Властитель Вселенной, стр. 16

Звезды словно стремительно надвинулись на экран, когда изображение резко увеличилось. На экране появилась знакомая яйцевидная форма линкора. Изображение рябило — компьютеры работали на пределе, воссоздавая объект, удаленный от них на двадцать восемь миллиардов километров. Откуда-то из-за края экрана к кораблю протянулась жемчужная цепочка возмущенной гиперснарядом гравитации, и почти мгновенно кормовая часть линкора превратилась в пылающий ад. Потерявший ориентацию линкор, медленно вращаясь, уплыл из поля зрения.

В углу экрана отчаянно пульсировали тенноглифы, не в состоянии справиться с очевидным нарушением релятивистских законов, каковым являлась только что разыгравшаяся на их глазах смертельная сцена.

— Один выстрел... — У Нг перехватило дыхание. — С «Альфы»...

— И это еще не все, — повернулся к ней Ром-Санчес. — Похоже, «Альфа» точно знала, где находится Харимото.

— Курьер? Или бакен с информацией?

Ничего другого Нг себе представить не могла. Ром-Санчес махнул рукой в сторону так и не успокоившихся до сих пор тенноглифов.

— Нет. Никаких признаков этого. И потом, «Шива» не дал бы им запустить их.

— Наблюдение?

— Капитан, мы засекли бы импульс от запуска даже беспилотного модуля. И пассивный монитор тоже не записал ничего такого. — Она помолчала. — Спектр гиперснаряда аналогичен тому, что мы записали у Волакоты.

— Рифтеры редко пользуются беспилотными аппаратами, — добавил коммандер Крайно. — Слишком они дорогие.

— Я выключаю аналитические компьютеры и оставляю только запись. Все равно они не могут врубиться что к чему.

Ром-Санчес набрал команду, и тенноглифы исчезли с экрана.

Нг побарабанила пальцами по подлокотнику. Она понимала: того, что она видит, просто не может быть — сразу по нескольким причинам. «Альфы» не обладают такой огневой мощью. И два этих корабля дважды вели себя так, словно у них была связь друг с другом, хотя оба раза находились в разном пространственно-временном состоянии. Она снова посмотрела на экран, на котором замедленно воспроизводилась сцена гибели «Прабху Шивы». Офицер-тактик злобно колотил пальцами по клавишам; ему вторила младший лейтенант Выхорска, пытавшаяся найти в собранной информации хоть какой-то смысл.

— Коммандер, мы видели все, что нам нужно. Отзывайте корветы.

Она нажала клавишу связи.

— Машинное отделение, сержант Лейкади, — послышался ответ.

— Передайте коммандеру Тотокили, пусть явится в штабную каюту.

— Есть, капитан.

Она набрала новый код.

— Оружейная. Наваз слушает.

— Лейтенант-коммандер Наваз — будьте добры зайти в штабную.

— Есть, капитан.

Она встала.

— Тактика, запустите разведывательный патруль в околопланетное пространство Тремонтаня. Мне нужно знать, с кем мы имеем дело. Когда разберетесь с этим, присоединитесь к нам с коммандером в штабной. Штурман, поддерживайте связь.

Крайно вышел следом за ней. Она поморгала немного, пытаясь снять напряжение с глаз. Никому из них не будет отдыха до тех пор, пока они не докопаются до сути происходящих событий. И ей начинало уже казаться, что суть эта может изменить их жизни так, как они не могут даже подозревать.

5

Элоатри улыбалась ребятишкам, сидевшим перед ней на пыльном дворе. День клонился к вечеру, но жара еще не угнетала; в тени раскидистого хигари, что рос у постоялого двора, царила блаженная прохлада, хотя его уксусно-ванильный аромат раздражал ей нос. Из дома слышался негромкий гул кондиционеров и писк с контрольной панели.

Дети сидели тихо. Точнее, сидели не все: некоторые слушали ее стоя, хотя большинство подражали ей, принимая древнюю позу лотоса с легкостью юных, гибких тел. Возраста они были самого разного: от семи лет до пятнадцати-шестнадцати. Дух некоторых светился, словно раскаленный добела, других — тлел чуть заметно; несколько, как она решила, достигши совершеннолетия, покинут Дезриен, не в силах ужиться с отражающей душу сутью планеты.

