Я слышу, как слышат эйя, но я не мыслемир. У людей нет мыслемиров.
Нам страшно.
Снова повторяю: мне непонятен ваш страх.
Слова, которые мы праздновали, несут образы, способные меняться. И мы страшимся, ибо мы вступаем в хаос, у которого нет центра.
Мы приближаемся к собранию людей, которое называется Рифтхавен. Я слышу ваш страх и советую вам уйти в свой мыслемир. Празднуйте слова, которые вы узнали, но не забывайте и о моем смятении. Снова спрашиваю вас: в мыслемире одна стая или много?
Вийя почувствовала выход эйя; они уже начали впадать в спячку. Она закрыла глаза, глубоко дыша. С каждым разом контакт давался ей все легче, но даже так он все еще заканчивался головокружением, стоило ей проявить хоть немного неосторожности.
Она открыла глаза. Поперек ее койки лежал, глядя на нее, Люцифер. Она коснулась его, пробуя его эмоции. Он был голоден.
Вийя нажала клавишу, отворяя люк, и он выбежал из каюты, только хвост мелькнул.
Она встала и прошла в помещение эйя. Температура упала до уровня верхних пещер в сезон спячки. Эйя свернулись клубочками, прикрывшись шелковистыми попонками из тонкой металлической проволоки. Глядя на их маленькие застывшие тельца, она пыталась понять, почему они не ответили на ее вопрос об их мыслемире. До сих пор они говорили о нем как о едином целом.
Она представляла себе их мыслемир как своего рода аналог ДатаНета, объединяющий все разумы их мира. Чего она до сих пор не знала точно — так это того, какую роль играет в стае самец — не считая, разумеется, просто репродуктивной. Ей было известно только, что самец не шевелится, не разговаривает и что за ним ухаживают самки.
Собственно, это походило на обратное отображение схемы стай, известной еще по Земле: маток и слуг. Впрочем, они почти не делились информацией о своей структуре. Они были самками и в свое время должны были родить самок же — за исключением тех редких случаев, когда одну из них выбирали для того, чтобы она родила самца. Последнее качество, насколько понимала Вийя, ценилось очень высоко, хотя, судя по всему, самка погибала после родов.
Она хмуро смотрела на съежившиеся тельца, вспоминая, как те в первый раз обратились к ней, используя мужской эпитет. Они понимали ее должность капитана как особи, определяющей судьбу остальных и способной общаться с ними на уровне сознания. Но непонятно было, выполняют ли их самцы аналогичную функцию.
Что, если самцы эйя являются центром мыслемира каждой стаи? Из этого следует...
«Конкуренция между стаями. А это значит, что целью миссии этих двоих является сбор информации, способной дать их стае преимущество».
Занятно. Мысль, заслуживающая дальнейшего рассмотрения.
Она проверила ящик с растущим в нем мхом. Все в порядке. Бортовой компьютер вполне справлялся теперь с поддержанием в этом помещении заданного режима. Жаль, что они не способны взаимодействовать с компьютером самостоятельно. Как и можно было ожидать от расы телепатов, письменность у них отсутствовала.
«А тут еще люди запутывают их своим квазирелигиозным запретом на машины с искусственным разумом».
Досада на различия, мешающие расам понять друг друга, мелькнула в ее голове, когда она погладила пальцами тонкую, как паутина, вязь, сплетенную эйя. Она узнала в рисунке стилизованные очертания «Телварны» и переплетенные с ней фигуры, которые вполне могли быть человеческими, но причем здесь огненные языки и другие символы, она не знала.
Она огляделась по сторонам. Температура продолжала понижаться, и кожа делалась менее чувствительной. Она уже видела свое дыхание: белое облачко крошечных замерзших капель, медленно таявшее в воздухе.
Пора уходить.
Пора.
Она вышла, бросив взгляд на часы. Скоро выход — момент, до которого все просчитано. Что будет после — покажет время.
Она посмотрела на Сердце Хроноса, потом взяла его в руки, стараясь не обращать внимания на неприятную дурноту от полного отсутствия у него инерции. Она рассчитывала провести это время с эйя в последней попытке разгадать тайну этого предмета, но те были уже вне доступности. Она могла вызвать их из спячки, но все равно им требовалось некоторое время на то, чтобы привести себя в дееспособное состояние.
Так или иначе, это ни к чему не привело бы: в меру своих возможностей они установили, что у этого оружия отсутствует важная составная часть. Она опустила Сердце в карман, ощущая на бедре непривычный вес.
Еще взгляд на часы.
Теперь полагалось бы спланировать следующий переход и обязанности команды на это время, вот только переход этот она совершит одна, если не считать эйя и троих пленников: астрогатора, которого она может заставить работать, старика, которому известно про Сердце Хроноса что-то такое, чего он ей не расскажет, и Брендона нур-Аркада... нет, он ведь теперь лит-Аркад, верно? Просто Маркхем так часто произносил эти слова: Брендон нур-Аркад.
На мгновение она позволила воспоминаниям завладеть ее мыслями.
«Бренди говорил...» «...мы с Брендоном нур-Аркадом задумали...»
«Я тогда думала, Аркад обращался спутником вокруг солнца — Маркхема. Кажется, Маркхем тоже так считал».
Она чуть улыбнулась.
«Если я не ошибаюсь, я использую звезду этого Аркада, чтобы осветить мой родной мир».
Это был хоть какой-то, да план. Лучше план, чем его отсутствие, а то... Жалость — иллюзия.
Жалость была также одной из эмоций, которые она называла ножами без рукоятки. Она никогда не понимала этого до тех пор, пока не повстречала Маркхема, и ее поразило, как они затеняют его разум в самые неожиданные моменты. Они много говорили о человеческих реакциях и эмоциях. Вийя так старалась понять их, что порой ей казалось, они окрашивают и ее собственные мысли.
Но желать, чтобы то или иное действие никогда не происходило — это казалось ей тупиковой мыслью.
Поэтому она убила эту мысль и пошла на мостик готовиться к выходу из скачка. Она сказала Локри, что сама свяжется с братом Жаима.
Он не знал этой женщины: лет восьмидесяти, невысокая, коренастая, с открытым, интеллигентным лицом. Она была одета в незнакомый ему наряд, состоявший из черной рясы с длинными рукавами и высоким, жестким белым воротником. У него даже мелькнула мысль, сколько времени у нее уходит на облачение.