Феникс в полете, стр. 82
23
Все пространство Зала Слоновой Кости представляло собой почернелое пепелище, освещенное только косыми лучами света из открытых дверей и несколькими, чудом оставшимися целыми, лампами на закопченном потолке. От драпировок на стенах остался только запекшийся пепел и обугленные клочки ткани; окна, судя по всему, уничтоженные какой-то высвобожденной в зале энергией, были закрыты дайпластовыми щитами, чистая поверхность которых только подчеркивала царивший в зале разгром. В воздухе все еще стоял приторный запах горелой плоти. Огромные двери, отделявшие Зал Слоновой Кости от Тронного Зала, обуглились, а от инкрустаций остались лишь исковерканные полоски металла, под причудливыми углами торчавшие из поверхности дверей.
Слоновая кость.
В памяти Брендона всплыли последние слова умирающего Деральце: «Верь ему. Он не знал... Слоновая кость...»
Теперь до него вдруг с пугающей ясностью дошло, почему Деральце так неуверенно чувствовал себя во дворце в день Энкаинации — те странные, подозрительные взгляды, которые тот бросал на него по дороге на стартовую площадку. Леник знал об этом.
И если бы не Маркхем, Брендон тоже погиб бы вместе с другими в Зале Слоновой Кости.
Перстень Фазо жег ему палец. Брендон слепо уставился на него, вспоминая. Этот дурацкий разговор с Архонеей Инессет утром его Энкаинации, горечь, с которой он попрощался навсегда с Элерис, хоть она этого и не поняла...
«Прощай, Элерис. Мне казалось, это я выбрал опасность, не ты...»
Его затрясло от горечи и бессильного гнева, но он заставил себя смотреть и запоминать. С умыслом они пришли сюда или нет, глупцы или негодяи — а среди них хватало и тех, и других, — они никак не заслужили такой участи.
Он смутно заметил, что рядом с ним кто-то стоит; краем сознания понял, что это верзила Монтроз; услышал, не понимая, настойчивый писк своего босуэлла и такого же босуэлла на запястье у Монтроза. Пара дюжих рук вдруг сграбастала его под мышки и вышвырнула сквозь двери из зала. Он приземлился, больно стукнувшись боком, перевернулся и на четвереньках пополз обратно в Зал, и тут огромные двери захлопнулись прямо перед его носом, не дав ему дальше оплакивать погибших на этом месте.
Монтроз снова поймал его, схватив своими клешнями за запястья.
— Идиот! — свирепо зашептал тот прямо ему в ухо. — Не смей лезть туда! Этот уровень радиации прикончит тебя в два счета, дав напоследок помучиться — а у нас на «Телварне» нечем бороться с этой дрянью!
А потом — так же неожиданно, как и накатил, — шквал эмоций схлынул, оставив одну пустоту.
Ивард увидел, как Крисарх вдруг выпрямился, и огромный рифтер отступил от него. Потом он вытерся платком, который протянул ему Монтроз, и лицо его снова сделалось спокойным, только теперь Ивард знал уже, что за этим внешним бесстрастием таятся обычные эмоции.
— Прошу прощения, — пробормотал Крисарх. — Здесь проходила моя Энкаинация. — Он сделал еще один глубокий вдох, и лицо его перекосилось в горькой улыбке. — Если не считать того, что меня там не было. Я сбежал к вам.
— Что ж, повезло, — мрачно сказал Монтроз, похлопав по своему босуэллу. — Если верить этой штуке, тому, кто захочет поселиться в этом дворце, придется прежде снести к чертовой матери весь этот зал, а обломки запустить на солнце. Тут использовали какой-то жутко мощный источник радиации. Спасшихся быть не могло.
Ивард отвернулся от сожженного зала и от Крисарха. Почему-то смена полного самообладания горькой скорбью, а потом обратный переход потрясли его больше, чем картина разрушений.
Он обнаружил Грейвинг ползающей по полу и подбирающей с него драгоценные камни. Подняв взгляд, он увидел, что Локри продолжает ковырять статую ножом, подхватывая самоцветы побольше и не обращая внимания на мелочь.
— Тут есть вещи и получше, — сказал ей Ивард. Грейвинг показала ему полную пригоршню самоцветов.
— О, за это можно выручить неплохие деньги, если продавать не сразу, а понемногу. Так проще торговаться. — Она негромко фыркнула, мотнув подбородком в сторону Локри. — И потом, он все равно испортил статую.