— Дезриен, все его верования покоятся в руке Телоса, что имеет пять пальцев. — Ее руки пошевелились в заветных мудрах, ставших частью языка Магистериума. — Эти принципы охватывают нас всех, но высказывать их, слышать их, жить с ними можно по-разному. С теми, кому интересно, я могу поделиться тем, как это делаю я.

Кто-то из ребят подался вперед, жадно ловя ее слова, другие просто слушали с вежливостью, какую положено выказывать перед фанистом, высшим рангом Магистериума. Позади всех она заметила невысокого рыжеволосого мальчика с бледным, веснушчатым лицом — явным атавизмом. Он впился в нее голодным взглядом. Она улыбнулась ему и продолжала:

— Все мы встречаемся с неведомым, с посланиями откуда-то, из мест, лежащих вне досягаемости наших знаний и приборов. — Левая рука ее поднялась на уровень глаз ладонью вверх, словно поддерживая кувшин с водой; правая быстрым движением коснулась затылка, лба и груди.

— Все мы ощущаем частицы того, что шлет нам эти послания, как бы мы это ни называли. — Обе ладони соединились вертикально перед глазами, разошлись, обрисовав круг, и прижались к груди.

— Все мы живем в повести, у которой нет конца, которого мы могли бы увидеть или осознать.

Теперь руки соединились кончиками больших и указательных пальцев, образовав параллельное земле кольцо. Кольцо превратилось в древний символ бесконечности, когда она соединила указательные и большие пальцы; потом она повернула правую руку ладонью вверх, так что большой и указательный пальцы одной руки касались соответственно указательного и большого другой.

Рыжий мальчик позади продолжал неотрывно смотреть на нее, но руки его теребили что-то невидимое ей, скрытое от нее головами сидевших в первых рядах.

— Все мы страдаем от привязанности к вещам, без которых можно обойтись. — Тут она использовала самую древнюю из мудр, Колесо Закона.

Рыжеволосый мальчик начал подбрасывать предмет, который он держал в руках, высоко в воздух; это оказался небольшой серебряный шар. Заходящее солнце отражалось от его зеркальной поверхности, и в тени раскинувшегося над двором дерева заплясали веселые зайчики. На Элоатри волной накатило головокружение, и она выпала из этого мира в Сон.

Тропа была грязно-серого цвета, широкая и бесконечная, и вела она через безграничное пространство. Откуда-то сзади лился золотой свет. Она повернулась и увидела в начале пути Будду, нечеловечески спокойного, но полного человеческого сострадания; губы его изогнулись в пугающей своей многозначительностью улыбке.

Будда открыл глаза, и она съежилась под его взглядом. Рот его открылся и, вторя его беззвучным словам, мир вращался в Колесе Времени, а мимо нее по дороге потянулась длинная вереница людей в одеждах самых знатных дулу. Среди них она увидела высокую фигуру Верховного Фаниста. Она услышала чей-то плач и ощутила удар в сердце.

Элоатри открыла глаза и бездумно уставилась в бесформенную мешанину розовых и желтых пятен, постепенно превратившуюся в густую крону хигари. Сквозь просвет в листьях проглядывала звезда.

Чье-то встревоженное лицо склонилось над ней: пожилой мужчина с зеленой лентой на лбу. Целитель.

— Вы вернулись, бодисатва?

Она приподнялась на локте и огляделась по сторонам; в голове царила странная легкость. Большинство детей разошлись, хотя несколько стояли еще в стороне со встревоженным видом. Рядом стояла небольшая группа взрослых; вид у них был не столько обеспокоенный, сколько почтительный.

— Да.

Голова почти перестала кружиться, и она села. Рыжеволосого паренька среди оставшихся не было видно, и почему-то ее это волновало. Его душа горела ярче огненной шевелюры.

— Рыжий мальчик, — произнесла она. — Рыжий, с бледной кожей. Где он?

Целитель удивленно молчал.

— Ну, тот, что стоял позади остальных и играл с серебряным шаром?