— Ну и что? Чистюли могут позволить себе купить новую.
Грейвинг нахмурилась, и он понял, что ляпнул что-то не то.
— Можно, конечно, добыть еще камней, — сказала она. — Но вот другой такой уже не найти. — Она ткнула пальцем в статую, в царапинах от ножа и оспинах на месте камней.
— Ну и что? Эти богатые чистюли...
— Глянь, Ивард. — Грейвинг, поморщившись, сунула руку за пазуху и достала маленький, круглый серебряный предмет — что-то вроде потертой монеты.
— На вид не очень, — фыркнул Ивард, ткнув пальцем в лежащий у нее на ладони предмет. — За это много не дадут...
— Что бы ты понимал, — ответила она. — Это с Утерянной Земли.
Ивард поперхнулся и огляделся по сторонам на все экспонаты, мимо которых проходил. Какими бы дорогими и красивыми они ни казались, он знал, что любому предмету с Утерянной Земли просто нет цены.
— Да на это можно купить собственный корабль! — выдохнул он.
— Нет, не продавать, — твердо возразила она. — Понимаешь, Ивард? Такая только одна, и если она пропадет, то пропадет навсегда.
Ему ужасно хотелось спросить: «Ну и что?» — но он видел, что для нее это почему-то очень важно. Поэтому он просто пригляделся к этой штуке.
— Да тут птица!
Грейвинг улыбнулась совсем детской ухмылкой.
— Это мой символ, верно? — сказала она. — Я оставлю её себе насовсем.
Ивард подумал немного, и вдруг понял:
— Это вроде как моя летная медаль, да? Только ты ничего не сделала, чтобы её заслужить, — не удержался он от замечания.
К его удивлению, сестра мотнула головой.
— Крисарх дал мне обещание. Насчет Натсу. Их тоже всех освободят.
Она убрала медальон обратно в карман.
Несколько сбитый с толку таким поворотом событий, Ивард отвернулся и сделал неожиданное открытие:
— Эй, а тут еще камни!
Он решил помочь сестре собирать их — все равно к нему больше ничего не влезет. Он заметил, что капитан стоит недалеко от него; впрочем, Вийя не обращала на него внимания.
Грейвинг нагнулась подобрать несколько небольших рубинов, а Иварду показалось, что в углу за статуей что-то блеснуло изумрудным бликом. Он потянулся туда рукой и тут же, вскрикнув, отдернул ее: из угла на него прыгнула и обвилась вокруг запястья ярко-зеленая лента, напоминающая кусок медицинского пластыря.
— Уау! — воскликнул он. Лента щипалась, хотя не сильно. Но тут же он испугался сильнее, когда попытался отодрать ее, а она только туже стянулась на запястье.
— Это еще что? — спросил из-за спины Локри.
— Она на меня прыгнула! — всхлипнул Ивард, держась за руку, — Дай нож, я хочу её срезать.
Откуда-то взялся Монтроз и, бросив взгляд на руку Иварда, нахмурился.
— Похоже на ленту келли, — сказал он. — Где ты её нашел?
— Вон там. — Ивард ткнул пальцем в угол. — Убери ее, пожалуйста! — Он почти ничего не знал про келли, только то, что это очень странные и забавные существа, но никак не хотел, чтобы кто-то совсем чужой вдруг посягал на его жизнь.
— Давай я попробую, — предложил Локри, доставая из рукава свой выкидной нож. — Я живо... — Монтроз спокойно положил ему руку на плечо и отодвинул в сторону. Локри попытался стряхнуть руку, но тут же застыл — так посмотрела на него Вийя.
— Молчать, — коротко бросила она.
Эйя испустили высокий, закладывающий уши визг. Вийя резко повернулась; в руках её оказался вдруг тяжелый двуручный лучемет, и она дважды выстрелила в фигуру, неожиданно появившуюся на верхней площадке. Человек уронил оружие и кубарем покатился вниз по лестнице; тяжелый лучемет пару раз стукнулся о ступеньки и упал на пол. Нога незнакомца застряла межу ступеньками, и он повис вниз головой, словно туша в холодильной камере.
— Ваши эмоции помешали эйя заметить его раньше, — сказала Вийя, переводя взгляд с Крисарха на Грейвинг и обратно. — Нам лучше уходить с тем, что мы успели набрать. Его хватятся очень скоро.